Пепел империй. В поисках законов истории - читать онлайн книгу. Автор: Илья Стогов cтр.№ 12

Как правило, прием снадобий приводил к мучительной смерти императора. Следующий Сын Неба казнил отравителей, тут же привлекал к трону следующих, и все повторялось сначала.

Восстание Ань Лу-шаня стало границей между двумя эпохами. Страна сбрасывала сонное оцепенение «Темных веков». Какое-то время центральная власть хоть и с трудом, но удерживала ситуацию под контролем. Однако чем дальше, тем громче удельные владыки заявляли о своем праве на участие в большой политике.

Сперва о неподчинении столицам объявляют приграничные национальные окраины. На севере собственные царские династии появляются у тангутов, киданей и чжурчженей. На юге — у кхмеров и вьетнамцев. На востоке — у корейцев.

Все они декларировали независимость от китайских императоров, оккупировали прилегающие земли и — не в силах их удержать — тут же дробились внутри себя на множество независимых княжеств.

На всем протяжении «Темных веков» по соседству с Китаем существовала могучая Тибетская держава. Как раз в те годы, когда Китай был объединен первыми Танскими императорами, полумифический тибетский царь Сонцзен-гампо (приблизительно 617—649) объединил местные племена.

Первое, что предприняли тибетцы, — начали ходить в Китай с грабительскими походами. Китайцы отвечали им ленивыми акциями возмездия. К концу IX века центральное китайское правительство оказалось слабо, как никогда. Тут бы тибетцам и развернуться!

Вместо этого Тибет сам развалился сперва на два больших, а потом на множество маленьких княжеств. Следующие два столетия горцы увлеченно резали друг дружку, а о Китае даже не помышляли.

Новое поколение дальневосточной знати было готово зубами вырвать у судьбы причитающуюся долю земного счастья. Авторитет центральной императорской власти не ставился ни в грош. В начале Х века независимые княжества начинают появляться внутри собственно китайских территорий.

В 880 году императором провозгласил себя простолюдин Хуан Чао. В 907-м — окраинный феодал Ли Кэ-Юн и предводитель степняков Абиоцзи. За следующие полвека на престоле сменилось пять династий.

К началу XI века от единства Танского Китая не остается и следа. Столь одноцветная в начале периода, карта Китая теперь была окрашена в цвета восьми самостоятельных государств.

Никто не желал сидеть сложа руки. Дворцовая гвардия в имперской столице по своему усмотрению назначала и свергала императоров. А кто-то неожиданно заинтересовался культурой.

Академик Н.И. Конрад писал:

Во второй половине VIII века в Танской империи после упадка предшествующего периода неожиданно возникает направление, господствовавшее в общественной мысли долгие несколько столетий.

Все это движение, представленное первыми писателями, поэтами, историками и философами средневекового Китая (такими, как Хань Юй, Лю Цзун-юань, Оуян Сю, Су Дунь-по), развивалось под знаменем обращения к древнему просвещению.

Впервые за несколько веков китайцам вдруг стало интересно китайское прошлое. Литератор Хань Юй провозгласил девиз: «Возврат к прошлому!» и одним из первых взялся всерьез изучать китайскую классику.

Одновременно с Хань Юем интерес к старинным книгам проявило еще несколько писателей, философов и политических интриганов. Этот факт позволил потомкам именовать данный период китайской культуры Гу Вэнь — Танское Возрождение.

По всему Китаю начинают открываться школы. Дальний Восток захлестывает переводческий бум. В течение IX—X веков китайская конфуцианская классика была переведена на все письменные языки региона. Активно переводятся и буддийские тексты.

В Тибете при царе Меагцоме (704—755) за полвека было переведено лишь пять коротеньких буддийских сутр. Зато спустя всего столетие мы видим, что основной корпус буддийских текстов (несколько сотен томов) не только переведен, но и сверен с санскритскими оригиналами членами особой комиссии.

Кругозор образованных «верхов общества» расширяется с каждым поколением. Впервые за полтысячелетия между регионами Дальнего Востока налаживается культурный обмен. Буддийские монахи ездят изучать доктрину непосредственно в Индию. Даосские миссионеры отправляются проповедовать в Корею и Японию.

Впрочем, образованных людей по-прежнему было крайне мало. Зато каждый из них пытался овладеть ВСЕЙ культурой, заслужить репутацию энциклопедически образованного человека. Каждый из них писал стихи, рисовал иероглифы, комментировал классику, давал советы правителям — все сразу.

Получалось у них не очень. При внимательном чтении трактатов того времени складывается впечатление, что авторы плохо понимали положения даже тех доктрин, которые исповедовали.

Буддисты многое заимствуют у даосов, конфуцианцы — у буддистов. Говорить об оригинальной философии просто не приходится. Тем не менее каждый из авторов нового поколения горд: подобно великим мужам эпох Чжоу и Хань, он творит культуру.

Образованные «верхи» с презрением смотрят на так и оставшееся необразованным серое, дремучее окружение.

Императоры Тан с почестями перевезли из Индии священную реликвию: мумифицированный палец принца Шакьямуни. Остряк и эстет Хань Юй откликнулся на событие язвительной сатирой «О кости Будды». Непочтительное отношение к засушенному пальцу стоило ему ссылки.

Гордый своей образованностью и возвышенным пониманием религиозных истин, даос Чжан Бо-дуань писал:

Тот, кто надеется на эликсиры и снадобья, дающие бессмертие, кто без конца клацает зубами и глотает слюну, — глупец и профан. Лишь методы созерцания дают подлинное познание природы и открывают мудрецу путь к бессмертию.

Отныне никто не желает принимать положения религии на веру. Образованные китайцы, японцы, тибетцы, корейцы неожиданно начинают интересоваться нюансами, сравнивать положения религиозных доктрин.

В одной из хроник читаем:

Народ в наше время толпами собирается вокруг наставников. Всякого, кто не видел великих учителей лично, почитают невеждой.

Каждый образованный человек той эпохи начинает отстаивать собственную точку зрения. Авторы концепций воспринимают провозглашаемые банальности очень всерьез. Шутка ли: все, о чем они говорят, было открыто ими ЛИЧНО — в многолетней медитации, в процессе чтения древних книг и спора с оппонентами.

На Руси того времени Владимир Красно Солнышко, по преданию, организовал полемику между иудеями, магометанами и христианами.

В Тибете почти тогда же вопрос о государственной религии решался на диспуте между сторонниками индийских тантрических школ и китайцами, исповедующими чань-буддизм. Индусы выиграли и на века обеспечили своей доктрине государственную поддержку.

В Китае именно в эту эпоху появляется несколько собственно китайских школ буддизма: Тянь-Тай, Сань-лунь, Хуаянь, Люй и — наиболее популярная из всех — Чань (Дзен).

Исследователь буддизма Генрих Дюмулен писал:

Во второй половине VIII века индийская религиозная доктрина превратилась в чисто китайскую, и в Поднебесной возник «новый буддизм».