Абраша - читать онлайн книгу. Автор: Александр Яблонский cтр.№ 69

Но!.. Но здесь – даже здесь – есть нюансы. В Европе, как и в России, было ясно (не знаю, насколько было справедливо это устоявшееся мнение!), что Петра надо с трона убирать. Поэтому переворот 62-го года был ожидаем. С Павлом – всё иначе. Кроме российской элиты, которой он изрядно прищемил нос и хвост, и некоторых европейских политиков, раздражаемых новым курсом Павла, в частности в отношениях с Наполеоном, никто не ожидал и не предрекал его уход с монаршего небосклона.

Resume — эти нюансы не позволяют так однозначно приравнять эти две смерти.

3. Ты утверждаешь : «Польза (для государства российского) от этого несчастного (Петра III) была практически нулевая».

Отвечаю : Не согласен. Батюшка мой, ты причисляешь себя к интеллигенции. Согласен, сам туда же «влип». (По поводу «влип»: помнишь нашего с тобой любимого Федотова, он сказал примерно так: «Русская интеллигенция – это группа, движение, которые объединяются идейностью своих задач и беспочвенностью этих идей»). А откуда пошла эта «интеллигенция»? – От Петра Великого, как утверждают любители Деспота? – Весьма спорно, – да, он открыл шлюзы, европейское просвещение стало проникать в Россию, но это к возникновению уникального явления – интеллигенции – имеет косвенное, опосредованное отношение. От времен Екатерины и ее «дворян-вольнодумцев» – Радищева и Новикова, в первую очередь? Может, но лишь отчасти, и не они открыли эпоху «интеллигентов». Боборыкин? Да, он, может, впервые, ввел понятие «интеллигенция» в массовое обращение, так сказать. Действительно, именно П. Боборыкин маркировал «интеллигенцию», как общность людей высокой нравственной и этической культуры. Всё это так». – «NB! Стоп. Боборыкин, Боборыкин… Никогда не слышал. Всё о нем узнать! Так же – ничего не знаю о Федотове – кажется, эмигрант, историк, церковник. Если так, откуда Срзн. берет литературу, кто поставляет Федотова: 1) в Россию, 2) Срзн – ому! Проследить цепочку!» — «Но кто реально создал условия, дал толчок? – Твой «никчемный» Ульрих Петр. Он своим указом «О дворянских вольностях» даровал дворянам освобождение от обязательной службы. У этих государевых слуг появилось время не только пить беспробудно в своих усадьбах, не только девок на сеновалах заваливать, но и книги читать, по заграницам ездить, на мир смотреть, появилось время, а затем и потребность задумываться. Екатерининские «вольнодумцы», декабристы – дальние, побочные дети – «приемыши» указа несмышленого, но европейца – голштинца! Далее. Когда произошел самый мощный перелом в экономической жизни России до великих реформ Александра Второго? – Вот именно: в царствование Петра Третьего и в первый период Екатерины. Разумею указ от 23 марта 1762 года, в котором Петр III отменил большинство царских монополий и пустил товары, за некоторым исключением, в коммерческий оборот. Включая зерно, что для России было традиционно царской монополией. При всей ненависти Екатерины к своему законному супругу, она при воцарении этот указ не отменила. Через несколько дней – 29 марта Петр Ульрих отменил указ своего деда, который позволял купцам покупать крепостных для своих работ. Теперь купец лишался этой «благодати», он мог их только нанимать и платить заработную плату. Каково! Мало этого? Но это еще не всё. Главное: Петр III уничтожил Тайную канцелярию. Пытки, хоть на время, но прекратились. Невиданное время в огромной российской истории – несколько месяцев не пытали! Если же учесть, что на троне он был без малого шесть месяцев, то даже эти два указа – деяния отнюдь не свидетельствуют о «нулевой» его пользе, как ты утверждаешь». – «Как его тянет в сторону капитализма – даже в истории. Государственная монополия – “вред”: говорит о Петре III, но метит в нас. “Тайная канцелярия” – фига в кармане!!! Тут можно много накопать».

Николай посмотрел на часы – обеденный перерыв уже прошел, но идти в столовку не было сил и желания – оторваться от писем он не мог – совсем недавно он и не мечтал о такой захватывающей, такой волнующей его работе. Вот уж поистине счастье – с восторгом засиживаться на работе и радостно бежать домой – к Ирине. Впрочем, сегодня домой идти не получится. Он натянутой струной прогнулся, опираясь позвоночником на спинку кресла, с удовольствием прохрустел суставами скрещенных пальцев вытянутых вперед рук, на минуту расслабился, посидев с закрытыми глазами, затем раскрыл пакетик из вощеной бумаги с иришкиными пирожками – пирожки были с мясом и капустой – и продолжил.

«Однако кроме этого, вспомни, Петр Ульрих:

– прекратил абсолютно ненужную России войну с Пруссией;

– создал первый в России Государственный банк;

– запретил доносы;

– объявил амнистию;

– запретил гонения на раскольников;

– освободил монастырских крестьян от крепостной зависимости, отдал им в вечное пользование монастырскую пахотную землю, объявил государственными крестьянами…

Мало? Причем я перечислил не всё. Смерть помешала ему провести в жизнь закон о свободе вероисповедания для всех подданных России. Всё это не исключает его других, малосимпатичных черт, его же и погубивших. Но…

Resume — о «никчемности» Петра III речь идти не может.

4 . Ты утверждаешь : «При всем трагизме его (Павла Первого) жизни и чудовищности его убийства, нелепость практики его царствования, особенно в последний период, как и “подготовительно-гатчинского периода” с тупой муштрой, иррациональностью законотворчества, с запретами выезжать за рубеж на учебу, импортировать книги, зажигать свет в домах после определенного времени и т. д. и т. п. – всё это не красит его правление».

Отвечаю : Категорически не согласен!!! Я бы мог многое добавить к твоим аргументам: нельзя было ввозить не только книги, но и ноты, или, скажем, были изъяты «из обращения» слова «гражданин» или «отечество» – Французская революция его напугала. И т. д.

НО! Все твои утверждения о нелепости его практики абсолютно не имеют под собой реальной исторической почвы и являются перепевами историков – холуев власти или традиций, что еще хуже. Ты сам того, друг мой единственный, не замечаешь, как становишься невольным соучастником убийства – да, да, убийства, но не реального – первого, а второго, которое совершали и совершают по сей день практически все историки – по заказу власти, по инерции мышления, по убогости мировоззрения: раз Павел – антитеза мамаше и сыну, «сильным» якобы личностям в деле укрепления Империи, то он – дрянь. И ты вторишь им. Понимаю, массовая психология заразительна, но кто, как не ты, учил меня умению и мужеству мыслить независимо и непредвзято?!» – « NB! А вот это уже «теплее»: подчеркнуть «мужество независимо мыслить» – это пока о прошлом… «Историки – холуи власти» – это о ком: о классиках (Ключ., Солов., Платонов…) или советских??? – Вернуться к этому месту!» – «Действительно, многие его поступки и высказывания были странными, психика часто неуравновешенна, но ты не заметил: всё это стало особенно проявляться после его неудачного отравления? А вообще-то он был хорошо воспитан, умен, галантен в общении, приятно удивляя собеседников, иностранных в частности, умением излагать свои мысли «без притворства и лести», прямо и откровенно. Был отлично образован, разбирался в искусстве, чем привлекал литераторов и художников и в Петербурге, и в Париже, если бы не он, то, возможно, «Женитьба Фигаро» не увидела бы свет, ибо именно Павел уговорил Людовика послушать чтение пьесы…