Tanger - читать онлайн книгу. Автор: Фарид Нагим cтр.№ 25

— Ну как тебе, Анвар?

— Ничего, Нелли, скоро взлечу, и буду бомбить.

— Устал, Юр? — спросила Нелли.

— Ничего, нормально, — сказал Юрий Владимирович.

— Сегодня тиражи пришли, и они вдвоем с Борисом, братом, таскали эти кипы по лестнице на четвертый этаж, — жаловалась мне Нелли.

— Ничего, — смущенно улыбался он. — Для нас это как разминка, и деньги сэкономили. Борис все плакался, а я ему — таскай, давай.

— Он у вас другой, конечно, хозяйственный мужичок, а ты романтик.

Они говорили между собой, как родные люди. А я сидел и вел себя, как приличный человек. Бармен тоже вел себя, как приличный человек, и всем видом говорил: да, я ненавязчив, но доступен. И самое удивительное, что мне была приятна эта волна, которая шла от обаятельного, застенчивого лица Юрия Владимировича.

— Жаль, что я не могу угостить вас коктейлем, — вдруг сказал я. — Вернее, я могу вас угостить чем-то, но мне тогда не хватит на метро.

— Ничего, расслабься, — сказал Юра.

— Ой, смешно, Анвар напился, — Нелли захлопала в ладоши.

Оставила ладони сжатыми у груди и смотрела на меня. Глаза у нее блестели. Я не чувствовал себя пьяным, только грустным.

— Кто, я пьян?! Я могу тест… нет, здесь не буду.

Мне стало хорошо, и я хотел рассказать Нелли что-то веселое, чтобы она хохотала, а я бы сидел и улыбался, простой такой чувак. Юре было бы приятно, он любит простых таких чуваков. Но не мог ничего вспомнить. Такая упертая пустота в голове.

— Пойдем, уже, ты как? — Юра с пидорской вежливостью посмотрел на Нелли.

— Пойдем, Анвар? — Она всегда так трогательно выговаривала «р-р», что ее хотелось обнять.

Он расплачивался.

— Товарищ бармен, а у вас коктейли из жидкого золота что…

Нелли зажала мне рот ладонью и засмеялась, а у меня вздрогнуло сердце.

Мы вышли на улицу. Юрий Владимирович вытянул руку. Пикнула невидная в темноте машина, было слышно, как открылись замки.

— Ну пока, Анвар, голубчик, — сказала Нелли. — Смотри, не буянь…

Он крепко пожал мне руку. У него странно короткие пальцы. Когда сжимаешь его руку, такое чувство, будто у него пальцы отрублены наполовину.

Они сели в машину. Длинная представительская «БМВ». Я посмотрел на них. У них радость была впереди, а у меня позади.

«Поэтому они и не подвезут тебя, потому что Юре надо спешить к жене в Солнцево, Нелли — к Лефтереву на Савеловском, а до этого им еще нужно потрахаться в этом красивом, просторном салоне, на кожаных сиденьях», — сказал мне журналист.

«Неужели это так? А может, и нет, сейчас по дороге, другими уже голосами, будут обсуждать журнальные дела, и Нелли будет нервничать. А потом он поедет в свое Солнцево, к жене и дочкам, а она, в своих дешевых, детского размера кроссовках, пойдет к Лефтереву, но все равно грустно как-то», — ответил я.

