Волшебные облака - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Саган cтр.№ 20

Вернувшись однажды вечером чуть позднее обычного, она застала с ними Бернара, который накануне возвратился из долгой поездки. Жозе бросилась ему на шею, но он даже не улыбнулся. Как только Лора ушла, Бернар строго посмотрел на Жозе.

– Во что вы играете?

Жозе подняла брови.

– Во что мы играем?

– Да, во что? Алан и ты. Чего вам нужно от бедной Лоры?

– Мне лично ничего от нее не нужно. Спроси лучше у Алана.

Алан улыбался, но Бернар не смотрел на него.

– Я прежде всего тебя спрашиваю. Ты всегда была добра к людям. Что же тебя заставляет делать из этой женщины посмешище? Ведь над ней все потешаются. Не говори мне, что ты этого не знаешь.

– Я этого не знала, – раздраженно ответила Жозе. – В любом случае я тут ни при чем.

– Нет, при чем, раз ты позволяешь этому садистику издеваться над ней, спаивать, обнадеживать.

Алан восхищенно присвистнул.

– Садистик… Вот уж не ожидал от вас.

– Зачем вы внушаете Лоре, что вы ее любите или будете любить? Зачем вы ставите ее в глупое положение? Что вы на ней вымещаете?

– Ничего, я просто развлекаюсь.

Бернар был вне себя. У него начался тик. Жозе вспомнила, что когда-то было много разговоров о его связи с Лорой. То были лучшие времена имения в Во.

– Что ж, подобные развлечения вполне в вашем духе. Так забавляются богатые самодовольные невежи. Вы оба ведете бестолковую жизнь. Вы, Алан, – по причине бог знает какого душевного изъяна, Жозе – в силу своего безволия, что еще хуже.

– Однако как приятно встретить тебя после долгой разлуки, – сказала Жозе. – Как съездил?

– Когда ты наконец решишься уйти от этого типа?

Алан поднялся, ударил его кулаком, и началась весьма неловкая потасовка, на которую было противно смотреть: драться они не умели. Тем не менее они лупили друг друга достаточно усердно, так что у Алана потекла кровь из носа и опрокинулся стол с бутылками. Джин полился на ковер, бокалы покатились под стулья, и Жозе крикнула, чтобы они немедленно прекратили это безобразие. Они остановились, посмотрели друг на друга, смешные, взлохмаченные, и Алан достал носовой платок, чтобы вытереть нос.

– Присядем, – сказала Жозе. – Так о чем мы говорили?

– Извините, – сказал Бернар. – Мы с Лорой старые друзья, и, хотя порой она меня раздражает, нельзя забывать, что она сделала немало добра людям. Но я, конечно, не намеревался идти ради нее на дуэль.

– У меня так и хлещет кровь из носа, – сказал Алан. – Если бы я знал, что придется драться со всеми воздыхателями Жозе, я бы прошел стажировку в морских десантных войсках, прежде чем на ней жениться.

Он засмеялся.

– Бернар, вы были знакомы с неким Марком?

– Нет, – твердым голосом ответил Бернар. – Вы меня уже об этом спрашивали. И это не имеет никакого отношения к Лоре.

– Я не хочу причинить зло Лоре. Не завидую ни ее состоянию, ни красоте. У Лоры душа художника– в этом все дело. Именно она устраивает мою выставку.

– Выставку?

– Я не шучу. Вчера она привела с собой критика. Похоже, у меня неплохо получается. Выставка откроется через месяц. Я думаю, это поможет мне покончить с никчемным времяпрепровождением, в котором меня обвиняет твой друг, дорогая Жозе.

– Что это был за критик? – спросила Жозе.

– По-моему, его фамилия была Домье.

– Очень известный критик, – сказал Бернар. – Поздравляю вас. Надеюсь, вы не очень на меня обиделись.

Он был холоден как лед. Жозе, которая никак не могла прийти в себя, проводила его до двери.

– Что ты об этом думаешь?

– Я не изменил своего мнения, – проговорил Бернар. – Стань он хоть премьер-министром, он не оставит тебя в покое ни на минуту. Подумать только, Алан – художник! Я очень жалею, что помог ему тебя отыскать.

