Тезка - читать онлайн книгу. Автор: Джумпа Лахири cтр.№ 40

— Да неужели? — говорит она недоверчиво. — Но ты же совершенно другой! Никогда не подумала бы…

Он вовсе не обижается на нее, но тем не менее ясно осознает, что пропасть между ними очень широка. Жизнь своих родителей он всегда воспринимал как нечто привычное, устоявшееся, в конце концов, все его бенгальские родственники до сих пор выбирают себе жен через свах, не зная их. Однако отношения Джеральда и Лидии — совершенно иные, в этом доме жене дарят украшения не только по праздникам, а цветы возникают на столе без всякого повода. Джеральд и Лидия открыто целуются в их присутствии и ходят гулять за ручку точно так же, как и Гоголь с Максин. А увидев Джеральда, уютно устроившегося на диване рядом с женой и обнимающего ее за плечи, он вдруг с болезненной ясностью понял, что ни разу в своей жизни не наблюдал ни единого проявления любви между родителями. Может быть, эта любовь и существует, но она скрыта от посторонних глаз и заперта за семью печатями.

— У, по-моему, довольно грустно так жить, — прокомментировала Максин, когда он поделился с ней этим наблюдением.

Его расстроила ее реакция, но он не мог не согласиться с ней. Однажды Максин спросила, хотят ли его родители, чтобы он женился на индийской девушке. Она задала вопрос из чистого любопытства, даже не ожидая однозначного ответа, но он мгновенно рассердился на родителей, поскольку ответ был для него совершенно ясен. Вслух же он сказал:

— Понятия не имею. Скорее всего, да. Но только кого интересует, чего они хотят?

Максин заходит в его квартиру крайне редко, только когда ее родители устраивают какую-нибудь особенно многолюдную вечеринку. В этих случаях она прибегает, мгновенно наполняя небольшое пространство ароматом гардении, бросая пальто на один стул, коричневую сумку — на другой, раскидывая, по обыкновению, одежду по всему полу. В эти дни они любят друг друга на тонком матрасе под окном, а внизу гудит и грохочет транспортный поток. На самом деле ему тоже неприятны свидания в его квартире, ведь стены у него — голые, и он так и не удосужился купить светильники и заменить унылое верхнее освещение.

— Ох, Никхил, эта квартира просто ужасна, — говорит она однажды, спустя три месяца после их знакомства. — Не спорь со мной, дорогой мой, я больше не позволю тебе так жить!

Когда его мать говорила примерно то же самое, он горячо спорил с ней, защищая достоинства спартанской жизни, жизни в одиночестве. А теперь он с радостью выслушивает предложение Максин: «Тебе надо переехать ко мне!» Он уже знает, что она никогда не позвала бы его к себе, если бы действительно этого не желала. Однако он не может сразу согласиться — что скажут ее родители? Она пожимает плечами.

— Мои родители обожают тебя. — Она произносит это как нечто само собой разумеющееся.

И Гоголь переезжает к ней, правда, перевозит только рюкзак с одеждой. Его матрас, чайник, тостер и телевизор остаются в квартире на Амстердам-авеню. Автоответчик продолжает записывать приходящие ему сообщения. Почтальон по-прежнему бросает письма в безымянный металлический ящик.

Через шесть месяцев Максин преподносит ему ключи от дома Ратклифов на серебряной цепочке от Тиффани. Он давно уже зовет ее Макс, как и ее родители. Он полностью вписался в жизнь ее семьи. Он сдает сорочки в китайскую прачечную на углу, хранит свои бритвы и зубную щетку в ее ванной комнате. Несколько раз в неделю они с Джеральдом встают пораньше и отправляются на пробежку вдоль побережья Гудзона, до Беттери-парк-сити и обратно. По утрам он выводит Сайласа на прогулку, держит пса на свободном поводке, пока тот обнюхивает ограды и метит окрестные деревья, а потом собирает его теплые испражнения в пластиковый мешок. Бывает, что он вообще не выходит из дома за выходные, сворачивается на диване в гостиной и читает книги по искусству или следит за игрой света и тени в огромных, ничем не украшенных окнах второго этажа, пока солнце совершает свой ежедневный круговорот. Он знает особенности всех диванов и кресел в доме Ратклифов, и среди них у него есть особенно любимые, а когда закрывает глаза, он может мысленно воскресить все фотографии и картины, украшающие стены. В своей студии он почти не появляется, забегает раз в месяц промотать кассету автоответчика и заплатить по счетам.