Я шел, и это нарастало в моей душе. Стоял каленый, каторжный мороз. Снег визжал под ногами так громко, что казалось, кто-то большой идет мне навстречу, и я слышу его шаги, а потом эхо его шагов. Я перешел на другую сторону и дошел до конца улицы Герцена. Проносились машины по Садовому кольцу, ночью, в мороз, они сияли особенно ярко. Я остановился в темноте, у старинного дома светилось маленькое зарешеченное окно. И это случилось со мной возле этого дома. Я стоял и смотрел на него. Это был дом. Мне никогда в жизни не было так плохо, как возле этого старинного и как-то по-старинному заснеженного дома в конце улицы Герцена. Никогда в жизни не было так пусто и безысходно на душе, как после этого вечера и возле этого дома, это была физическая боль. И я засмеялся. Потом замолчал. Я попался. Выхода не было. Я смотрел на него, как на мучительную загадку, на это тусклое окно. Я знал, что нужно что-то сделать, чтобы это кончилось, завершилось. Я не хотел идти домой, но и не знал, что мне делать, и все стоял возле этого дома. Я не хочу обратно, там мне станет еще хуже, ты умрешь там среди этих поэтов. Я не хочу домой, там мне тоже станет еще хуже. Если я сейчас сделаю хотя бы шаг, я буду рыгать. Я буду блевать, я буду пить, курить, я буду долго дрочить, но легче мне уже не станет, что сделать против пустоты? Дом давил и бесконечно заваливался на меня своим круглым углом, он зависал надо мною, кренился и заходил то с одной стороны, то с другой, выгибался скобой вокруг меня. Он открыл мне весь ужас моего положения, мучил и не отпускал от себя. Я сел, скорчился и застонал. Услышал хохот и громкий говор. Две девушки, не заметили. Видимо, что-то случилось со мной, как будто я стал прозрачным для всех женщин, будто закончился во мне какой-то пигмент, и я стал мужчиной-невидимкой, даже без ферромонного запаха.

Исчезли, будто их умыкнули. Я встал, также сияли, наливались светом, вспыхивали и пролетали машины по проспекту, снова вспыхивали. Также заиндевело светилась в высоком черном небе сталинская высотка. И также стоял за спиной этот ужасный каменный старик… и вот только после этого, потом я потащил себя вперед, склонившись набок и вжав голову в плечи, с ужасом ожидая спиной еще чего-нибудь. Ноги подкосились, сел посреди проспекта, и мне сразу стало тепло.

Два мента трогали меня дубинками, и я понял, что это мои ангелы взмахивают крыльями и влекут к метро.

Как сильно я замерз снаружи и как мне жарко внутри, все органы вспотели, наверное. Когда пьяный еду домой, так всегда надеюсь, что Асель ждет меня. Иногда шевелил губами и пожимал плечами, разговаривая с ней, за нее задавая вопросы самому себе.

— Анвар, а как электричка в метро снимает электричество с рельс?

— Не знаю, Аселька.

Доехал до Петровско-Разумовской, пустой «стаканчик» у эскалатора. Запоздалые люди в каком-то ужасе разбегались от метро в темноту. В ночном автобусе сильно прижался головой к заиндевелому окну. Автобус пустой, казалось, что даже водителя в нем нет. Почувствовал, как холодно голове, и вдруг ужаснулся. По-настоящему ужаснулся, что у меня была Асель — моя жена. Пытался ее себе представить и не мог. Не мог представить, что у меня нет Асель, будто увидел самого себя в зеркале и удивился, что я есть, и я — это я, и я проживаю свою жизнь. Только когда выпью, тогда вылезает наружу весь мой трезвый бред: что мы не любили друг друга, что это была нелепая общажная встреча, что необходимо было расстаться, только, когда пьяный, признаюсь самому себе, как я любил ее и как мне сейчас плохо и как безысходно там, куда везет меня случайный автобус.

Потом думал о Нелли, как бы у нас все было хорошо, как мы помогали бы друг другу. А ей почему-то стало так неловко, она покраснела и сказала: «Вернулась». Нет, это удивительно — Асель вернулась. Причем она искала меня в общаге. Я так и представил по ее рассказам, как она металась возле нашей бывшей 412-й комнаты. Только Асель может так метаться, будто случилось что-то страшное или случится в будущем, если она быстро не найдет меня. Мы встретились с нею в общаге, и она прятала от меня свои глаза, говорила про маму, что-то утешительное для меня, а я заплакал и счастливо тер лицо занавеской. Потом у нас было это. И я снова узнавал ее тело, и меня потрясал сухой жар и бархат ее кожи, будто тугие струи нежного песка. Причем возникло то самое недовольство от нее, и то, что я узнал его, вспомнил, было очень приятно. Нас вспугнула мама, я убежал в спальню этого дома и боялся спиной.