– Это почему? Из-за Лоры?

– И из-за нее тоже. Я считал, что он шальной, но славный малый. Теперь вижу, что он вовсе не славный и, вне всяких сомнений, ненормальный тип.

– Ты преувеличиваешь, – сказала Жозе.

Он остановился на лестничной площадке в полутьме и взял ее за руку.

– Поверь мне, он тебя погубит. Спасайся, пока не поздно.

Она хотела возразить, но он уже спускался по лестнице. Жозе в задумчивости возвратилась в гостиную; к ней подошел Алан и прижал ее к себе.

– Как все глупо вышло… У меня болит нос. Ты рада, что откроется моя выставка?

Весь вечер напролет она ставила ему на нос компрессы и оживленно обсуждала с ним планы на ближайшее будущее. Ей казалось, что он беззащитный ребенок, что он рисует лишь для того, чтобы доставить ей удовольствие. Он заснул в ее объятиях, и она долго и нежно смотрела на спящего.

Она проснулась в поту среди ночи. Слова Бернара принесли свои плоды: ей приснилась обезображенная Лора, распростертая на лужайке возле своего дома в Во. Она взывала о помощи, рыдала, но люди проходили мимо, не замечая ее. Жозе пыталась остановить то одного, то другого, она показывала им на Лору, но они морщились и говорили: «Послушайте, это же пустяки». Алан сидел в кресле и улыбался. Она поднялась, пошатываясь, прошла в ванную комнату, выпила два стакана воды, и ей показалось, что она не сможет оторваться от чистой, ледяной струи, которая текла ей в горло. В слабом свете, проникавшем в спальню из ванной, Алан выглядел полуживым: он лежал на спине, опухший нос уродовал его красивое лицо. Жозе улыбнулась. Ей больше не хотелось спать, было пять часов утра. Она подхватила халат и на цыпочках вышла из комнаты. В гостиной по жутковатому и в то же время нежному, бледному сиянию было заметно, что близится рассвет. Она подвинула к окну кресло и уселась в него. Улица была пустынна, воздух – прозрачен. Жозе почему-то вспомнила, как возвращалась из Нью-Йорка. Она вылетела в полдень и шесть часов спустя оказалась в Париже, где была полночь. За каких-то полчаса Жозе увидела, как ослепительно яркое солнце начало краснеть, быстро спускаться к горизонту и вовсе исчезло, и вечерние тени, казалось, накинулись на воздушный корабль; они неслись под иллюминатором в виде синих, лиловых, наконец, черных облаков, и не успела она оглянуться, как наступила ночь. Ей захотелось тогда искупаться в этом море облаков, окунуться в состоящий из воздуха, воды и ветра океан, который, чудилось, будет мягко и нежно, словно воспоминания детства, обволакивать ее кожу. Было нечто невероятное в этом небесном пейзаже, нечто такое, что низводило земную жизнь к дурному сну, «наполненному гамом и исступлением», сну, который подменяет эту полную поэзии безмятежность, усладу для глаз и души, которая и должна была бы являться настоящей жизнью. Лежать одной, совсем одной на берегу и ощущать движение времени, как она ощущала его сейчас, в этой пустой комнате, в которую никак не осмеливалось войти утро. Укрыться от повседневной жизни, от того, что другие называют жизнью, избежать волнений, переживаний по поводу своих достоинств и недостатков, быть бренной, наделенной дыханием песчинкой, покоящейся на миллионной части одной из многих миллиардов галактик. Она сцепила ладони, потянулась и хрустнула пальцами, замерла. Случалось ли Алану, Бернару или Лоре испытывать это непередаваемое чувство? Пытались ли они хоть раз выразить его словами, которые тотчас искажали его смысл? «Мы – не более чем жалкие вместилища костей и серого вещества, способные лишь на то, чтобы причинить друг другу немного страданий и толику удовольствий, прежде чем исчезнуть с лица земли», – подумала она и улыбнулась. Жозе прекрасно понимала, что бесполезно сопоставлять перипетии своей жизни с куда более мудрой бесконечностью. Наступал новый крикливый, жадный на слова и жесты день.