Интенсивная терапия - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Вертела cтр.№ 75

– У меня комната восемь метров, на тахте лежат собаки, кошки на шкафах – у них свой ярус. Ко мне телевидение приезжало снимать. Немножечко снимали, удивлялись немножечко...

– Какая же женщина согласится с вами жить? – Ирка провоцирует на личную тему.

– Никакая, – без тени сожаления соглашается Юра. – Они ее слушаться не будут. Здесь стая, я вожак, после меня – Буран. А ее полюбить могут, а властвовать ей лучше и не пытаться – разорвут. Я сплю на матрасе из сена, и подушка такая же. Окна все лето открыты, стекол нет, зимой немножечко затягиваю полиэтиленом.

– Не холодно?

– Да разве с ними захолодаешь? Дома я всегда босиком, всегда. Тут вот нашел тапки...

– А соседи терпят твой зоопарк?

– Я стараюсь, чтоб все гуляли на поводе. Я хорошо держу зверей.

– А мама?

– А маме чего? Они же за дверью. Сестра с мужем в соседней комнате, тоже привыкли. Я без зверей не могу, они знают – не могу я без них... Пропаду...

– А какие-то команды ваши друзья понимают?

– Собаки знают солдатские: «Равняйсь», «Смирно», «Товсь», «Огонь», «Пли», «Жрать». Кошки – те хуже понимают.

Удивляюсь:

– Ты в армии служил?

– В армии не служил, комиссовали. Сам-то я очень хотел, да только мне оружие дай, я не знаю сколько уложу. Я осетин. Мстительный я. Да, точно, точно... Есть такое дело немножечко. – Юра коварно смеется в бороду. А лицо все равно остается добрым.

На некоторое время в палате воцарилась тишина...

– В школе девчонка была... – Глаза гостя лукаво сверкнули. – Я ее дразнил – «курица», у нас так принято было, а она трепала меня. Но потом я возмездие совершил, она подошла в зоопарке к гусям, а я ей юбку задрал и говорю: чего она моих казарок пугает, казарок-то чего! «Нахал, нахал!» – хохочет Юра, передразнивая свою «курицу». – Точно, точно все так и было. Теперь мы в расчете с Ленкой. Было, было такое. Мальчишки дразнили меня в школе гансиком, потом евреем, говорили, что я Христа убил. Один гад пинал меня ногами, а я потом в зоопарке его встретил, иду с ведром, и он с женой и дочкой – как дернул от меня. Испугался. Было, было немножечко...

Вошла медсестра, прервав нашу беседу:

– Юра, на укольчик!

– Не аминазин? Нет? Аминазин – это сразу наповал, – опять заволновался Юра. – Но раз слово юнната дал, раз слово дал – надо идти... У меня честь огроменная, честь сквернить не позволю никому...

Конечно, Юре делают не аминазин, а лечат желудок или что-то с ним связанное...

Юра стал частенько заходить к нам. Он не ел торты и колбасы. Иногда кружку чаю выпивал с печеньем. В десять медсестра разгоняла нас на уколы. Но какой-то час или полчаса мы трепались от души. Нам нравилось расспрашивать Юру о разном, потому что он ничего не скрывал и говорил не так, как все, и жил не так... – по простодушию и сохраненности связи с природой.

– В отроческие годы вечерку заканчивал. Если партию в картишку проиграю, я дубину брал и все ломать начинал, – немножечко скамейку, беседку немножечко, – опять смеется в бороду. – Фулюганил. Девчонки шиповника за воротник набросали, помню, отходил их палкой. Приставали ко мне чуть-чуть, я подножку одной, а она чуть-чуть в урну полетела... Да, да, точно, точно – в урну полетела. Буйный был по молодости. Мог и зарубить лопатой, если кто животных обижает. Теперь я в Обществе защиты животных состою. Мало нас там собирается, мало. Но корочка имеется, иногда, кстати, помогает. На улице часто задерживают: что в мешке? Серп много лет носил... Мало ли что еще. Замок, например, тяжелый...

Я представила, как серп блеснет в ночи и вспыхнут черные-пречерные глаза...

– А за что попал в Скворцова-Степанова?

– Пырнул я одного маленько ножичком, было такое дело, обижал он меня в школе сильно, вот я и отомстил. А всего восемь раз был в фашистских застеночках – так мы это место называем, люди там разные: уголовники с больными рядом лежат. Пятнадцать коечек без тумбочек: одна к одной, если хочешь книжечку – в ноги клади, только так, ничего своего... А комната по размеру как эта (значит, метров двадцать!), и ничего своего, и не гулять... Хуже нет, нет хуже...

– А мужчины с женщинами как-то общаются? – с тихим ужасом спросила Ирка.

– В фашистских застеночках женщины с мужчинами никак не могут, иначе сульфазин. Это куда как хуже аминазина. Одна мне говорит: «Дай сигаретку – грудь покажу». Показала. Я на нее все сигареты извел... Меня, когда принимали в Скворцово-Степаново, раздели догола, а я вижу, медсестра, глядя на меня, удовольствие получает, ну я ей и отомстил. Когда она мылась в душе, тоже заглянул... И все-все увидел! – Юра ужасно довольный. – Мама хлопотала меня из дурки забрать. Но я бы не смог жить, я бы не смог, если б не они, не животные... Природа – мой Бог. Лес, звери... Без них я бы не смог...

– А любовь, жена?..

– Есть живой примерчик. Образно чуть-чуть гражданский брак, природный. Вижу ее раз в год, она в неврологическом интернате. Я просвет для нее хорошенький. Она всех животных переносит, вот если только ноуфетик в кровати ползает – это уже слишком. В 97-м году последний раз у меня была. Она в Зеленогорске, в клинике, навещаю. Я, как Буратино, врываюсь к ним в царство Карабаса, и всем весело. Бывает, нас отпустят на залив, бывает... Почему она такая? Бывает, дети родителям не нужны, отправляют в дом малютки, не нужны... А меня к ней пускают только с мамой... Ну, вот я как Буратино – в очаг надо! В очаг!

И тут же хорохорясь, как петух, Юра явно прихвастнул:

– А любовниц у меня много было, много! Но мы с ними не сходились на идеологической почве. Одна потребовала, чтобы я крестился, тогда она меня полюбит. А я не хочу. У них там в христианстве все греховно, а я люблю ночью порнофильмы смотреть... – Подумав, Юра добавил: – Я за патриотизм и нудизм.

– Так ты ж раздеваться стесняешься, – подловила его Ирка.

– Бывает такое, немножечко, бывает.

– Ну а на пляже?

– Надеваю плавки широкие, очень-очень широкие...

– До колен, что ли? – мы просто ухахатывались.

– До ягодиц. А у них там все видно, а вы смотрите, само собой, и вам все видно...

Ира вдруг вспомнила:

– Мне надо своим позвонить. Я завтра на выписку.

– Телефон дай, – с ходу спросил Юра.

Ирка растерявшись:

– Не могу, у меня муж ревнивый, убьет.

Юра поворачивается ко мне:

– Телефон дай. – Он ко всему миру напрямую.

Я, покраснев, соврала:

– У меня мама строгая. Лучше ты свой дай.

Юра быстро и неразборчиво называет цифры, как будто заранее знает, что ему не позвонят:

– Но ты меня не найдешь, сколько ни звони, я то там, то тут, занят немножечко... Так что не найдешь меня. Я, бывает, сам звоню, особенно если веселый, бывает, бывает такое немножечко, особенно если выпью... Все номера набираю.