Окольные пути - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Саган cтр.№ 23

Морис шутил, сощурив глаза от смеха и от недавнего удовольствия. Люс ничего не говорила, но улыбалась сказанному им, не глядя на него, при этом у нее было снисходительное и достойное выражение лица, а ведь еще недавно она была неловкой, взволнованной женщиной. Она настолько изменилась, что Диана время от времени бросала на нее подозрительные взгляды. Но, конечно, она и не представляла себе всей правды. Визит к больному оставил ее несолоно хлебавши, и это злило ее. Диана наклонилась к Лоику, затем, передумав, обратилась прямо к хозяйке дома:

– А есть ли в здешних местах форты, Арлет?

– Форты? А что вы называете фортами? – Впервые у Мориса был озадаченный вид, хотя казалось, что его ничем нельзя удивить. – Что вы имеете в виду? Укрепления, большие такие?

– Ну да, именно их.

– Да нет тут таких! – сказал Морис. – Откуда им здесь взяться? Это ведь все-таки Бос.

– Мы не на линии Мажино, моя дорогая Диана, – начал заинтригованно Лоик.

Но его вмешательство раздосадовало ее, и она разнервничалась:

– Кто вам говорит о линии Мажино, Лоик? Я только хотела узнать… я просто спросила, есть ли в этих местах форты, вот и все! Их нет. Ладно, я беру это себе на заметку.

– Однако странная мысль забрела вам в голову, – сказала Арлет с подозрительным видом.

Лоик почувствовал, что Диана колеблется и даже отступает, прежде чем снова броситься в атаку, ее голос стал еще более пронзительным, чем прежде.

– А нет ли поблизости семинарии или резиденции епископа?

При этих словах удивление достигло наивысшей точки. Арлет, вонзившая было нож в каравай, так и застыла, вызвав всеобщую тревогу. Морис расхохотался:

– Нет, нам здесь не нужен ни епископ, ни кюре… У нас столько работы, что на молитвы не хватает времени! По воскресеньям сюда приезжает кюре из Виньяля, чтобы отслужить мессу. Когда-то здесь был викарий… – Он замолчал, затем, смеясь, продолжил: – Но тот маленький викарий смылся отсюда галопом! А, мамаша? Он был совсем малышом, этот викарий, которого прислали сюда! Он не мог, бедняга, всякий раз звать на помощь Господа Бога!

– Замолчишь ли ты, наконец, Морис? – сказала Арлет-Мемлинг снисходительно.

И Морис замолчал, продолжая посмеиваться. Лоик смотрел то на него, то на Диану, как будто следил за теннисным мячом. Это монотонное занятие прервал шум в коридоре. За шумом последовало слово, сказанное на местном диалекте грубым голосом, а затем появился Брюно, поддерживаемый Никуда-Не-Пойду, Брюно, согнувшийся пополам, с горячечным взором; входя в комнату, он ударился о дверь. Никуда-Не-Пойду усадил больного на первый подвернувшийся стул и придвинул к нему другой стул, чтобы не дать Брюно упасть, потому что он все время соскальзывал, отяжелевшие руки и ноги тянули его вниз. Ошеломленная компания сразу встрепенулась.

– Что ты делаешь? – строго закричала Мемлинг.

Обвиняемый поднял глаза:

– Я хотим есть, а я не могу оставить его совсем одного!

– А почему бы и нет? Никто не украдет его у вас! – закричала пришедшая в себя Диана. – Вы ведь не будете таскать этого несчастного по коридору всякий раз, как вы проголодаетесь, его же терзает лихорадка! Это бесчеловечно!

«Видно, что суп пошел ей на пользу, нашей Диане!» – подумал прагматик Лоик. Но все же она была права. И он добавил:

– Именно так. Уложите его обратно в постель, пожалуйста. Тем более что в таком состоянии ему нельзя есть, можно только пить.

– Но я-та ничо не емши! – повторил Никуда-Не-Пойду, его искаженное лицо свидетельствовало о том, что он переживал трагедию в духе пьес Корнеля: его раздирали два чувства – страсть и голод.

– Ну ладно, пойду уложу нашего друга! И вы не сможете помешать мне! Не правда ли, Лоик? – твердым голосом сказала Диана.

Она встала, обогнула стул Лоика, бросив ему на ходу: «Возьмите сыра на мою долю!»

– Не хочу отпускать его! – простонал Никуда-Не-Пойду.

И, обняв своими обезьяньими руками Брюно за плечи и колени, он плотнее усадил его на стул.

– Да что вы себе позволяете! – закричала Диана. – Оставьте его! Мсье – жених мадам, [12] представьте себе! – сказала она, указывая на Люс.

Красная от злости, она ощущала себя исполненной достоинства. Только повернувшись к Люс, она поняла, что та витает где-то далеко, глаза ее блуждали. Диана отметила это и, как и всякий раз, когда она не находила всеобщей поддержки, вывернулась, сделав поворот на сто восемьдесят градусов:

– А впрочем, ерунда! Каждый человек имеет право на личную жизнь! Но что касается меня, раз уж мы все здесь, мой дорогой Лоик, заявляю вам, что, если меня хватит солнечный удар и Здатути захочет утащить меня в свое кресло, я буду протестовать, что бы он там ни говорил. Я могу рассчитывать на вас?

Казалось, это простое предположение возвратило старика к жизни, потому что он с энтузиазмом принялся кричать: «Здатути! Здатути!» Мемлинг повернулась к Никуда-Не-Пойду и вырвала у него стул, который он занимал на правах сиделки и фаворита.

– Ты его отпустишь наконец? – сухо спросила она. – Возвращайся в свою комнату! Супа ты все равно не получишь! Ну уж нет… Супа? А за что? Если завтра примешься за работу, получишь суп! Ты считаешь, что я должна кормить тебя за то, что ты таскаешься по моему дому за больными? Нет уж! Давай-ка! Отведи мсье в его комнату, Менингу, или я выставлю тебя вон!

Менингу поднял глаза на суповую миску, захныкал и отпустил Брюно, который не преминул воспользоваться этим и соскользнул со стула на пол; дурачок поднял его, взвалил на плечи, как мешок, и под негодующими взорами парижан вышел, не попрощавшись. Ужинающие молчали, пока Арлет оделяла каждого кусочком прекрасного душистого сыра бри. Она же и нарушила молчание.

– Ну уж нет! Может, ему еще и сыра подавай? – возмущенно бросила она.

Эта безумная мысль заставила всех присутствующих расхохотаться.

– Может быть, вы считаете, что я все же слишком сурова! – продолжала она, внезапно задумавшись. – Отказать человеку в куске хлеба!.. В полдень вашему другу…

Всеобщее возмущение прервало эти угрызения совести в духе Достоевского. Из уст ее гостей вырвался целый поток весьма оригинальных сентенций типа «чтобы получить, нужно заработать», «кто рано встает, тому бог подает», «ничего не получает тот, кто этого не заслуживает» и так далее и так далее, вперемежку с многочисленными «стоит только…», «надо было лишь…». Забыв о своих тревогах благодаря чисто физиологическому чувству голода, парижане предались радостям пищеварения и поэтому старались изо всех сил успокоить трогательные нравственные терзания их подруги. Тем более что хотя они и старались не смотреть на стол, но все равно чувствовали, что посередине его лежит лишний кусок бри. Поэтому каждый из них старался отвлечь мысли Арлет от бесплодных терзаний и вернуть их к более простым и приятным вещам.