Собиратель автографов - читать онлайн книгу. Автор: Зэди Смит cтр.№ 3

— Ладно, пусть будет по-твоему. Как у Рубинфайна.

— Господи, па! Какое это имеет значение? Мое личное дело.

— Рекорд по задержке дыхания под водой, — объявил Адам, — принадлежит Тони Кикару из Нукуалофы на островах Тонга. Он пробыл в светло-зеленой воде залива девятнадцать минут двенадцать секунд.

— А я тут при чем? При всем при этом? — спросил Рубинфайн.

Потом они враз замолчали, и в машине ненадолго воцарилась тишина, словно кто-то накрыл их глухим звуконепроницаемым колпаком, а после начал его медленно приподнимать. Они все еще ехали через Маунтджой с его приземистыми пригородными особнячками и сливовыми деревьями у обочин. Здесь они жили, а забитая машинами дорога красноречиво говорила, что по субботам местные жители стараются при первой возможности отсюда выбраться. Потому что по горло сыты своими правами домовладельцев. Никогда не забудут прытких молодых людей с тонкими усиками в дешевых галстучках, которые при покупке дома убеждали их, что самолеты здесь будут летать все реже и реже, что поезда станут ходить бесшумно по каким-то особым рельсам, что природа здесь сохранена во всей своей первозданности. Чтобы развеять последние сомнения, им сообщали совершенно фантастическую цифру. Якобы отсюда до Сити можно доехать на машине всего за полчаса. На поверку все это оказалось обычным блефом, но никто не протестовал. А если кто и хотел получить другой Маунтджой, если у кого и были иллюзии относительно здешней благодати, того уже и след простыл. Местные жители привыкли искать и находить компромиссы.

Ну и что с того, что ревут над головой заходящие на посадку в международный аэропорт самолеты? На ночь можно заткнуть уши. И стрессы невелика важность. И пробки на дорогах… Зато какие дешевые здесь дома!

Да, на Землю обетованную Маунтджой не походил. Это был застроенный в пятидесятые годы северный пригород Лондона [5] . В домах имелось центральное отопление и канализация. Были школы и все прочее. У Ли Джина здесь никогда не возникало проблем с парковкой машины, и все его пациенты были местными, он знал каждого как самого себя. В Маунтджое хватало евреев, и это нравилось Саре. И Алексу Ли тоже очень даже подходило.

Другое дело — Адам, ведь других чернокожих на много миль вокруг не наблюдалось. А может, он был единственным чернокожим иудеем во всем этом проклятом мире. Адам ненавидел Маунтджой всеми фибрами души, всеми печенками-селезенками и прочими внутренними органами. Просто кричать был готов, как ненавидел.

Рубинфайну Маунтджой тоже стоял поперек горла. Будь этот пригород человеком, он бы оторвал ему голову, помочился в глаза и учинил еще какой-нибудь беспредел.

ЯХВЕ

Любопытный факт: отец Рубинфайна хотел сделать из своего отпрыска раввина. Ли Джин не знал, куда себя деть и какую маску нацепить на лицо, когда Рубинфайн-старший поведал ему об этом своем страстном желании. Впервые Рубинфайн рассказал о своей мечте за ланчем, когда они в ресторанчике ели спагетти болоньезе и обсуждали, как Ли Джину перераспределить свои расходы. Рубинфайн столько лапши на уши ему навешал, что бедняге пришлось ретироваться в туалетную комнату, дабы прийти в себя и всю эту лапшу стряхнуть.

ЯХВЕ

— Тары-бары-растабары. Черт возьми, мне жарко. Послушай, приятель, выключи печку, а? Ну что, приехали? Ну что, приехали? Ну-что-приехали-ну-что-приехали-ну-что-приехали?

«Как ребенок, засидевшийся в машине, из американского фильма, — подумал Ли Джин. — Нет, убивать его я не собираюсь». А голова болела все сильнее.

— Я не собираюсь тебя убивать, — сказал он вслух, посмотрев на Рубинфайна в зеркало.

Рубинфайн по-рыбьи надул щеки:

— Хм-м. Посмотрим, посмотрим. Э-э… А если бы надумал… э-э, сорока миллиона лет бы не хватило.

Атмосфера стала накаляться. Ли Джин приближался к точке кипения, но, в конце концов, Рубинфайн был просто долговязым переростком, несмысленышем.

— Когда-то ты был таким маленьким, — промолвил Ли Джин.

— Чего-чего?

— Да-да. Если только мне память не изменяет. Ты был не приятнее, понял, а только меньше.

— Рекорд выживания после захоронения заживо, — объявил Адам, — принадлежит Родригесу Хесусу Монти из Тампы, Флорида. В пустыне Аризоны его закопали в землю, и он пролежал там сорок шесть дней, дыша через длинную трубку вроде соломинки.

— Где все это передают? — взорвался Рубинфайн. — По какому каналу? Что там вообще вещают?

— Телик тут ни при чем. Это в книге написано. Про рекорды. Я ее читаю.

— Ну тогда заткнись!

Держась за руль одной рукой, другой Ли Джин ухватил большим и указательным пальцами кожу на виске и стал ее перебирать. Обычно он пудрил мозги пациентам, призывая их представить, будто болевая точка — шарик из пластилина или глины, который надо переминать, раскатывать, пока не превратится в тоненькую макаронину, а потом оторвать напрочь.

— Играем в «прошу пощады»! — завопил Рубинфайн. — Сперва мы с Адамчиком. Алекс — с победителем.

Рубинфайн и Адам сцепили пальцы. Такая была игра — кто кого пережмет. Ли Джина попросили считать до трех. Но ему было не до того, он погрузился в свою головную боль. Смотрел сквозь мутное от дождевых капель стекло, за которым все походило на трогательную акварель. В соседней машине ехали двое шестилетних мальчишек. Ли Джин попытался вспомнить, до какого возраста дети кажутся маленькими и беззащитными. Но Рубинфайн и в шесть лет терроризировал их район, хотя использовал другую тактику. Кричал во все горло, распускал сопли и вечно изображал из себя голодного. Казалось, он готов сам на себе поджечь одежду, лишь бы досадить собственной матери. Такой характерец. А вот Адам сильно переменился. В шесть лет он был американцем. Больше того, жил без родителей. Словно сошел со страниц какой-то книги. Как-то зимой они появились в его кабинете — лилово-черный дедушка Айзек Якобс, Адам и его сестренка… Как же ее звали? Впрочем, неважно. Девочка с миндалевидными глазами и больным сердцем. Только в Соединенном Королевстве она могла получить бесплатно необходимую помощь. Гарлемские негры, утверждающие, что ведут свой род от одного из древних еврейских племен. Разодетые как эфиопские царьки! Маунтджой привыкал к Айзеку не год и не два, особенно взрослые. Другое дело — Адам. Он стал настоящим королем детской площадки. Ли Джин невольно улыбнулся, вспомнив, как Алекс прибежал домой, тараторя о «мальчике из фильмов», словно Адам сошел к ним в пригород прямо с экрана, этакий вечный киношный персонаж. Но сам Адам скоро здесь пообтерся. И акцент его куда-то делся, и даже кожа немного посерела. Однако и через семь лет на Адама Якобса посматривали косо, словно его сотворили какие-то колдуны или знахари.

Эстер — так ее звали. Эстер с шапкой густых курчавых волос. Они имплантировали ей кардиостимулятор.

Рубинфайн, не дождавшись сигнала от Ли Джина, начал выгибать Адаму руки. Тот застонал, но Рубинфайн был неумолим.