Рожденный разрушать - читать онлайн книгу. Автор: Джереми Кларксон cтр.№ 73

Хотя мне ведь нравятся и юг Франции, и северная Калифорния, и итальянские озера. Мне нравится много разных мест, но в тот момент я хотел оказаться лишь в одном — дома. И я съехал с А303 — только чтобы очутиться на одном из тех перекрестков, куда нельзя въехать в противоположном направлении. Предупреждающего знака не было. Их никогда не бывает.

Интересно, какую долю в нашем напряженном дорожном движении составляют люди, оказавшиеся в незнакомом городе и пытающиеся разобраться в дорожных знаках?

Например, в районе выставочного центра «Олимпия» на западе Лондона есть указатель, который сообщает, что, повернув направо, вы попадете в Клэпем. Разумеется, это так. Но вы с тем же успехом можете попасть в Эрлс-корт, Фулем, Челси, Патни, Брикстон, Брайтон, во Францию, а также на полуостров Камчатка на востоке России. Почему из всех этих мест на указателе обозначен именно Клэпем?

А еще эти дороги с односторонним движением. За день до моего четырехчасового путешествия по юго-востоку я был в Линдхерсте, недалеко от Нью-Фореста. Доезжаешь до светофора с намерением продолжить движение прямо, но вместо этого вынужден повернуть налево, на дорогу с односторонним движением, такую умопомрачительно непонятную и длинную, что на полпути большинство водителей съезжают на обочину и подумывают о самоубийстве. По крайней мере я подумывал.

Вы бывали в Страуде? Въезжаешь в него с запада, а дальше, что ни делай, все равно в конце концов окажешься на стоянке у вокзала. А Басингсток, куда тебя независимо от желания засасывает с шоссе, а потом выбрасывает на многоуровневую парковку?

Причем за выезд оттуда придется заплатить. Где справедливость?

Теперь же наше идиотское правительство намеревается построить в этих краях бог знает сколько миллионов новых домов для людей из Албании и Хаддерсфилда, [312] которым кажется, что жизнь на юго-востоке просто сказка. Ничего подобного. Это бурлящее море перегретого металла, бетонированных площадок, натянутых нервов и отделки. Это облагороженный кипящий котел, лес каретных фонарей, вертикально открывающихся гаражных ворот и самолюбия. Эта местность была перенаселена уже много лет назад, и люди все продолжают пребывать в огромных количествах. Так что теперь система уже не справляется.

Конечно, и здесь еще встречаются островки тишины и спокойствия. А также дороги, по которым можно прокатиться с ветерком. Но они свободны по одной-единственной причине — они просто никому не нужны. Когда-то их протоптали овцы, но тех овец уже нет, вместо них теперь… ну, скажем, другие овцы — с костюмами, галстуками и уроками тенниса.

Зачем покупать хорошую машину, живя на этой грандиозной пригородной стройплощадке? Все равно что жить в Нигере и готовить по рецептам Гордона Рамзи. На этих дорогах не отыскать нужных ингредиентов.

Здесь нужно что-то надежное, практичное и при этом невыразимо скучное, чтобы никогда не захотелось ездить на нем без крайней необходимости. Mitsubishi Outlander идеально удовлетворяет всем этим требованиям.

Больше мне нечего сказать.

Ford Mondeo Titanium X

Все мы имеем некоторую склонность полагать, что сложное и запутанное по определению должно быть лучше простого и непосредственного. Например, практически никто не сомневается в том, что как музыкальное произведение увертюра Чайковского «1812 год» лучше, чем «Спи, моя радость, усни».

Та же история с актерами. Пуристы с безумными прическами и светящимися шариковыми ручками скажут нам, что занятие актера в мыльной опере сводится к чтению текста вслух и хлопанью дверями. А чтобы получить представление о настоящем актерском искусстве, нужно смотреть Оливье [313] в «Ричарде III», Брандо в «В порту» и Гилгуда [314] в «Гамлете». Вот настоящие колоссы, титаны. Таланты огромного масштаба.

Не сомневаюсь, что так оно и есть. И все же лучший образец актерской игры, который я когда-либо видел, — это Пол Уайтхаус в The Fast Show. Оливье, само собой, тоже хорош. Он здорово расхаживает по сцене, хлопает ладонью по важным документам, и его слышно в последних рядах. Но Пол в роли королевского адвоката Роули Биркина все же на порядок выше.

Раз в неделю он просто садится в кресло у камина со стаканом виски и весело бормочет какую-нибудь очередную историю. Причем разобрать можно едва ли одно слово из пятидесяти.

Тем не менее всегда понятно, в чем соль. И всегда смешно. Вплоть до самого последнего эпизода, когда он рассказывал, как умерла его жена. Чтобы комик в комедийном шоу заставил вас рыдать, причем не произнося толком ни единого слова… Не думаю, что вам когда-либо посчастливится увидеть талант, равный этому.

Теперь о еде. Когда она фигурно нарезана, сбрызнута соком и разложена на тарелке в виде затейливой пирамиды, вы, конечно, понимаете, что вам подали нечто несравненное и исключительное. Особенно если официант на ваших глазах снимает с блюда стеклянный колпак под воображаемый гром литавр.

Самое вкусное блюдо в моей жизни? О, конечно, голубиное мясо в ресторане Pic неподалеку от Валенса во Франции. Или, может быть, ортолан, который мне подали в Гаскони. Нет, постойте, это, наверное, паста с кроликом и крабами из двухзвездочной кухни Louie’s Backyard в Кей-Весте. [315] А, вспомнил! Лучшее блюдо, что я ел когда-либо в жизни, — это тост с крутым яйцом, мой сегодняшний завтрак.

На самом деле, если задуматься и выбрать пять самых вкусных вещей в моей жизни, это будет не воробьиное мясо и не картофель в мирре. Это будут простые и незамысловатые вещи: яичница с беконом, лобстеры из моих собственных сетей с укропом из моего собственного сада.

И кресс-салат, что выращивают за ручьем у деревушки Аплтривик в Йоркшире. Он такой вкусный, что его едят акрами, а не листками.

И, конечно, редиска с моего огорода. Я с таким нетерпением жду, пока она поспеет, что когда наконец вытаскиваю первую, слегка уколовшись о листья, сразу забрасываю ее в рот, даже не успев смыть землю. Застываю на месте и смакую с лицом, какое увидишь разве что в порнофильме, где главного героя ублажают шесть голых южаночек.

В искусстве я тоже люблю простоту. Да, можно восхищаться живописной манерой Тернера и ценить Констебля [316] за его внимание к деталям. Но что бы я ответил, попроси меня назвать лучшую картину из всех, что я когда-либо видел? Я бы назвал картину Трейси Эмин, [317] которая представляет собой не более чем пару карандашных закорючек. Что там нарисовано — девушка? Или, может, собака? Не знаю, но предел моих мечтаний — стоять с редиской во рту и смотреть на эту картину до скончания времен.