Я боюсь. Дневник моего страха - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Шпиллер cтр.№ 44

Дети внимали, чавкая. Баба Уля блаженно улыбалась и тихонько поглаживала сухой ладошкой зеленую поверхность раскладушки – очень ее восхищала эта чудо-кровать: раз-раз – и есть! Раз-раз – и убрали! Цивилизация!

«Черезпроходная» палаточная Вера начала держаться за живот, видимо, как только узнала, что беременна. Вид у нее сразу сделался важный, куриный, отяжелела походка и появилось капризное выражение лица. И к тому времени, когда беременность действительно дала о себе знать и начала выпирать из нее животом, отекшими ногами, пигментными пятнами и прочими радостями будущего материнства, она уже была вполне «в роли» и уже ничем не удивляла шофера Славку.

– Ой-хо-ё! – с этого стона начиналось каждое утро после первого посещения гинеколога пять месяцев назад, и для Славки это было что-то вроде пожелания с добрым утром. Он тут же вскакивал с супружеской постели с бодрым «Эх, хвост-чешуя, и не надо ничего!». Так у них обычно начинался день.

Эта пара, в сущности, была очень гармонична. Оба – флегмы, каких поискать. Но были в их жизни вещи, которые выводили идеальную пару из себя, Например, если в их присутствии кто-то читал Книгу.

– Ой-ёй-ёй! – тут же заводились они и просто заходились в гневе. Это ж надо так выпендриваться! Ну и вилы! Ну и корки! Сидеть задницей и читать мордой! По этой самой причине у них была семейная аллергия на Тузееву Вику, которая вечно ходила томно и у себя, и вообщевезде с томиком поэзии.

– Я дышу этим, – тихо объясняла она кому-нибудь, например Валентине Павловне, мечтательно смотрящей мимо Вики, куда-то в даль, в перспективы собственности на землю, недвижимость и всякие разные средства производства. Валентина Павловна не орала и не злилась, а из-за забора молодых неслось:

– Ой-ё-ё! Читает!

Аналогичный гнев у них могла вызывать, пожалуй, только классическая музыка. А так – очень нормальные, спокойные ребята.

Происходили натуральные похороны. Бугаи копали могилу, оркестр играл печальные мелодии, дама Ада рыдала, заботливо поддерживаемая Плечистым… Народ роптал. Выглядывая из-за своих заборчиков, кто-то (Валентина) скандально что-то выкрикивал, Другой (Вика) стонал, закусив губы, а Олег Витальевич пытался отмахнуться от назойливого бормотания Люси:

– Олежа, это надо прекратить! Немедленно! Они не имеют права! Это безумие! Она, наверное, сумасшедшая!

Все дети довольно радостно переминались с ноги на ногу – еще бы! Вот тебе настоящая «страшилка», даже не кино! Гроб, могила, вон крест из автобуса вытащили… Игры предстоят – подарок просто! Что это взрослые взбеленились? Ведь чего тут не хватало для хорошей жизни? Именно ужаса, страха, кладбищ и мертвецов! Все картошка да морковка…

– Неглыбоко копають! – покачала головой баба Уля. – Нехорошо! Неглыбоко… – Ее маленькая головенка в ситцевом платочке едва торчала над веселеньким сиреневым заборчиком.

– Мама! – в сердцах воскликнул Сергей Федотович. – Иди полежи на раскладушке!

– Раскладушка! – с уважением произнесла баба Уля и пошлепала бормоча. – Неглыбококопають! Разве ж то могила? То клумба выходить!

«Она не сумасшедшая, – думал тем временем Смирнов. – В нашей конторе кого-кого, ауж ненормальных точно не было. И Ада не исключение. Нормальнее многих. Что она затеяла?»

– Ша рожу, – неторопливо жуя жвачку, сообщила Вера, жена шофера Славы, потрогав опухший живот. – Они что, звезданулись?

