Автомобили по Кларксону - читать онлайн книгу. Автор: Джереми Кларксон cтр.№ 11

В этом сборнике есть такие композиции, как «Адажио в соль-минор» Альбинони и «Time» Pink Floyd. Мне еще советовали включить в него Джона Мартина и Леонарда Коэна, но эти ребята чересчур усердствуют. Я имею в виду, что их музыка не просто расслабляет меня, она так расслабленно расслабляет, что мне уже начинают мерещиться газовая духовка и горы валиума.

С другой стороны, Katrina and the Waves «Walking on the sunshine» или «Fantastic Day» от Haircut 100 вызывают у меня улыбку пошире, чем у Чеширского Кота. Если по радио играют эти песенки, мне становится так хорошо, что я даже пропускаю народ на поворотах. Поставьте что-нибудь из репертуара Билли Брегга, и я пойду бросать кирпичи в окна ближайшего отделения лейбористской партии. И меня просто колотит от «Bat Out Of Hell».

Мне и в лучшие времена была не очень по нраву заграничная музыка, но, когда я слышу что-нибудь вроде сочинений Эльгара, мое легкое неприятие превращается в тихую ненависть. И поверьте мне, самое лучшее место для подобных чувств — за рулем Jaguar.

Если в этот момент вы немного прикроете глаза, то легко представите себя за штурвалом истребителя Spitfire, обгоняющего шаттл Challenger. Если бы я вдруг услышал Эльгара, сидя за рулем Mercedes, мне бы пришлось остановить машину, выйти из нее и сидеть на газоне до тех пор, пока музыка не прекратится. Потому что, когда вы в Mercedes, вы не можете слушать ничего, кроме Штрауса, или Вагнера, или еще чего-нибудь такого, от чего вам хочется разнести Советский Союз в мелкие дребезги. Да и в Америке не послушаешь Эльгара, потому что это по меньшей мере глупо. Когда вы рассекаете по Америке, вы, безусловно, должны слушать только американскую музыку.

Попробуйте выехать из Монтерея в Mustang-кабрио под аккомпанемент шестерых прыщавых юнцов из Манчестера, поющих о том, как ужасно им живется в блочной многоэтажке. Даже Squeeze, чья музыка так хорошо идет дождливым днем в Клепеме, и те абсолютно не приемлемы в Америке. Вам придется слушать завывания Дона Хенли «Boys of Summer» и Doobies «China Grove».

Время от времени в своей программе Top Gear я выражаю свое мнение по тем или иным вопросам. Это, конечно же, самолюбование в большом масштабе и ничего более, но я обожаю подбирать музыку для своих сюжетов. Люблю, когда машины мельтешат под музыку, которая больше всего им подходит.

Например, когда в одной из передач мы объясняли телезрителям, что Lamborghini Countach — отстойная машина, было вполне логично, что сюжет шел под песню «Bad Company» группы Bad Company. Соответственно, когда мы решили, что Ferrari 348 — это лучшая машина на свете, в ход пошла Тина Тернер с песней «Simply the Best».

В новой серии передач, которые скоро выйдут в эфир, вы увидите семиминутный сюжет о Ford Mustang. Для такого длинного ролика у меня не хватило словарного запаса, и поэтому в основном время будет заполнено «Mustang Sally» Эндрю Стронга. Как здорово, что есть такая песня, а также «Little Red Corvette» Принса и «Silver Thunderbird» Марка Кона.

Когда же дело заходит об американских машинах, вопрос с музыкой для сюжетов решается сам собой, потому что американские певцы находят в своих машинах источник лирического вдохновения. Строчка из песни «На своем Mustang по трассе 15 я лечу до Нового Орлеана» всегда будет слушаться намного лучше, чем «Пробираюсь до Ротерэма по А1 на своем Maestro».

Пару недель назад умник из конкурирующего издания написал в своей колонке, что мнение о машине складывается у человека за первые пять секунд, которые он в ней проводит. Я бы с ним согласился, хотя он не сказал самого главного: понравится вам машина или нет, зависит от музыки, которая играет в эти пять секунд.

Итак, потребности большинства перевешивают потребности меньшинства или все-таки нет? Всегда было так, что потребности людей с ограниченными возможностями, физическими или умственными, всегда перевешивают потребности тех, у кого все в порядке со здоровьем.

Бизнесмены выкладывают кучу денег за туалеты для людей в инвалидных колясках. Такие туалеты — из разряда вещей, которые просто должны быть. Если бы я вдруг стал инвалидом и попал в отель, магазин или ресторан, в котором отсутствовала бы такая возможность, я бы нагадил им прямо на пол. В качестве жалобы.

Однако интересы никаких других меньшинств не должны причинять большинству неудобства. Поэтому я не симпатизирую так называемым «активистам», которые ошиваются у посольств и мэрий, оплевывая себе бороды и размахивая над головой плакатами.

Я не понимаю, почему мой подоходный налог должен составлять 500 фунтов в год, если я знаю, что большая часть этой суммы будет потрачена на всяких идиотов. Как и большинство остальных, я просто хочу, чтобы на улицах моего города горел свет, вывозили мусор, исправно работали школы, а полиция кого-нибудь арестовывала. Вот для чего я плачу налоги. Вместо этого мы имеем разбитые дороги, невозможность дозвониться до местных властей, засилье прогульщиков в школе и полицию, которая не может пробраться до места преступления, потому что весь тротуар загадили собаки. О, еще есть фантастически богатые кипрские лесбиянки.

Это же абсурд. Если так случилось, что ты стал гомосексуалистом с Кипра, то почему ты решил, что местные власти кинуться финансировать твое извращение? Власти должны спросить нас, согласны ли мы отдавать налоги на поддержку гомиков со Средиземного моря. Лично я предпочел бы пиво.

Я люблю курить во время еды, но если я сижу за одним столом с некурящими людьми, то стараюсь ограничить себя в курении до тех пор, пока все не закончат трапезу. Так почему же вегетарианцы ждут — больше того, требуют — особого внимания к своей персоне? Если я готов из уважения к ним воздержаться от курения, то почему бы им из уважения ко мне не скушать кусок коровы? В нашем мире можно только брать и отдавать, и если ты в меньшинстве, то должен хорошенько постараться и приноровиться к искусству отдавать.

И вот на всем этом фоне недавно ко мне обратился человек из некоего «Клуба высоких людей» с предложением вступить в их ряды. Как только он произнес название своего клуба, в моей голове тут же прозвенел тревожный звонок. На то были две причины.

Во-первых, это клуб, а клубы — это места для не уверенных в себе типов, которые чувствуют себя комфортно лишь в компании людей с такими же мыслями и бородами. Члены нашего местного гольф-клуба называют друг друга идиотскими прозвищами и обожают сокращения. И все как один относятся к председателю клуба как к божеству, забывая, что эта должность досталась ему потому что: а) у него толстый свитер и б) он состоит в правлении клуба дольше всех. Та же история с масонами, Гильдией автомобильных журналистов и инфернальным «круглым столом».

Второй повод насторожиться состоял в том, что вся эта затея отдавала защитой интересов меньшинства. У нас есть специальные расовые комиссии, которые борются с расизмом, и комиссии по равным возможностям, которые стучат по голове сексизму. Мне вдруг стало страшно от того, что меня втягивают в некую организацию, которая начнет бороться с тем, чего даже не существует в природе, — «ростизмом», или дискриминацией людей высокого роста.