Уто - читать онлайн книгу. Автор: Андреа де Карло cтр.№ 61

– Ты, вообще-то, понимаешь, что говоришь? И откуда такой тон? – продолжает Марианна.

Впрочем, не ей делать подобные замечания, теперь они оба прямиком катятся в пропасть.

– А ты, наверно, думаешь, что безупречна! – говорит Витторио. – Чтобы только тебя выслушать, надо пуд соли съесть. Да еще с твоей так называемой чувствительностью. Так вот и ходишь беспрестанно по заминированному полю, сжавшись в комок, и думаешь только о том, как бы не оступиться и не взлететь на воздух.

– А ты так и не понял, куда ты попал, – говорит Марианна таким голосом, словно роет вокруг себя окопы и траншеи. – Ты приехал сюда только потому, что боялся меня потерять, хотел уцепиться покрепче. А куда ехать, тебе было все равно: сюда, на курорт в Испанию или в Коста-Рику. Тебе надо было изобразить из себя благородного художника, готового потакать своей немного чокнутой, но увлеченной жене, пока она ему не надоела. Ты построил дом и жил тут только потому, что тебя это развлекало, ни на что большее ты просто неспособен.

– Как ты смеешь говорить мне такие вещи? – кричит Витторио. – Четыре года я мучился параноидальной клаустрофобией, отрезанный от мира! Четыре года жизни – кошке под хвост!

– Вот видишь! – Она лучше владеет собой, только потому, что он собой уже не владеет совсем. – Видишь, когда ты говоришь искренне, ты сам признаешь, что тебе здесь нелегко!

– И ты называешь это «нелегко»? – кричит Витторио. – Да я вообще не знаю, как я это выдержал. Только и делаешь, что подавляешь и подавляешь себя, тушишь, гасишь, шепчешь, словно живешь прямо в церкви. Четыре года насильственного летаргического сна, четыре года, выброшенные на ветер только ради того, чтобы быть с тобой, и ты еще смеешь жаловаться!

– Вот видишь! – снова повторяет Марианна. – Вот видишь!

– Да ты хоть понимаешь, сколько сил я, идиот, на тебя потратил, а мог бы найти им куда лучшее применение.

– Браво! Браво! – кричит Марианна, ее голос, пронзительный, гортанный, деревянный, увощенный, звучит, как расстроенная старинная виолончель. – Так, может, я должна на коленях тебя благодарить? За то, что был так любезен и уделил мне столько внимания? Вместо того, чтобы заниматься только самим собой, упиваться своими картинами, друзьями и подружками и всем тем бредом, которым пудрят тебе мозги незнакомые тебе люди.

– Спокойно! Если кто-то несет бред, так это ты. Возомнила себя святой и несешь слово Божье дикарям, а в случае необходимости вбиваешь его в них силой.

Сильнейший удар сотрясает деревянную стену: звук разбившегося стекла, очевидно, стаканов или настольной лампы. Я словно вижу светлый ковер, усыпанный осколками, горящие глаза Витторио и Марианны – прямо петухи, сцепившиеся в курятнике. Я не знаю, как мне быть: может, я должен вмешаться и попытаться их утихомирить, но я почти уверен, что только сделаю хуже. И еще я не знаю, чью сторону мне принять. В конце концов я решил, что своим вмешательством лишь подолью масла в огонь.

– Теперь ты видишь, кто из нас агрессивен?

– Конечно, ты! – Витторио окончательно обезумел. – Это ты не хочешь смириться с мыслью, что люди такие, как они есть, и у тебя нет никакого права пытаться исправить их.

– Ну конечно, я должна все терпеть и молчать, – ехидно кричит Марианна. – Как было в Милане.

Все это и впрямь напоминало дворовую драку домашних птиц, отголоски которой долетали через закрытые двери и деревянные стены: два гуся или две утки, доведенные до крайности затянувшимся принудительным сожительством. Я прямо видел, как они топчутся на месте, семенят взад-вперед, бросая друг на друга косые взгляды, вытягивая шеи, принимая воинственные позы или уходя в оборону, а то и обращаясь в бегство, видел, как они ищут брешь в обороне противника, нащупывают его сильные и слабые стороны.

– И что же такого ужасного ты терпела? – кричит Витторио, и его голосовые связки напрягаются так, что их чуть не сводит судорогой, а весь дом звенит от клокочущей в нем злобы. – Подумай лучше, что терпел я! Торчал здесь по горло в снегу и бил поклоны, не имея к этому никакого призвания, в окружении всех этих несчастных зомби, блеклых, исхудавших и истощенных, полностью оторванный от жизни, погребенный в этом проклятом месте на краю света!

Теперь я на его стороне, я болею за него, я доволен, что помог ему осознать истинное положение вещей, помог пленнику выбраться из заточения.

– А ты тем временем со своими добрыми намерениями и просветленной улыбкой, как танк, наезжаешь на всех подряд!

– Когда и на кого я наезжала? Может, объяснишь? – кричит Марианна – ее голос весь в углах и зазубринах.

– Все время и на всех подряд! – кричит Витторио. Например, сейчас. Строишь из себя святую заступницу, поселила у нас в доме этого панка – психопата, который разрушает нашу жизнь.

– Что ты несешь? – восклицает Марианна с возмущением и неприязнью.

И я тоже испытываю возмущение и неприязнь, мое расположение к Витторио убывает со скоростью света.

– Он такой утонченный юноша, – говорит Марианна, – и невероятно одаренный. Свами тоже так считает. Почему ты позволяешь себе говорить о нем в таком тоне?

Само собой, я уже переметнулся на ее сторону: я испытываю чувство благодарности и благодатное тепло, разливающееся у меня внутри. Я вновь смотрю на Марианну словно через увеличительную линзу: порывистое дыхание, взгляд, обращенный на меня, судорожно сжатые бледные губы, едва заметное голубовато-золотистое сияние вокруг глаз, высокие скулы северянки. На самом деле, я сейчас проявил бы солидарность с любым, кто встал бы на мою защиту; я чувствую себя уставшим, ослабевшим, замученным, мне хочется закрыться в моей комнате наверху и воткнуть в уши наушники, чтобы только больше совсем ничего не слышать.

Витторио понижает голос, возможно, понимает, что я могу его услышать: он же сам строил этот дом и знает, какая здесь слышимость, но даже и сейчас я все равно слышу в его голосе бесконечное возмущение.

– Как же! – говорит он, – такой утонченный юноша, зачем тогда он пытается соблазнить мою шестнадцатилетнюю дочь?

– Он спас ее, Витторио! – патетически восклицает Марианна. – Он вылечил ее, а ведь ты знаешь, как ей было плохо.

– Она бы и так выздоровела, – возражает Витторио – Так что, он теперь, по-твоему, святой?

– Он – орудие Бога, – заявляет Марианна. – Так сказал гуру.

И я растаял, совершенно растаял, это просто невероятно, как человек может купиться на простое сочетание звуков, подслушанное им тайком через толщу дерева.

– Ты что, рехнулась? – кричит Витторио. – До чего же ты докатилась? Этот вот мальчишка-психопат, одержимый манией величия, в дурацких солнечных очках, он – орудие Бога? А как же твой сын, Джеф-Джузеппе, ведь он совсем еще мальчик, а тот за две недели совершенно сбил его с толку! Надо полагать, ты считаешь, что Джефу это на пользу, не так ли? И к тебе он тоже клеится, ты что, думаешь, я не замечаю? Вскружил тебе голову, как глупой девчонке.