Слава задумчиво сплюнул через забор:

– Поглядим, что будет. А тебе рожать еще через три месяца. Не гони волну.

Когда оркестр погрузился обратно в автобус, бугаи заканчивали устанавливать металлическую оградку вокруг могилы, а Ада поправляла цветочки, трогала высокий железный крест, как бы проверяя, хорошо ли, прочно ли он стоит, Олег Витальевич рискнул, наконец, подойти к ней. Вернее, к оградке. Стоило ему приблизиться, как Плечистый шустро подскочил к Аде, обнял ее за плечи, как бы защищая, и грозно воззрился на Смирнова. Зрители за заборами внимательно наблюдали за происходящим.

– Простите, молодой человек, я могу переговорить с Адой Борисовной? – вежливо осведомился Смирнов.

– Вряд ли Ада Борисовна сейчас в состоянии, – буркнул сердито Плечистый. – Она только что отца схоронила.

– Вот, собственно, об этом я и хотел… – Смирнов смущенно закашлялся. – Вы, простите, кто будете?

– Я – ее кузен! – гордо сообщил плечистый.

Во время этого диалога Ада стояла, низко опустив голову и прижимая руки к груди. На последних словах Плечистого она вздрогнула и подняла заплаканное, бледное лицо. Смирнов видел свое отражение в зеркально-черных окулярах, какбудто Ада смотрела на него им же самим. Или – куда она смотрела?

– Что ж, Витенька, – едва слышно прошептала женщина, пошевелив в волнении длинными пальцами, – если человеку необходимо поговорить, значит, надо поговорить. Ты не волнуйся, я… я справлюсь, – и она порывисто всхлипнула. – Иди, расплатись с музыкантами, иди! – Она легонько подтолкнула кузена, и тот послушно пошел к автобусу, сердито оглядываясь на Смирнова. Рабочие уже совсем закончили с оградкой и отвалили куда-то за автобус, похоже, пить водку. Олег Витальевич проводил их понимающим взглядом.

Оставшись наедине с Валяевой, Смирнов вошел к ней в оградку и вдруг почувствовал нечто странное: будто бы окружающий мир, оставшийся снаружи, кто-то выключил. Сюда не доходили звуки; люди шевелили губами, но даже отзвук их голосов не долетал до ушей… Только что Олег Витальевич чувствовал легкий летний ветерок – тут его не было вовсе. Воздух будто бы замер. И стоящая рядом женщина без глаз, без взгляда не шевелилась и, казалось, не дышала.

Невпечатлительный Олег Витальевич поежился. Он шумно вздохнул, ибо ему страстно захотелось хоть какого-нибудь звука, движения, признака жизни. Он хотел было начать говорить, но вскрикнул от ужаса: что-то подергало его за брючину. «Покойник!» – промелькнула в его голове кошмарная догадка. Смирнов боялся опустить взгляд.

– Карма, фу! – спокойным голосом сказала Ада. – Как ты себя ведешь, девочка?

Смирнов покосился вниз. У его ног важно стояла большая ухоженная ворона по имени Карма. Интересно, почему он не заметил эту птичку раньше? Разве кто-то держал ее в руках? Разве она летала? Вот если только она спустилась из автобуса по ступенькам, как человек, и ходила ногами, то есть, лапами… Тогда ее можно было и не заметить…

– Птичка… – пробормотал Олег Витальевич.

– Моя верная Карма, – объяснила Ада Борисовна. – Она всегда со мной. Не может одна оставаться, переживает. – В голосе Ады послышались теплые нотки.

Мир вокруг по-прежнему безмолвствовал, покашляв, дабы скрыть смущение и тревогу, Смирнов поспешно заговорил:

– Ада… Ада Борисовна! Выражаю вам свои искренние соболезнования! Такое горе… – Она опять завсхлипывала. – Но, простите, ради бога, за вопрос: почему здесь?

– А почему нет? – прошептала Ада.