Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - читать онлайн книгу. Автор: Джин П. Сэссон, Наджва бен Ладен, Омар бен Ладен cтр.№ 39

В первый день занятий мы волновались, но волнение было радостным. После молитвы помчались домой, чтобы скинуть с себя тобы и надеть школьную форму. Одевшись, мы не стали терять ни секунды и тут же бросились к автобусной остановке, где нам велели ждать. Ровно в 6:30 утра появился большой белый автобус. В жарких странах занятия начинаются и заканчиваются рано: учатся обычно с семи утра до часу дня. Мы шумно затолкались в автобус, и тут нас ожидало самое большое потрясение в жизни. В автобусе сидели девочки!

Мы с братьями подумали сперва, что по ошибке забрались не в тот транспорт. Но через секунду заметили, что там находятся и мальчики, одетые в такую же форму, как и мы. Не зная, что делать, мы протиснулись вперед, отметив, что мальчики и девочки сидят не вместе.

И все же подобное было бы немыслимо в Саудовской Аравии, где вся общественная жизнь строго разделена по признаку пола, включая свадьбы, вечеринки, ужины в ресторанах и учебу. В Саудовской Аравии девочки ходят в одни школы, а мальчики в другие. Если девочка хочет изучать предмет, который преподает мужчина, единственный способ это сделать — с помощью видеозаписей или телевидения. Мне рассказывали, что некоторые наиболее консервативные женщины закрывают лицо, даже когда видят мужчину на экране телевизора.

Многие мусульмане верят, что если не связанные родственными узами мужчина и женщина находятся в одной комнате, то на самом деле в комнате не двое, а трое — и третий сам дьявол. Из подобного смешения полов ничего хорошего не выйдет — по крайней мере, так нас учили в Саудовской Аравии.

В Судане девочки-ученицы должны были сидеть с левой стороны автобуса, а мальчики с правой. Мы с братьями торопливо отыскали себе места и уселись, молча оглядывая автобус. Признаюсь, мои глаза не раз поворачивались в сторону девочек, но я заметил, что большинство из них скромно отводили взгляд и старались не смотреть на мальчиков. Время от времени самые дерзкие девочки поднимали глаза, и на их лицах мелькала застенчивая улыбка, но бо́льшую часть времени они разговаривали друг с другом и весело смеялись. Я так и не осмелился с кем-нибудь заговорить. Вскоре я заметил, что у водителя автобуса, похоже, были глаза на затылке: он мгновенно делал выговор ученику, если тот пытался пообщаться с противоположным полом. В моем воображении всплыло строгое лицо отца. Я подумал: если только он узнает, что в новой школе его сыновья будут учиться в непосредственной близости от девочек, он без всяких церемоний заберет нас оттуда.

Неужели первый день занятий станет для нас последним?

Отец всегда скептически относился к учебным заведениям для женщин. Его дочерям не разрешалось посещать школу. Необходимые знания им давала дома тетя Харийя — она была образованной женщиной.

Интересно, будем ли мы и в классе сидеть рядом с девочками? — подумал я. Если да, то наши дни в этой школе сочтены. К счастью, это оказалось не так, хотя нам и удавалось иногда заметить торопливые фигурки девочек, когда они переходили из класса в класс. Зато на игровой площадке царила полная безмятежность, так что порой девочки набирались смелости и нарушали границы выделенной им территории, пробираясь к нам. Как ни странно, никто из учителей не отсылал их обратно — туда, где им следовало находиться. Если же кто-то из мальчиков прокрадывался на площадку, где играли девочки, его строго отчитывали и тотчас отправляли в нашу часть двора.

Этот новый для нас мир был, право же, весьма странным.

Зато, к нашему огромному облегчению, и учителя, и ученики оказались равным образом дружелюбными и вежливыми. Будни в суданской школе были просты, но приятны. Поскольку занятия начинались рано, все ученики завтракали уже там, сразу по приезде. Завтрак был скромным: вареные яйца, сыр и хлеб. После завтрака мы еще раз шли на молитву, ведь в Судане — исламское правительство и исламский режим. Потом начинались занятия. Учителя были строги, но учтивы и добры. Никто не ставил нам плохих оценок, когда мы заслуживали хороших. Никто не угрожал поколотить нас палкой. Никто не подстрекал других мальчишек издеваться над нами.

Каждое утро, чуть позже девяти, у нас был перерыв, во время которого можно пообщаться друг с другом, купить что-нибудь съестное в школьной столовой. Поскольку отец запрещал нам американские напитки и еду, мы с братьями почти всегда брали банку холодной «Пепси» и пакетик картофельных чипсов.

Наша школа была одной из самых дорогих частных школ в городе, и большинство учеников имели богатых родителей. Но попадались и ученики, принадлежавшие к среднему классу, а некоторые и из рабочей среды. Даже если приходилось экономить каждую копейку и до предела урезать скромный семейный бюджет, суданские родители шли на любые жертвы, лишь бы дать детям хорошее образование. И то, что в нашей школе учились ребята из разных слоев общества, давало нам возможность получить более разнообразный жизненный опыт — по крайней мере, я в этом убежден.

Мы также занимались спортом и играли в разные игры в течение дня. По большей части, мы с братьями с удовольствием проводили время вместе с суданскими ребятами — они были вполне миролюбивыми. Но я никогда не забуду одну школьную игру, которая требовала определенной жестокости.

Мальчики делились на две команды. Выделялась определенная территория, считавшаяся безопасной зоной — команды выстраивались в линию на некотором расстоянии. Цель игроков заключалась в том, чтобы добежать до этой территории, обогнав участников другой команды. Если кому-то не везло и его ловили, то неудачника избивали. Эти побои не были чем-то вроде обычных тумаков, которыми мальчишки часто угощают друг друга на школьном дворе. Они были весьма чувствительны, причиняли нешуточную боль. Тот, кто не умел быстро бегать, уходил домой с подбитым глазом, окровавленным носом и распухшими губами.

С тех самых дней, когда я поставил себе целью обогнать своего длинноногого отца в игре со шляпой, а также с тех пор, как в саудовской школе за мной гонялись местные хулиганы, я научился летать быстрее ветра. Когда я увидел всю жестокость новой игры и оценил расстояние, которое нужно пробежать, чтобы оказаться в безопасности, то понял, что должен бежать быстрее, чем когда-либо в жизни. Когда наступил мой черед, я мог бы легко посостязаться со спортсменами-олимпийцами. Мои ноги почти не касались земли, и я обошел всех соперников.

Я часто спрашивал местных мальчиков, зачем они участвуют в такой жестокой игре, но в ответ получал только вежливые усмешки и уверенные заявления, что эта игра традиционна для их культуры. Суданцы полагают, что мальчики должны не просто получать в школе знания, они должны становиться сильными и выносливыми, а ничто так не закаляет тело, как хорошие побои. Очевидно, учителя разделяли это мнение, потому что спокойно наблюдали за игрой, не вмешиваясь, даже если кого-то из ребят избивали до крови. И никто из родителей не приходил в школу жаловаться на нанесенные детям травмы. Годы спустя, узнав о жестоких войнах в Судане и о борьбе между разными племенами, я понял, что суданским мальчикам действительно необходимо учиться физической выносливости. В реальной жизни взрослые суданские бойцы бросаются друг на друга с яростью голодных львов.