Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - читать онлайн книгу. Автор: Джин П. Сэссон, Наджва бен Ладен, Омар бен Ладен cтр.№ 50

Мы сидели в полном отчаянии, когда вошел отец. Его лицо было таким печальным, что впервые в жизни мне стало его жаль. Он сделал нам знак подвинуться и сел между нами. Так мы и сидели, уставившись в пол, потому что по нашей традиции из уважения к старшим мы не должны смотреть им прямо в глаза.

Отец помедлил, потом тихо произнес:

— Мне надо вам кое-что сказать. Я завтра уезжаю.

Я быстро посмотрел в его сторону и увидел, что взгляд отца направлен на меня. Я тут же отвел глаза. Он продолжил:

— Я беру с собой своего сына Омара.

Все посмотрели на него с недоумением. В наших головах проносились одни и те же вопросы. Уезжает? Куда? Почему? Вместе с Омаром?

Братья запротестовали:

— Почему едет Омар? Почему мы не можем поехать?

Отец не привык, чтоб ему перечили, и я уже мысленно приготовился к вспышке отцовского гнева, но на этот раз отец не поднял на нас свою трость. Сурово взглянул на нас свысока и лаконично ответил:

— Вам же известно, что вы не должны задавать мне вопросов.

Я не знал, что и думать, но ограничения и запреты, из которых состояла теперь наша жизнь, превратили ее в сплошную скуку, поэтому мне было все равно, куда мы поедем. Сама поездка уже означала какую-то перемену, куда бы мы ни направлялись.

Братья хранили молчание, пока отец раздавал указания.

— Омар, не бери с собой никаких вещей. Даже зубной щетки и расчески. Едешь только ты.

Он постоял еще немного, потом отвернулся и сделал знак матери следовать за ним в спальню.

Во рту у меня пересохло, и я сидел словно парализованный. Братья молча таращились на меня, но я не обращал внимания на их грубое поведение. Расстелил постель и попытался отдохнуть. Кто знает, как нам предстоит путешествовать. Зная моего отца, я мог предположить, что мы уедем из Хартума верхом на лошадях! Но сон не шел, и я размышлял о том, что принесет мне утро. Куда я еду? Вернусь ли в Хартум? Если нельзя было оставаться в Хартуме, то я предпочел бы вернуться в Джидду — к тем временам, когда отец был героем в глазах всего мира. Быть может, отец и королевская семья наконец забыли о своих разногласиях. Да, было бы здорово поехать в Джидду. К тому же там жили наши родственники и, даже несмотря на горький опыт, полученный в школе Джидды, между моей семьей и Саудовской Аравией оставалась неразрывная связь.

Но я быстро отогнал от себя эти мысли, ведь я не был глупцом и видел, насколько усилилась неприязнь между отцом и королевской семьей. Вернуть наше прошлое невозможно, отец убежден, что на родине его бросят в тюрьму.

Я размышлял, какую страну отец мог выбрать нашим новым домом. Может, мы переедем в Йемен? Я знал, что у отца там много знакомых, это же родина наших предков как с отцовской, так и с материнской стороны. Я никогда не был в Йемене, но был совсем не прочь увидеть эту страну. А может, мы вернемся в Пакистан? У отца там были союзники по всей стране, а Пешавар стал пристанищем многих недовольных мусульманских бойцов. Но мне не слишком хотелось жить в Пакистане, я хорошо помнил бедность и отчуждение, с которыми мне довелось там столкнуться. Кроме Пакистана и Йемена, мне не приходили в голову другие страны, где мы могли бы поселиться.

Помолившись на рассвете, я мысленно подготовился к тому, чтобы уехать из Судана, хотя испытывал вспышки острого сожаления, вспоминая о том, что придется оставить здесь. Что будет с нашими лошадьми? Их придется бросить, как тогда в Саудовской Аравии? Сколько времени пройдет, прежде чем я снова увижу мать? Мы никогда не расставались с ней надолго. Я любил мать сильнее всех на свете. В животе у меня все сжалось, когда я подумал, как буду скучать по ней, ее тихим и спокойным манерам, дарившим утешение всей нашей семье. Когда я прощался с матерью, то схватил ее маленькую ручку и признательно поцеловал.

Ее красивое лицо осветила сладкая улыбка.

— Береги себя, Омар. Поезжай с Богом.

Я в последний раз долгим взглядом посмотрел в лицо матери, а потом повернулся к стоявшим рядом братьям. Торопливо пробормотал слова прощания каждому и быстро ушел.

Не зная, куда я еду и сколько времени там пробуду, я следовал по пятам за отцом. У каждого из нас через плечо висел привычный «Калашников», хотя нас тесными рядами окружали охранники — они стояли плечом к плечу, пока мы не забрались целыми и невредимыми в большой джип с тонированными стеклами. Потом все расселись по своим автомобилям, и вся эта длинная автоколонна начала двигаться одновременно. Набрав скорость, вереница машин помчалась прочь из Аль-Рияд Вилладж — так стремительно, что автомобили во главе колонны чудом не сбили суданских рабочих, неосторожно перебегавших дорогу.

Отец погрузился в размышления и не сказал мне ни слова по дороге в аэропорт. Впрочем, путь был недлинным. В аэропорту мы быстро забрались в зафрахтованный специально для нас самолет. С отцом и его сопровождающими обращались как с важными сановниками — нам не пришлось проходить таможню и паспортный контроль. Кроме отца и меня самого, в самолет сели еще восемь мужчин. Семеро из них работали на отца и остались его верными соратниками в дни невзгод. Некоторых я часто видел возле гостевого дома отца. Брат Саиф Адель был шефом охраны отца, а Мухаммед Атеф — его лучшим другом и главным военачальником. Оба они отправились в путь вместе с нами. Неожиданным и незнакомым мне пассажиром стал важный суданский чиновник, отец называл его Мухаммедом Ибрагимом.

Я чувствовал себя так, словно тоже защищаю безопасность отца, хотя на самом деле был всего лишь пятнадцатилетним, не слишком развитым физически мальчиком — над моей верхней губой не пробивалось еще ни единого волоска. Но, несмотря на юный возраст, я умер бы за человека, чьей любви добивался чуть ли не с пеленок. Я гордился своим новым положением избранного сына и почтительно стоял возле отца, внимательно оглядывая все вокруг, пока отец поднимался по небольшому трапу, перед тем как войти внутрь самолета, где, как я надеялся, он будет в безопасности.

Я последовал за ним, помедлив пару секунд в дверях, чтобы осмотреться и привыкнуть к непривычному окружению. В самолете пахло новой кожей. Наняв нам такой дорогой самолет, кто-то из суданских чиновников хотел продемонстрировать всю степень своего уважения к отцу. Отец выбрал место в носовой части у первого прохода и сел, положив на колени автомат. Брат Саиф Адель сел ближе всех к отцу, а я расположился у окна позади отца. Мухаммед Атеф и остальные люди отца сели на другие места недалеко от нас. Был там и третий мужчина, которого я знал, его звали Хатим. Он сидел поблизости и сжимал в руках карту и компас. Остальные четверо сопровождавших нас мужчин забрались в хвост самолета.

Мысли мои неслись галопом, я все время размышлял о том, куда же мы летим. Но боялся, как бы остальные в самолете не узнали, что мне не посчитали нужным сообщить эту информацию, поэтому хранил молчание. Отец оставался бесстрастным, тогда как мое волнение росло с каждой минутой. Я был уверен, что мы на пороге приключений.