Вид с больничной койки - читать онлайн книгу. Автор: Николай Плахотный cтр.№ 100

— Дак айда за грибками-то? — сказала бойко Аннушка.

— Спасибо. Домой пора.

— Вы будете из Голицыно?

— Из Москвы.

— Понимаю. Профсоюзница, значит.

— Что вы, что вы! Я такая же, как и вы, только заводская.

— Отдыхаете, дачница?

— Опять не то… Кошечку свою ищу. Сбежала проказница.

— Да у нас этой твари — батальон. Выбирай любую, даже копейки не взыщем.

— Чужая мне не нужна, — ответила Марина Петровна, подымаясь со скамеечки. Вдруг почувствовала, что ее кинуло в жар и окатила с ног до головы гулкая пустота. Видимо, немощь отразилась на лице.

— Да не переживайте, — засуетилась животноводка, одновременно тараторя, как сорока. — Слушайте сюда. К нам одна мурка забрела, не иначе как из хорошего дома. Вся из себя. В бытовке ее поселили. Да вдруг наша красавица тройню принесла, сама же вскоре исчезла. Два варианта: либо дачникам приглянулась, либо псы растерзали. Они у нас ровно аспиды, весною пацаненка до смерти загрызли.

Марина Петровна вновь опустилась на край скамейки. Подумала: «Сейчас бы снотворное принять и забыться». Вслух молвила:

— Добрая душа, как же ваше-то имячко?

— По паспорту Анна, а кличут все Алисою.

Марина Петровна опешила. Не знала, что делать: смеяться или сердиться?

— Вы меня разыгрываете? Вам уже кто-то доложил, да? — Вдруг осеклась и виноватым голосом сказала: — Нервы уже ни к черту не годятся, как мочало. Три часа назад из Омска прилетела.

— С приездом вас.

— Спасибо.

— А пошли-ка я вам от той кошечки котяток покажу.

Переступили порог из мягкой подстилки, вошли внутрь длиннющего помещения, похожего на цех крупногабаритных подшипников. Будто эти объекты один и тот же архитектор проектировал.

— Где же ваши буренки-рекордистки? — полюбопытствовала заводчанка.

— Тама, — ответствовала совхозница, двинув ладошкой сначала влево, потом почему-то вправо.

Миновали, похоже, машинное отделение. По стальным рифленым ступенькам взобрались на второй этаж. У входа с табличкой «Посторонним вход воспрещен» остановились. Алиса ногой несильно толкнула дверь, та со скрипом распахнулась.

Судя по всему, тут размещалась лаборатория. Никелем и лаком сверкали приборы непонятного назначения. Было много стекла. Бросился в глаза изящный микроскоп, прикрытый нечистой марлевой накидкой. Кроме грязи было множество мух. Они облепили оконные переплеты, жужжали в паутине, нагло ползали по стенам и столам, норовили сесть на лицо.

— Нет на вас, паразитов, красного… субботника, — беззлобно молвила вожатая и в добавленье пригрозила пальцем.

Из-за ширмы раздался веселый голосок:

— Ну-ка гляньте сюда.

Алиса сидела на корточках перед коробом из-под пива «Балтика», бормоча что-то нечленораздельное, детским голосом:

— Гур-мур… Пусеньки-бусеньки.

Марина Петровна глянула из-за плеча. В уголке, на тряпице, тесно прижавшись бочками, лежали три комочка. С высоты это можно было принять за пыжик из тополиного пуха. Только дунь — и серебристо-серое облачко дрогнет, вздыбится и взлетит. Затаив дыхание, Марина Петровна медленно и плавно опустила руку — и по ее телу растеклась ни с чем несравнимая теплота и нежность.

— Который сейчас на тебя первый глянет, тот, значит, твой, — раздался возле уха вкрадчивый шепот. Один комочек с трудом приподнялся, встал на все ножки и, задрав дрожащий хвостик, ткнулся мордочкой в ладонь.

18

Позже, в Москве, она разложила это сладкое мгновение, как нынче говорят, на составляющие. Наповал сразила доверчивость крохотного существа, его готовность до конца разделить судьбу будущей хозяйки. В дальнем закоулке души Шумиловой шевельнулась и поднялась до горла волна нежности, напоминающая искореженное жизнью материнское чувство. До недавних пор при виде младенца глаза ее становились влажными, туманились. Большого труда стоило потом подавить «бабство». И вдруг негаданно, нежданно выплеснулось из глуби наружу. Да так некстати.

Котеночек неуклюже потоптался на месте, вроде бы раздумывая, что делать дальше. Подчиняясь неким силам, сделал короткий шажок, потом другой. Осмелев, стал взбираться по рукаву вязаной кофты.

— Ну все, он твой, — шепнула Алиса. И следом: — А ты — его!

Когда пушистик добрался почти до локтя, Марина Петровна осторожно отцепила его, опустила на ладонь. Погладила по спинке, под брюшком. Да как закричит:

— Это же кошечка!

— Желаете?

— Ага. Ее-то мне и не хватало.

Кажется, никогда в жизни не была она так счастлива. Прижав горяченький комочек к груди, спускалась вниз, ног под собой не чуя.

Во дворе их оглушил шум, а также гром и скрежет, — будто с неба свалился голубой метеор. В натуре то был старый, но свежевыкрашенный трактор «Беларусь». Чудо-юдо притормозило на полной скорости, качнувшись взад-вперед, на миг замерло и опять рванулось вперед. Шумилова не успела даже разглядеть лица сидящего в кабине. Запомнились горбоносый профиль, патлатая голова (седая, со смолью), загорелая мускулистая шея и пронзительный взгляд. Смекнула: это он!

И Алиса догадку подтвердила:

— Аркадий Алексеич прибыл, соляркой у Васяты заправился.

Теперь орел наш за люцерной полетел… Странно, почему и зачем сюда его занесло?

— Нет уж нынче, пожалуй, не до грибов, — упавшим голосом произнесла Алиса.

Залетка почувствовала нескрываемое раздражение. Интуиция подсказала: пора уходить!

Пока приводила себя в дорожный вид, Алиса вооружилась метлой, занялась уборкой. Делала простую работу лихо, с остервенением. Пыль, щепки, ошметки навоза, солома летели как будто из-под колеса буксующего самосвала.

С услужливой и простодушной селянкой произошла резкая перемена… В девку бес вселился: слышалось шиканье-фырканье, сдабриваемое матерными словечками, довольно-таки ядреными.

Марина Петровна обронила негромкое «пока» и прогулочным шагом направилась к воротам. У проходной ее встретила сторожевая псина. Подошла вплотную, обнюхала. Почуя, видимо, кошачий дух, незлобно проворчала и стала сладко оттягиваться. После чего как подкошенная упала на зеленый газон и принялась игриво кувыркаться, норовя как можно дольше удержаться на спине.

Оказавшись за воротами, Марина Петровна остановилась в недоумении: в какую сторону идти. Вдруг ощутила на плече прикосновение, схожее с тем, которое когда-то потрясло ее на заводском межэтажном переходе. Не оборачиваясь, замерла: «Что же дальше?» Услышала жаркий шепот с придыханием:

— Простите меня, грешную. Умоляю: не беспокойте, пожалуйста, Аркадия. Он — последняя наша опора.

Ткнулась Шумиловой в плечо, затряслась всем телом, как в падучей.