Черный и зеленый - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Данилов

Получилось так, что в определенный период жизни пришлось торговать чаем, вразнос. Хорошим цейлонским (обычно) чаем, реже — индийским, еще реже — китайским. В основном, цейлонским. Черным и зеленым. Так сложились обстоятельства.

Но это потом было, а сначала было другое.

Работал в информационном агентстве Postfactum. Три раза в неделю надо было написать обзор прессы, чтоб к утру был готов. Обзор вставлялся в ленту новостей, которую потом продавали подписчикам за деньги, впрочем, без особого успеха, судя по событиям, которые произошли позже.

То есть надо было приходить поздно вечером, ночью. Это было зимой. Жил в Митино. Postfactum располагался в огромном кубическом здании в районе метро Ленинский проспект. Уходил из дома поздно, в десять, в одиннадцать. Большинство людей ехало, наоборот, домой, в светящееся теплыми уютными огнями Митино. Это было неприятно. Ехал в холодном автобусе № 266 до метро Тушинская. В автобусе холодно, окна покрыты толстым слоем замерзшей воды, и не видно, что происходит на улице. Местоположение автобуса определялось благодаря телесным ощущениям, возникающим при поворотах: вот повернули на Первый Митинский, вот повернули на Пятницкое шоссе. Вот повернули к метро. Метро Тушинская. Народу мало. До Китай-города, переход там удобный, просто перейти через платформу. До Ленинского проспекта.

Дальше можно было двояко. Первый маршрут — длинный и ужасный. Второй — тоже длинный, но покороче, но еще более ужасный.

Первый. Вышел из метро, это тот выход, который ближе к улице Вавилова. Углубился в переулки. Глухие, пустые. На улицу Орджоникидзе в сторону Серпуховского вала. Потом направо, опять в пустынные переулочки. Если посмотреть наискосок, можно увидеть Донское кладбище за кирпичной стеной, и там, вдалеке, в глубине кладбища возвышается такое неприятное здание, серое, там вроде бы находится Первый Московский крематорий. А напротив кладбища — здание университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы, огромное, с белыми на красном фоне колоннами, похожими на кости в ошметках мяса. В переулочки, поворот, еще поворот, еще немного вперед — и вот уже огромное кубическое здание, где располагается информационное агентство Postfactum.

Второй. Вышел из метро, тот же выход, но надо сразу на улицу Вавилова идти. Перейти улицу Вавилова. Дальше — просто дорога, не улица, а Дорога между гаражами. Очень длинная и довольно широкая. Как только человек отрывает ногу от улицы Вавилова и ставит ее на Дорогу между гаражами, на Дорогу между гаражами выходит примерно 20–30 собак. Они начинают лаять, громко лаять, и лают все время, пока человек идет по Дороге между гаражами, идет сквозь строй лающих собак. Они просто лают, не приближаясь и не нападая. Если к этому привыкнуть, можно просто идти и считать, что играет какая-то необычная музыка или что это шум ночного города. Справа, параллельно Дороге между гаражами, проходит Окружная железная дорога, там товарная станция Канатчиково, а за железной дорогой — ТЭЦ, исторгающая пар. Лай собак, шум поездов, диспетчеры станции Канатчиково переговариваются по громкой связи, регулируют транспортные потоки. Идти, идти дальше, собак не слышно, впереди горят уличные фонари — и вот уже огромное кубическое здание, где располагается информационное агентство Postfactum.

Охранник что-то ворчит, поздно приходите, надо раньше приходить, а вы поздновато, да, поздновато приходите, надо раньше, часов в девять, а вы очень поздно, вы давайте, давайте-ка пораньше, а то поздно очень, да. Его можно не слушать, хотя лучше показать, что слушаешь, ему будет приятно, это примерно как собаки на Дороге между гаражами, главное не дергаться. Наверх, наверх. Вахта, непосредственно перед офисом. Тоже охранник. Поздно вы опять приходите, вы в следующий раз пораньше давайте, ладно? Ладно. На вахте — стопка газет. Российская газета, известия, комсомольская правда, московский комсомолец, правда, российские вести. Из этой стопки надо сделать обзор. Большой зал с огромным столом посередине. Этот зал иногда использовался для пресс-конференций, Горбачев, там, или Явлинский выступали перед журналистами иногда, а по стеночке — столы с компьютерами. Это рабочее место. В углу работающий телевизор. Надо сесть за компьютер и при помощи программы MS Word 5.5 (досовская программа, синенький такой фон, белые буковки) написать обзор, чтоб к утру, к девяти часам, был готов.

