Осада - читать онлайн книгу. Автор: Иван Алексеев cтр.№ 72

Понятно, в дружине Лесного Стана европейским искусством фехтования, ведомом на Руси лишь единицам, в совершенстве владел каждый боец. Но Михась – лучший десятник дружины леших, встал именно в древнюю левостороннюю стойку. Да еще при этом положил ладонь левой руки на клинок. Именно так держали свои дубины русские мужики, отбивая недавний штурм Пскова. Как известно, многие королевские воины купились на этот прием. Но сейчас эффект неожиданности уже был утерян. К тому же Михась держал в руках не дубину, которую при штурме многие опрометчиво вознамерились перерубить, а саблю.

Пану Голковскому стало совершенно ясно, что принявший такую стойку противник будет отводить его любой удар или выпад, одновременно уводя корпус, а затем атаковать рубящим сверху, за счет боевого выкрута кисти руки, или наотмашь, за счет «вертушки» всем телом.

«Ну что ж, задумка весьма неглупая! – усмехнулся про себя пан. – Прикинуться неумелым дурачком, выманить выпад и контратаковать!»

Именно о такой тактике этих поморских дружинников и предупреждала гусарского ротмистра несравненная пани Анна. Только тактика эта на сей раз успеха не принесет, поскольку пан ротмистр и не собирался делать настоящий первый выпад, даже в такую соблазнительно беззащитную мишень, каковую старательно изображал из себя этот русский. Анджей Голковский сейчас применит свою коронную комбинацию: ложный выпад в грудь с переводом в бедро. А потом – потом придется сдержать себя, чтобы выполнить приказ этого проклятого фон Гауфта, крепко взявшего благородного пана за горло…

И пан ротмистр сделал длинный ложный выпад в грудь противнику, на конце которого его сабля с быстротой молнии описала стремительный полукруг, чтобы миновать парирующий удар, и ее острие устремилась в незащищенное бедро выставленной вперед левой ноги дружинника.

При отводе этого ложного выпада сабля Михася должна была провалиться в пустоту. Но в пустоту попал колющий бедро удар гусара. Дружинник, вместо того чтобы парировать первый выпад в грудь, неожиданно крутанулся на носке правой ноги. При этом его левая нога, распрямившись, пошла назад и вбок, как ножка циркуля, раскручивая все тело, выводя его в правостороннюю стойку. Одновременно правая рука с саблей вылетела вперед в стремительном разящем выпаде. В ножевом бое такой удар и называется циркульным. В фехтовании Михась его никогда раньше не применял: уж очень специальная ситуация должна была возникнуть, чтобы понадобилось крутить циркуль не с коротким ножом, а с длинной саблей в руке. Вот и понадобилось. Михась не зря в отведенном ему шатре, втайне от чужих глаз, отрабатывал этот удар весь вчерашний день. Вытянувшись в струнку, дружинник достал плечо противника острием своей сабли. И тут же, продолжая докручивать циркуль вытянутой левой ногой, отпрянул назад и в сторону.

Атака – отход! Так действовать в бою Михась привык сызмальства. В атаке неизбежно раскрываешься, а опасный ответный удар способен нанести даже смертельно раненый противник. Пан Голковский, еще не почувствовавший боли от раны, и впрямь мгновенно отреагировал на нанесенный укол отчаянным ответным ударом. Но его сабля лишь просвистела в дюйме от лица дружинника. Михась, перестав притворяться, теперь стоял в правильной фехтовальной стойке, перекрывая секторы возможной атаки направленным вперед клинком. Он мелкими шажками смещался по кругу вправо, в неудобную для противника сторону.

