Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Навальная cтр.№ 16

Страница

Если вы владеете квартирой вместе с другими членами семьи, вы называетесь сособственником. Если вы решили продать свою долю, ваши сособственники имеют преимущественное право покупки. Если они не хотят или не могут купить вашу долю, вы можете продать ее третьим лицам. Но ваши сособственники должны написать нотариально заверенный отказ от своего права. Внутри семьи эти отношения как-то можно урегулировать, хотя, конечно, и не всегда. Но точно такие же правила распространяются и на коммунальные квартиры.

Соседи — абсолютно чужие вам люди, владеющие своей комнатой на правах собственности, должны дать отказ от права преимущественной покупки, если вы решите продать свое жилье. А теперь попробуйте получить такой документ, если вы долгие годы скандалили с ними из-за уборки туалета, оплаты электричества, бросали им тараканов в суп и курили на кухне, зная, что у соседки хронический бронхит, осложненный астмой.

Есть способ решить этот вопрос по-другому — можете отправить соседям официальный запрос от нотариуса заказным письмом и месяц ждать ответа. Если ответа не будет, продавайте, кому хотите. При условии, что соседи распишутся в квитанции о получении заказного письма. Если нет, остается единственный выход — подарить комнату. Как бы подарить, фактически получив за нее деньги от покупателя. Если соседи решили испортить вам жизнь и смогут доказать факт получения вами денег, суд признает сделку ничтожной. Будете продолжать жить в своей коммуналке, пока не умрете от инфаркта в процессе очередного скандала на кухне. Говорят, что в Москве законодательство изменили, и владельцы комнат в коммуналках не считаются сособственниками. В Петербурге, коммунальной столице России, где до сих пор в коммуналках живут около 700 тысяч человек, законодатели не считают нужным заниматься такими мелочами.

Бабушка, будущая соседка Тамары, отказывалась подписать отказ по другим причинам.

— Я в этом ничего не понимаю, — говорила она агенту. — Вот подпишу что-нибудь и останусь на улице, без своей комнаты. По радио сто раз говорили — ничего не подписывать, везде жулики.

Агент, продававший комнату, объяснял бабушке суть документа, бабушка ничего не хотела слышать.

Время шло, Тамара плакала, Сергей мрачнел и задавал вопросы, встретив меня на лестнице, Ирина Николаевна и ее покупатели обрывали мне телефон, Марина звонила каждый день, мялась, рассуждала о том, какие темные дворы по вечерам и как опасно будет Леночке возвращаться из института домой. Впервые за все время нашего знакомства мне не хотелось с ней разговаривать. Она понимала, что я слышу ее невысказанные прямо мысли, и ждала от меня помощи — развала сделки, которая к тому времени шла уже около полутора месяцев. Сделка висела на волоске.

С агентом, продававшим комнату, я приехала к бабушке. Вдвоем мы уговорили ее просто доехать до нотариуса — любого нотариуса, по ее выбору, и проконсультироваться с ним.

— Нотариус обязан разъяснить вам суть документа, который вы подписываете, — говорили мы ей. — Он не имеет права удостоверить подпись человека, если человек не понимает, что именно он делает.

— Точно объяснит? — сомневалась бабушка. — А зачем мне вообще туда ехать? Мне и без подписей хорошо.

Бабушке пришлось заплатить за беспокойство. Двести долларов — большие по тем временам деньги — примирили ее с действительностью. Отказ от права преимущественной покупки был подписан.

Мы провели общий нотариат и зарегистрировали договоры в ГБР. Начались освобождения квартир и переезды по цепи.

Сергей и Тамара выехали за неделю. Марина за это время успела собрать вещи только в одной комнате. Я приезжала к ней, привозила коробки, рулоны бечевки для упаковки, складывала вещи в мешки, но времени у меня было мало, а Марина сидела сложа руки. Степан и Леночка по вечерам вносили свой вклад, Марина злилась и кричала, что после их помощи ни одной вещи уже не найти, и лучше она все сделает сама. И опять ничего не делала. Время шло, сроки освобождения квартиры, указанные в договоре, прошли, Марина отказывалась переезжать. Ирина Николаевна звонила мне по пять раз в день.

— Вы же агент, вы за это отвечаете, сделайте что-нибудь! — кричала она в трубку.

Что я могла сделать? Перевезти Марину силой? Я приезжала к ней снова и снова, звонила по телефону. Марина обижалась.

— Тоже мне, подруга, — говорила она, — ты же видишь, как мне трудно. Почему ты не защищаешь мои интересы?

— Я их не нарушаю, — устало объясняла я. — В сделке много участников. Ты подписала договор, в нем есть дата освобождения.

— При чем здесь участники сделки? — негодовала Марина. — Они что, твои родственники? Почему они для тебя дороже меня?

Объяснять что-либо было бесполезно. Но на полмесяца позже указанного в договоре срока переезд все-таки состоялся.

Шел декабрь. Город был завален снегом. Через неделю после их переезда началась оттепель. Снег на крышах растаял, по стене квартиры Марины потекла вода. Вызвали работников ЖЭКа. Место протечки найти не удалось. Крыши домов в старом фонде имеют сложную конструкцию. Невидимые ручейки струятся по перекрытиям и проливаются вниз, на стены квартир, далеко не всегда прямо под местом протечки. Иногда вода проходит под крышу совсем не в отверстие в ржавом железе, а через неплотно завальцованные ребра жести. Место такой протечки можно искать очень долго.

Еще через неделю ко мне в дверь позвонили. Пришел Степан. Он не вошел, а буквально ворвался в квартиру с белыми от бешенства глазами.

— Ты нас сюда затащила, — орал он, — весь этот никому не нужный переезд из-за тебя! Крыша течет, и чинить ее будешь ты. Ты нам обещала доплату. Где она? Ты должна мне деньги. Не твое агентство, а ты лично! Попробуй их не отдать — изувечу!

Деньги давно были получены Мариной, что подтверждалось собственноручно написанной ею распиской, хранящейся в агентстве. Но сообщить об этом мужу она не сочла нужным.

Таким Степана я не видела никогда. Марина не раз говорила мне, что у него бывают приступы неконтролируемой ярости, когда он может ударить ее или разбить любую вещь, подвернувшуюся под руку. Я всегда считала это преувеличением. Видимо, я ошибалась.

На следующее утро Марина встретилась мне на лестнице.

— Приходи к нам в гости вечером, — пригласила она меня.

Я отказалась. Я не хотела встречаться с ней. Я не хотела видеть Степана. Что-то важное, объединявшее меня с этой семьей, перегорело, превратившись в легкий бесплотный пепел. Ледниковый период моей жизни закончился вместе с нашей дружбой. Благодарность к Марине за руку, протянутую мне в далеком 1990 году, осталась во мне навсегда.

С тех пор прошло больше десяти лет. Мы все так же живем в одном доме. Изредка встречаясь на лестнице, коротко здороваемся с Мариной. Леночка вышла замуж и переехала к мужу. Степан демонстративно не замечает меня при встречах.

Я работаю с новыми клиентами.

Декабрь 1997 — май 1998 года

Страница