Садился смотреть телевизор, ложился смотреть телевизор. Было очень удобно лежать на огромном столе и смотреть телевизор. По телевизору показывали. Ближе к часу ночи начиналась сплошная, почти до утра, программа биз-тв, это в честь, кажется, Бориса Зосимова она так называлась, он был хозяин этой программы, а потом сделал над собой усилие и организовал в России программу эмтиви, а программа биз-тв была им мужественно прекращена. Программа биз-тв вся состояла из клипов. Часто показывали клипы Лены Зосимовой, однажды было с ней интервью, и она рассказывала, как папа долго не пускал ее на большой телеэкран, дескать, еще низок профессиональный уровень, надо расти, ты должна быть лучше всех, и она чуть ли не плакала в подушку и росла профессионально, и, видать, выросла, потому что ее стали очень часто показывать по программе биз-тв, и все увидели, насколько она выросла профессионально. В ротации постоянно крутилось примерно пять клипов Лены Зосимовой, и каждый клип за ночь показывали раза три-четыре. Еще частенько показывали Ирину Салтыкову, поющую что-то про серые глаза. Мелькала обычно ближе к утру группа Агата Кристи с депрессивной песней про тайгу и луну, что-то такое, облака в небо спрятались, хорошая песня. Были и другие исполнители разные, но редко. Потом просто засыпал на столе, укрыться было нечем, было холодно и жестко, и толком уснуть не удавалось, часа в четыре биз-тв исчезало. Вставал, рассматривал газеты. Писать нечего, не о чем. Ничего не произошло. Что же написать? Нет, что-то, конечно, происходило. Ох. Еще поспать. В шесть утра опять начиналось биз-тв, а по другим каналам бодряческие антипохмельные передачи из серии доброе утро. Смотрел, бодрился. В восемь уже начинали подтягиваться первые, самые дисциплинированные сотрудники — редакторы, журналисты. Ну как, написал? Нет еще, заканчиваю, сейчас, немного еще осталось. Садился писать. За сорок минут писал четырехстраничный обзор. «Ничего не произошло» превращалось в «что-то все-таки произошло». Без десяти девять обзор отдавался выпускающему редактору, симпатичной невысокой худенькой женщине с немного гротесковым, но очень симпатичным лицом, имя и фамилия стерлись из памяти, она просматривала, говорила «нормально», можно было идти.

Обратно идти и ехать было уже повеселее, чем ночью ехать и идти туда, но все-таки не очень весело. Недосып, тупая усталость от отягощенного работой безделья, голос Лены Зосимовой в ушах и сердце. Собаки на Дороге между гаражами теперь не лаяли, вернее, лаяли, но их лай растворялся в лае людей, которые ремонтировали машины и спорили о стоимости кузовных работ. Белый день, трамваи. В ларьке покупал какое-нибудь пищевое вещество, чипсы или пепси-колу, ехал домой. Возвращаться домой лучше вечером, чем утром, тем более поздним утром, даже днем, когда все мельтешат и истязают себя действиями. И Митино вечером гораздо уютнее, чем утром и днем, вечером уютно и тепло горят огоньки, а утром и днем работает радиорынок, на Пятницком шоссе пробки, мокрая снежная жижа, и спать уже толком не хочется, и начинается какая-то мелкая, суетливая деятельность, имеющая целью дожить до вечера, до ночи и наконец уснуть. А весь следующий день отравлен необходимостью вечером выходить из дома в холод и ехать на Ленинский проспект и идти по Дороге между гаражами или смотреть наискосок на Донское кладбище и Первый Московский крематорий и слушать Лену Зосимову и в восемь утра писать обзор и ехать обратно унылым белым днем в Митино.