На правом плече гусара на тонком белом шелке его рубахи расплывалось кровавое пятно. Михась не знал, насколько опасна нанесенная противнику рана и понимал, что время домашних заготовок кончилось, и начался непредсказуемый спонтанный бой. Дружинник решил работать в этом бою вторым номером, то есть не лезть вперед, а лишь отвечать контратаками на атаки противника. Михась не сомневался, что гусар вот-вот бросится на него. Действительно, пан Голковский был и по духу, и по сути настоящим прирожденным бойцом. Превозмогая усиливающуюся слабость в плече, понимая, что раненая рука вот-вот перестанет действовать, он храбро ринулся вперед. Ложный замах, рубящий горизонтальный удар наотмашь, перевод сабли в левую руку и длинный выпад смещающемуся вправо противнику в живот. Сейчас пан Анджей, почуяв близость смерти, напрочь забыл все обещания, данные им маркизу фон Гауфту. Спасая свою жизнь, он разил всерьез. Но Михась провел никак не меньше смертельных схваток, чем ясновельможный пан Голковский. Он ждал перевода сабли в левую руку. Он не стал парировать рубящий удар противника, а обвел его, при этом резко и неожиданно остановился, прервав свое смещение по кругу вправо. Сводя плечи, выгибая вперед грудь, как будто растягивая во всю ширь меха не изобретенной еще русской гармони, он пропустил саблю противника за спиной и одновременно нанес очень сложный колющий удар, при котором клинок идет по пологой дуге чуть назад, за линию плеч, по раскрывшемуся за счет смены рук противнику.

Укол пришелся пану Голковскому в левое плечо. Гусар пошатнулся, выронил саблю, упал на колено. Михась занес саблю для добивающего удара. Обязательное добивание – основа основ рукопашного боя. Этот инстинкт был привит каждому дружиннику с самого раннего детства. Еще год назад Михась, не раздумывая, в один миг смахнул бы саблей низко опущенную голову раненого противника с плеч долой. И, не надеясь на милость окружавших его врагов, на глазах которых он только что прикончил их лучшего бойца, рванул бы с остервенелым, нечеловеческим ревом, от которого цепенеют на миг даже самые бесстрашные воины, напрямую к королевскому трону. Бой одиночки в окружении толпы неприятеля – это не сказки, это особая тактика, основанная на психологии этой самой толпы. В течение одной-двух минут такой бой вполне может быть успешным. История знает немало примеров, когда одиночка, пробившись через десяток телохранителей, валил венценосца мечом или кинжалом. Достаточно вспомнить, как в легендарной битве на Косовом поле в 1389 году храбрый серб Милош Обилич заколол турецкого султана Мурада в его собственном шатре.

Но сейчас годами наработанный инстинкт Михася был поколеблен другими импульсами, прорвавшимися из подсознания. Вот безумно любимая жена Джоана и дети. Они смотрят на мужа и отца и ждут его из похода. Вот Фрол – начальник особой сотни – ухмыляется значительно и втолковывает: «Попадешь в плен – не кидайся на прорыв. Хитри, изворачивайся, постарайся понять, что им от тебя надобно.» Да и Анюте он дал слово обязательно передать ларец лично в руки князю. К тому же раздававшийся в последние дни со всех сторон непрерывный бубнеж про благородный рыцарский поединок тоже засел малой занозой где-то в глубине мозга дружинника, читавшего в детстве баллады и романы на европейских языках. Хоть на войне и нет понятия «честно» и «нечестно», а есть лишь только военная хитрость, все равно в душе Михася чуть-чуть, да свербело, что он узнал любимые приемы гусарского офицера от Анюты и заранее заготовил ответ. То есть поединок-то был не на равных. Да и стоял он сейчас не на поле боя, а на (прости, Господи!) ристалище – век бы его не видеть!

Весь этот вспыхнувший на один миг яркой молнией клубок мыслей и чувств задержал занесенную для удара руку дружинника. Михасю вдруг показалось, что он оглох. Он тряхнул головой и тут же понял, что толпа зрителей, дико вопившая на все лады во время боя, замерла в безмолвии, затаив дыхание. Михась медленно опустил саблю. Затем вновь поднял ее, отсалютовал поверженному противнику. Сотни зрителей дружно выдохнули, как один человек. А Михась, подражая героям рыцарских романов, которые в Лесном Стане считали сугубо дурацкими и читали исключительно для изучения языка и культуры потенциального противника, повернулся к королю Стефану, и также отсалютовал ему саблей. Толпа разразилась восторженными воплями. Его величество привстал с кресел и церемонно кивнул победителю рыцарского поединка. Крики и аплодисменты зрителей зазвучали с удвоенной силой.