Великая смута - читать онлайн книгу. Автор: Николай Плахотный cтр.№ 57

В свете фактов новейшей истории нынешняя действительность предстает в омерзительном виде. В недавнем прошлом великая держава влачит жалкое существование: истекает кровью, теряет последние силы. Где же кормчий, куда он смотрит? Чем заняты его подручные? О, боже! На краю бездны команда делит банкноты. На фоне зловещего рева бури слышится шелест баксов, позвякивание злата. Вот он, апофеоз перестройки.

Возникло это не спонтанно, не паче чаяния, такова логика развития. Так было задумано.

Ну-ка еще разок оглянемся назад.

Два призыва начертаны были на красном знамени. Первое: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Второе: «За нашу советскую Родину!» Ныне на государственных скрижалях начертан девиз сатанинский: «Оседлаем финансовые потоки!» Золотой телец исковеркал наши души. Первейшая задача и цель общества — добывание денег любым способом.

Все врут напропалую. Все воруют.

Отчетливо вижу, как в преисподней ликует Сатана, от удовольствия потирая ладони.

Первомай 1999 года встретил я в колонне демонстрантов. Больше всего запомнилось вот что.

За Каменным мостом, у дома Пашкова увидел особняком стоящего старца с лицом пророка. Он держал в руке транспорантик, кусок картона на палочке. Печатными буквами фломастером было начертано: «Перестройка — гиль!»

Словосочетание показалось странным, но было прилипчиво, искомое. Слово «гиль» многозначное, имеет несколько языковых оттенков. Например, чушь, чепуха, вздор, бессмыслица. И вместе с этим — значение в обыденной речи неупотребительное. В смысле: смута, мятеж. Тут-то и плеснуло мне в башку: происшествие в августе девяносто первого — никакая это не закономерность общественного развития и тем более не роковая заданность высших сил мироздания. Случившееся — не более как вздор, бессмыслица и т. д. Невольно пришли на память слова гоголевского городничего в последней сцене. После того, как стало совершенно ясно, кто такой на самом деле Хлестаков: «Сосульку, тряпку принял за важного человека! Вот подлинно, если бог хочет наказать, так прежде всего отнимает разум. Точно туман какой-то ошеломил, черт попутал», — заметил попечитель богоугодных заведений Земляника.

Да ведь это все про нас, грешных. С одной только разницей. Символом странного происшествия в уездном городе Н. были сосульки, тряпка. Теперь в судьбе целого Отечества роковую роль сыграла колбаса.

В который раз снова отвлекся. Нить сюжета надо отматывать назад. Время возвращаться в охотничий приют, в компанию подгулявших Мысливцев.

После третьей подачи, помню, возникла затяжная пауза. Смаковали ушные хрящики. Не до политики было. Но вот проглочен последний кусочек, мысли силой налились. Вдруг озарил меня чисто репортерский вопрос. Кому это нужно было тащить «за бугор» продукт первой необходимости, чтобы сбросить его на свалку? Первая догадка: это было не примитивное воровство и тем более не коммерция. Догадка вторая: если дело пахнет большой политикой — ищи закамуфлированную подлянку на государственном уровне, с участием спецслужб.

Догадки свои я не утаил, а, как нынче молвится, озвучил. Чем едва не испортил всю вечерю. В зальце воцарилась тишина, друзья пали духом.

— Дело прошлое. Не стоит ворошить засохшее говно, — слово в слово повторил Блохин оброненное часом раньше.

Наконец до меня дошло, что ляпнул лишнее. Я-то душу отвел и умотал в свою Московию, а хохлам моим тут жить и работать. Власть же любая болтливых не любит.

Так-то оно так, а журналюге-то каково? Иметь в блокноте готовенький, сногсшибательный сюжет — и тем лишь удовольствоваться. Да это же мазохизм. Не выдай я на газетный лист «гвоздь» с продолжением, близкие друзья и коллеги назовут меня слюнтяем и простофилей. И крыть будет нечем. Но это потом. В данный же момент видел я перед собой насупленные лица доверчивых Мысливцев с откровенной печалью в глазах. Без колебаний твердо решил: не брать грех на душу. А вслух сказал:

— Ей-богу, не для печати. Исключительно для расширения собственного кругозора.

Товарищи поверили. Языки их совсем развязались. Оказалось Александр Иванович Середа с участниками того криминального рейса втихую провели углубленное дознание. Кроме их автопредприятия, подобное задание получила и воинская часть. На ее счету даже несколько колбасных ходок, в направлении через Ковель в Хелм.

Нить Ариадны вела прямехонько к «Руху» [15] и тянулась к «Солидарности». Тогда-то впервые услышал я имясочетание: Валенса-Черновил. Едва оно было произнесено, над нашими головами пролетел ангел тишины. Минуту-другую сидели недвижно, тупо уставясь в пространство.

Вернувшись в Москву, я держал язык за зубами. И от возможных искушений убрал с глаз долой блокнот с пометками, именами и адресами действующих лиц.

Но однажды взыграло ретивое. На экране телевизора возник ло изображение «царя Бориса». Утробным голосом оно изрекло: «Сервелат — пожалуйста. Даже киви есть».

Таково логическое завершение колбасного сюжета, отснятого Александром Невзоровым. Зеркальным отражением был рейс Блохина с напарником Алехой на западный фас Беловежской пущи.

Господи, пятнадцать лет уже минуло. Много разной колбасы за это время честным народом и жульем съедено. Но вот что странно: ни у кого из россиян не возник почему-то вопрос: откуда продукт сей в разоренной и нищей стране вдруг взялся? Не было, не было — и вдруг нате вам! Не в цирке же мы, черт подери. И не на представлении мага Воланда.

Может, беру на себя слишком много, но мне кажется, что августовскую передрягу девяносто первого года «умом не понять» без трагикомического колбасного сюжета. Это своего рода ключ-отмычка для понимания разыгранной на мировой сцене буффонады с участием государственных мужей ряда стран Европы, Америки, Азии и группы завербованных шталмейстеров. Народ же наш на все это обалдело взирал как бы с высокой колокольни. Вышло же так, что воле вопреки, дуром — поголовно — нас втянули в «демократический процесс». Не нашлось в Отечестве горлана-главаря. В нужный момент в набат некому было ударить.

Эту аховую ситуацию могли как-то упорядочить или хотя бы смикшировать журналисты — пишущие, говорящие. Но братский наш союз буквально очумел от вольницы. Кто-то бездумно ударился в политику, иные вообще ушли от оперативки, занялись писательством, да вскоре спились. Большинство же скурвилось. Иначе говоря, продались комиссарам перестройки, на все лады возвеличивали их деяния, почем зря понося недавних идолов и кумиров.

Злую шутку над щелкоперами сыграл пресловутый Золотой телец. Пример подали звезды первой величины. Не стоит даже персонифицировать мутантов. Имя им легион, фамилии у всех на слуху, головы — на голубых и иных экранах. На всю Россию осталось пять-шесть изданий, скажем так, марксистского толка. Да и те лепечут невнятицу, нечто нечленораздельное, ибо живут под страхом судебной расправы, чреватой штрафными санкциями в многомиллионном исчислении. Зато во всю распоясались представители «независимых» СМИ. Эти ударились в бизнес. Делают деньгу на политических скандалах, на порно, на чернухе самого низкого пошиба. Впрочем, делают они грязное дело не во имя «искусства», таким образом отвлекают народ от омерзительной действительности, в конечном счете от политики. Известно, зло идет по жизни в обнимку с ложью.