В выходные он часто помогает Джеральду и Лидии готовиться к приему гостей. Он чистит яблоки и креветок, разделывает устриц, спускается в погреб за лишними стульями или очередным ящиком вина. Он самую капельку влюблен в Лидию, в ее демократичную, непринужденную манеру вести себя, в ее вечеринки, полностью лишенные помпезности, но полные скромного обаяния. Эти вечеринки не устают изумлять его, настолько они не похожи на те обеды и ужины, на которых он столько раз присутствовал. Ратклифы приглашают не более десяти-двенадцати человек и тщательно продумывают все кандидатуры: получается изысканное общество художников, издателей, ученых, владельцев художественных галерей. Гости чинно сидят за столом, интеллигентно ковыряют вилкой в салатах, спокойно ожидая перемены блюд, не прерывая разговора и тогда, когда ужин закончен. А что делается на бенгальских праздниках! Во-первых, меньше тридцати человек в гости не приглашают, и это не считая детей, которых никогда не оставляют дома. Рыбу подают вместе с мясом, кушанья выставляют на стол прямо в кастрюлях, за неимением достаточного количества тарелок и мисок, к тому же все гости никогда не помещаются за одним столом, поэтому чаще всего они накладывают себе еды на тарелку и отправляются есть в гостиную или спальню. Чаще всего, когда первая половина гостей поела, вторая только приступает к трапезе. Хозяева дома никогда не сидят во главе стола, как Лидия с Джеральдом, нет, скорее они напоминают услужливых официантов в ресторане — внимательно следят за тем, чтобы тарелки не пустели, подкладывают и подливают и к концу вечера, понятное дело, просто валятся с ног от усталости. Иногда, слыша очередной взрыв смеха за столом Ратклифов, открывая очередную бутылку вина или подставляя бокал, Гоголь думает о том, что, погрузившись в жизнь этой семьи, он в какой-то мере предает свою собственную. И не просто потому, что он так и не рассказал им о существовании Максин, что они не имеют ни малейшего представления о том, как много времени он проводит с ней и ее родителями. Нет, предательство скорее заключается в его уверенности: дело даже не в богатстве, просто у Ратклифов есть нечто, что никогда не появится у его родителей, — чувство собственного достоинства, рожденное из ощущения безопасности, стабильности, защищенности. И он не может представить себе мать или отца в гостях у Ратклифов. Им бы не понравились блюда, которые готовит Лидия, вино, которое выбирает Джеральд. Вряд ли они смогли бы поддержать застольную беседу. И тем не менее он, их сын, день за днем и ночь за ночью с блеском справляется и с этими, и с другими обязанностями, постепенно становясь равноправным членом этой семьи.

В июне Джеральд и Лидия отбывают в свой дом на озере в Нью-Гэмпшире. Это неукоснительно соблюдаемый ритуал — на лето перебираться в городок, где живут родители Джеральда. За несколько дней до отъезда прихожая начинает заполняться вещами, которые Джеральд и Лидия собираются вывезти на дачу: сумками с одеждой, коробками с напитками и консервами, ящиками с вином. Все это немного напоминает Гоголю сборы перед их собственными поездками в Индию. Родители всегда начинали собираться заранее, заваливая гостиную чемоданами, в которые они старались впихнуть как можно больше сувениров для родственников и друзей. Но, несмотря на радостное предвкушение встречи с родней, в сборах родителей всегда присутствовал элемент нервозности, тревоги и беспокойства, который отравлял Гоголю всю радость предстоящего путешествия. Во-первых, кто-то из бесчисленных родственников обязательно умирал, и родители каждый раз рыдали, обнаруживая в аэропорту все меньше знакомых лиц. Отец постоянно волновался по поводу всего: багажа, такси, погоды, пересадки на другой рейс — и не успокаивался, пока они не добирались до конечного пункта их путешествия. Но больше всего Гоголя удручало то, что отец и мать как бы выполняли свой долг; а Джеральд и Лидия собираются в Нью- Гэмпшир с откровенной радостью. Они уезжают днем, когда Гоголь и Максин на работе, оставив на разделочном столе записку: «Уехали!» — написанную почерком Лидии, с нарисованной улыбкой вместо подписи. Вместе с ними из дома исчезает Сайлас, некоторые книги по кулинарии, кухонный комбайн, кое-какие романы и диски, факс, который позволяет Джеральду не терять связи с клиентами, и красный фургон «вольво».