Клото. Жребий брошен - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ланска cтр.№ 39

Женя посмотрела сквозь нее и увидела множество крохотных, тесно стоящих друг к другу футлярчиков. Она вопросительно посмотрела на Оливье. Тот снял прозрачную крышку, отложил ее в сторону и стал бережно по очереди открывать каждый футлярчик. Женя чуть наклонилась и ахнула:

— Это же наперстки!

— Да, — ответил он и впервые за все это время улыбнулся.

Он продолжал открывать футлярчики. А Женя краем глаза следила за удивительными метаморфозами внешности Оливье Дескампса — впервые в нем появилось хоть что-то живое. Мышцы его лица расслабились, позволив улыбке стать настоящей, почти детской. Некоторые футляры он просто оставлял открытыми, а из некоторых вынимал крошечные колпачки — фарфоровые, вытесанные из цельного камня, отлитые в бронзе, меди, серебре и золоте…

— Ой, — улыбнулась Женя, взяв в руки алюминиевый наперсток с надписью «Зингер», — такой я видела у своей соседки!

— Вполне возможно, — пожал плечами Оливье. — Это настоящий рабочий наперсток. Я их очень люблю. Они такие разные — для шитья, для вязания, или вот, смотрите, специальный наперсток для вышивки бисером. Видите? Вот сюда крепится бисер, который потом снимают иголкой. А вот это — парусный наперсток.

Оливье достал из футляра круглую металлическую пластинку с крошечными ямочками.

— Когда сшивали паруса, то надевали специальную кожаную перчатку, к которой крепилась эта пластинка.

— Наверное, это большая редкость? — спросила Женя.

— Еще бы, — кивнул головой Оливье. — Всякое общество любителей наперстков за него бы душу продало…

— А что, есть такие общества? — удивилась Женя.

— О, — слегка улыбнулся Дескампс, явно довольный произведенным на Женю впечатлением. — Еще сколько. По всему миру. Проводят выставки, аукционы, брошюры, журналы выпускают. Главные специалисты, конечно, англичане. Вообще с них все и началось. Вот смотрите, — Оливье поискал и протянул Жене еще один серебряный колпачок. — Его специально выпустили к Всемирной выставке в Лондоне в 1851 году. А вот такие… — он передал Жене следующий экземпляр, — такие один предприимчивый лондонский ювелир дарил всем, кто покупал у него обручальные кольца. Или вот…

— Какая красота… — ахнула Женя.

Она держала в руках настоящее чудо. Золотой наперсток с припаянными золотыми полосками, образующими сетку, каждая ячейка которой содержала небольшой рубин.

— Это моя гордость… — объяснил Оливье. — Некоторые до сих пор считают, что этого наперстка не существует, что это — миф. Но я его нашел. Это наперсток королевы Елизаветы I. Королева подарила его своей фрейлине.

Женя взяла в руки футляр, жилец которого выделялся на фоне остальных, — темный, почти черный.

— Это наперсток моей матери, — без особой теплоты в голосе ответил он. — Настоящий рабочий наперсток.

— У моей бабушки был похожий…

По стремительно закрывшемуся, холодному лицу Оливье Женя поняла: ему этот разговор неприятен. И тут же сменила тему.

— Знаете, это удивительно, — сказала она. — Когда видишь в близком соседстве компьютер и такой атавизм, как наперстки…

— Ну не скажите, — криво улыбнулся он. — Знаете, какая мозоль набивается от мышки? Вот тут…

С этими словами он взял ее кисть и провел по подушечке указательного пальца.

И тут же испугался собственной фамильярности. Его лицо опять пошло красными пятнами, он неловко отдернул руку — и тарелка с наперстками опрокинулась на пол. Женя ахнула и бросилась собирать раскатившуюся как попало коллекцию. Пунцовый от смущения Оливье присел рядом с ней, поднял пару коробочек, а потом их глаза встретились.

— В-в-вы знаете… — начал он, заикаясь.

Перепуганная Женя уже приготовилась выслушать нечто очень личное, заранее волнуясь, как и что ответить. И тут, будто в кино, где ни одно признание не проходит гладко, без вмешательств извне, Дескампса перебили.

В Жениной сумочке пронзительно зазвонил телефон. Мелодия ее старого аппарата, который она машинально положила в сумочку вместе с маленьким серебристым шпионом. Какое упущение! Хотя бы звук выключила!

— Извините, — прошептала она, поднялась и достала из сумочки свой старый телефон.

— Привет, — произнес приятный бархатный баритон. — Чем занимаешься?

Женя растерялась от неожиданности: уму непостижимо — это был Давид! Нашел время!

— Да, Давид, здравствуй, извини, я сейчас не могу говорить…

Женя не успела закончить фразу: Оливье подошел к ней, протянул руку и произнес:

— Можно?

— Что? — не поняла Женя.

Но Оливье уже взял из ее рук мобильный, развернулся и пошел к дверям.

— Что это значит? — замирая от страха, крикнула Женя ему вслед.

Даже не обернувшись, Оливье выше из каюты и захлопнул за собой дверь. И тут Женя услышала, как он эту дверь запирает…

— Откройте, откройте немедленно! — опомнилась она, кинулась к двери и принялась дергать ручку.

За дверью стояла абсолютная тишина. А через несколько секунд Женя вновь ощутила вибрацию пола. Обмирая от ужаса, она бросилась к иллюминатору, уже понимая, что «Гриффин» на полных оборотах движется в открытое море.

* * *

Алекс вернулся в Тель-Авив только на следующий день. Никаких следов сбежавшего Лейбмана обнаружить не удалось. О том, что Женя похищена, лодка, на которой ее увезли, не обнаружена, а телефон выключен, он узнал до того, как ворвался в кабинет Аарона Эшколя.

— Как? Как вы могли это допустить? — разъяренно прокричал он и с силой обрушил кулаки на стол. Потом устало опустился в кресло и с нескрываемой злобой посмотрел на шефа. — Вы за это ответите, — угрожающе прохрипел он.

В глазах изумленного подобным поведением Аарона появился проблеск понимания.

— Ах вот оно что, — задумчиво протянул он.

В ответ Алекс издал какой-то стон, больше похожий на рык, и выбежал из кабинета.

Он шел по коридору, слегка пошатываясь. Как он мог, как мог ее оставить, как мог не предупредить о том, что Оливье — полный, окончательный псих?! Не хотел пугать, не хотел расстраивать, пощадил…

Алекс вышел на улицу и сел прямо на ступеньки. Перед его глазами стояла страница из дела Оливье — та самая, которую он скрыл, не показал Жене. Просто не смог показать.

На ней была копия огромного портрета русской модели Анастасии Семаковой, висевшего над кроватью Оливье. Прекрасное улыбающееся лицо девочки-женщины с вонзенными в него ножами, вилками и всевозможными острыми предметами, обретавшимися в захламленном доме хакера.

Алекс закрыл лицо руками, еле сдерживаясь, чтобы не завыть, не зарычать от невозможности обратить время вспять, вернуть Женю.

Женя прижала ухо к дверной панели и стала напряженно вслушиваться. За дверью стояла мертвая тишина.