Создатель ангелов - читать онлайн книгу. Автор: Стефан Брейс cтр.№ 14

— Все будет хорошо, — сказал доктор и добавил, что это временное явление.

Но между тем прошел почти год, а волосы так и не вырастали, и доктор все надоедал детям всевозможными обследованиями, которые, как он надеялся, должны дать какой-нибудь результат. Это были и обычные тесты, когда он слушал сердце и дыхание, измерял давление или проверял их рефлексы, но иногда он проводил и другие исследования, при которых чем-то вроде напильника снимал частички кожи или вкалывал в их тонкие ручки толстые полые иглы, чтобы взять кровь. Обо всех этих неприятных вещах дети докладывали фрау Манхаут. Они деловым тоном рассказывали, что происходило, как будто смотрели на все со стороны, а не были объектом исследований. В этом отношении за прошедшие месяцы мальчики мало изменились. Они сами все еще не знали, как им реагировать на то, что происходит, или же — в этом фрау Манхаут была не уверена, — возможно, и знали, но не могли выразить свои чувства. Как бы то ни было, они были ужасно замкнутыми, кроме тех случаев, когда им не хотелось что-то делать, а это случалось все чаще. Тогда все трое вели себя чрезвычайно упрямо, и фрау Манхаут считала, что таким образом у них проявляется чувство страха.

Она снова посмотрела в зеркало на трех мальчиков и подумала, замечают ли они, что в отражениях их шрамы почему-то проступают резче, чем в действительности, и из-за этого их уродство еще больше бросается в глаза. Конечно, они должны были это видеть, когда смотрели друг на друга. С одной стороны, в этом было преимущество их схожести: глядя друг на друга, они могли видеть, какое впечатление производит их внешность на других людей. В то же время это было и огромным недостатком — потому что, когда один из братьев смотрел на другого, он сразу же видел, насколько тот некрасив. Обычные дети могут закрыть зеркала или отвернуться, когда не хотят иметь дело со своим отражением, но у близнецов не было такого выбора. Собственно говоря, фрау Манхаут даже не знала, осознавали ли мальчики, что выглядят иначе, потому что они редко видели других людей или других детей. Она никогда не говорила с ними об этом, а их отец — тем более.

И хотя за год братья сильно изменились, они все еще были поразительно похожи друг на друга. Все трое были одинаково маленькие и худенькие, а их головы были ненормально велики. У всех троих в одном и том же месте криво росли зубы, и шрам у них зарастал, одинаково деформируясь. В их кровеносных сосудах, которые просвечивали сквозь кожу на голове, не было ни изгиба, ни поворота, который отличался бы от другого — хоть на расстоянии, хоть вблизи; у всех троих была видна одна и та же большая артерия в форме серпа, идущая от правого уха вдоль затылка.

Когда фрау Манхаут только пришла работать к доктору, она была уверена, что быстро научится различать детей. Так было всегда, если у нее в классе учились близнецы. Но на этот раз ей пришлось признать, что доктор, с самого первого дня решительно уверявший, что это ей не удастся, был прав. То же самое было и сегодня.

— Готово!

Один из мальчиков положил зубную щетку на место и слез со скамейки. Он повернулся и показал зубы, приподняв верхнюю губу и выставив вперед нижнюю челюсть. Фрау Манхаут всегда старалась сначала незаметно взглянуть на браслетик ребенка, чтобы определить, какого он цвета. С сегодняшнего утра ей надо было быть особенно бдительной, потому что мальчики поменялись именами, как часто делают близнецы. Они и раньше пробовали это делать, но по разноцветным браслетикам она всегда понимала, кто находится перед ней. А сегодня им наконец удалось открыть застежку. Рафаил отдал браслет Гавриилу, Гавриил отдал браслет Михаилу, а Рафаил надел браслет Михаила. Но надолго их не хватило. Не то, чтобы она сама это увидела, но когда она спросила что-то у Рафаила, взглянув на его браслет и назвав его Михаилом, Михаил немедленно ответил:

— Он — Рафаил, а я — Михаил.

Другие дети закричали бы «Попалась!» и расхохотались, но мальчики лишь кивнули, как будто бы говоря: «А я об этом знал». Тем не менее фрау Манхаут заметила, что им хотелось, чтобы она чаще ошибалась в их именах, и в то утро она сделала так намеренно несколько раз.

Когда она собиралась уходить домой в половине двенадцатого, малыши приложили пальцы к губам и зашептали, чтобы она ничего не говорила их отцу. Это навело ее на мысль, что она еще не спрашивала, как он относится к тому, что они меняются браслетами.

— Так хорофо? — спросил Михаил, стараясь не двигать губами.

Она мельком взглянула на его рот.

— Молодец, Михаил. Осталось только немножко зубной пасты в уголках рта.

Рафаил и Гавриил тоже слезли со своих скамеечек и показали зубы. Фрау Манхаут удовлетворенно кивнула.

— Вот видите, мы можем сами, — сказал Гавриил.

— Еще немножко, и я буду вам не нужна, — подмигнула фрау Манхаут. — А теперь раздевайтесь. Я набираю ванну.

Она подошла к ванне и открыла кран. Прошло немного времени, пока вода достигла нужной температуры, и когда Шарлотта снова обернулась, то увидела, что только Михаилу удалось снять свитер. Гавриил едва вытащил одну руку из рукава, а у Рафаила никак не получалось стащить свитер через голову, он шарил пальцами по спине, выставив вперед локти. И в этот момент фрау Манхаут увидела в зеркале то, чего раньше не замечала.

— Что это у тебя там? — спросила она и показала на отражение голой спины Рафаила.

— Это отец сделал, — сразу ответил он.

Она подошла к ребенку и сняла с него свитер. Между лопаток оказался кусочек белого бинта размером с почтовую марку, прилепленный к коже пластырем.

— Нельзя было трогать, — добавил Рафаил.

— Что? — спросила она. Ее охватил ужас.

— Наши браслетики…

Она стала отдирать лейкопластырь. Руки дрожали. Женщина чувствовала, как ее охватывает ярость, хотя еще не знала, что именно случилось. Она осторожно сняла бинт. Кожа под ним оказалась красной и воспаленной, но на ней очень четко проступали три черных пятна, каждое величиной с монету.

— Боже мой, что же это… — проговорила фрау Манхаут, и ее пронзила страшная мысль.

Она стала тереть пятна, но они не исчезали. Она послюнявила палец и попробовала потереть еще, но и это не помогло. Тогда она посмотрела на Гавриила и Михаила: они стояли, глядя в одну точку перед собой. В надежде, что ошиблась, фрау Манхаут подошла к Михаилу, который прислонился голой спиной к стене, и, взяв его за плечи, повернула к себе. У него на спине оказался такой же белый бинт. Она осторожно отклеила его и убедилась в том, что уже подозревала: на этой спине тоже были черные пятна, но у него их было два. На мгновенье фрау Манхаут застыла, потрясенная. Этого не может быть, подумала она, но в то же время она знала, что это правда. Она знала, что он, доктор Хоппе, был способен на это. Шарлотта повернулась к Гавриилу и, хотя уже не было необходимости осматривать его, чтобы получить полную уверенность, решила сделать то же самое, пусть только для того, чтобы потешить свою ярость. Бинт был снят, и под ним она обнаружила одно чернильное пятно, навсегда въевшееся в кожу мальчика.