Мачо не плачут - читать онлайн книгу. Автор: Илья Стогов cтр.№ 67

Лента транспортера. Белые стрелки на синем фоне. Надпись «No Smoking». Заложенные уши на взлете.

Вы когда-нибудь видели, как проявляют фотоснимки? Сперва на бумаге расползаются смутные пятна... а потом вы вдруг узнаете изображение. Эти силуэты я узнал быстро. Мы были давними приятелями. Безденежье... Жена, которая терпеть не может мою фамилию в собственном паспорте... Работа, которую терпеть не могу я...

Я возвращался домой.

В десяти тысячах метров ниже моего кресла проплывала Азия. Три миллиарда незнакомых мне людей. Никогда в жизни я больше их не увижу. Может быть, какого-нибудь серокожего мужчину в эту минуту бросает его серокожая жена.

В проходе не торопясь двигались красивые люфтганзовские фройляйн. Чудные, все понимающие женщины. Они развозили ужин. До меня дойти должны были не скоро. Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Проплывали смутные, но уютные картинки.

Мне было лет двенадцать. Я сидел на диване и разговаривал с отцом. И вдруг ОСОЗНАЛ, сколько ему лет. Сколько! ему! лет! Я смотрел в давно знакомое лицо — будто в посмертную маску. Жизнь после тридцати казалась мне, школьнику, неправдоподобной, как снега Гималаев.

Отец что-то говорил, а мне хотелось орать и бить ногами в пол. Какое право имеет этот человек учить меня, если его жизнь прожита?! Он что-то делал, к чему-то стремился... а теперь все позади! Зачем он прожил свою жизнь ВОТ ТАК?!

Не за горами момент, когда крошечный негодяй станет с таким же ужасом глядеть уже в мое лицо. А у меня — ни малейшего ощущения, будто я хоть что-то успел. Пятнадцать лет назад я носил футболки с рожей Сида Вишеза на груди. Ношу и до сих пор. Рухнуло несколько империй, материки ушли на дно океанов. А я по-прежнему похмелен, глуп, никуда не пришел.

Когда жена была беременна, я купил ей полис в дорогой роддом. Тогда еще мог себе это позволить. Согласно условиям, у меня было право находиться при ней во время родов. Я ждал этого момента. Представлял, как возьму на руки ежащееся тельце. Своего, рожденного мгновение назад, ребенка.

День, когда я стал отцом, вспоминается конспективно. Облицованный кафелем коридор. Перепачканные сгустками крови клеенки. Мне выдали хрустящий белый халат. Ладошка моей корчащейся женщины была мокрой, как свежая рыба. Жестокий, я не давал ей снова оказаться в воде.

Воздух был наполнен воплями, от которых сзади на шее шевелились маленькие волоски. Я выскакивал из больницы и вливал в себя отвратительно пахнущие жидкости. Бредя назад по коридору, причудливо заплетался ногами. Потом ребенок все-таки родился и изумленно на меня посмотрел. Я был пьян настолько, что врачу пришлось поддерживать меня за локоть.

Начало и конец жизни... словно сквозь щелочку в лицо бьет резкий, как нашатырный спирт, запах. Но... не было ничего мистического в этом моменте... просто момент. Может быть, ребенку будет обидно, что его жизнь началась с моих негнущихся пальцев и бессмысленного мычания.

Более гибкой и осмысленной с тех пор жизнь не стала. И все-таки она началась. Я возвращаюсь... я подарю ребенку надувного слона. С хоботом и смешными ушами. Он будет рад. Он станет хватать его маленькими руками. Он наконец обрадуется своему папке.

Я снял с полки рюкзак. Долго в нем рылся. Грязное, заляпанное подошвами ботинок тряпье на ощупь казалось мокрым. Среди черных, смердящих футболок отыскался смятый пластиковый стаканчик. Он был перепачкан чем-то лиловым. Жеваные салфетки, измочаленный пресс-релиз с программой четвертого дня заседаний. Еще нашелся порванный бригиттин лифчик. Выглядел он так, словно в него кто-то высморкался.

Я докопался до самого дна. Пакета с купленным для ребенка слоном не было.

— Добрый вечер, сэр! Желаете ужин?

— Что у вас есть из напитков?

— Кофе? Чай?

— Принесите мне...

— Что, сэр?

— Принесите мне пиво.

— Пиво?

— Да. Пиво. Желательно похолоднее.

— Безалкогольное?

— Алкогольное. Светлое. Три бутылки.

— Три пива, сэр?

— О Господи! Да! Три пива! Ужин не нужен!

За стеклом покрытого инеем иллюминатора вставало солнце нового дня.