Simple Storys - читать онлайн книгу. Автор: Инго Шульце cтр.№ 68

– И вы не торопились уходить?

– Мы ведь заплатили за сеанс. И потом, наше время еще не вышло. Мы уже надели купальные шапочки. Внезапно нагрянула целая орда так называемых «пловчих-рекордисток». Они окружили нас, стали кидаться мячом. Я только думала: не плакать, не плакать… Все эти стервы чихать на нас хотели. Мы в итоге остались в воде, хотя и с разбитыми коленками. Когда на выходе надо было отдать ключ от гардеробного шкафчика, сидевшая за столом инструкторша еще сказала: «Спасибо». – Женни встряхнула сковородку с растаявшим маслом. – Тогда я впервые усекла, что значит общаться со взрослыми и каково это, когда об тебя даже брезгуют марать руки. Я хотела вечером рассказать обо всем маме, но когда она остановилась около моей постели, я уже знала, что не должна ей ничего говорить, потому что она восприняла бы случившееся еще хуже, гораздо хуже, чем я. Я не могла ее так расстраивать.

Женни бросила на сковородку ломтики яблока, на ходу стряхнула свои стоптанные сандалетки, ногой достала из-под этажерки напольные весы, взгромоздилась на них, опять соступила и повторила попытку во второй раз.

– Глянь-ка, – крикнула она, – просто невероятно! Пятьдесят точка пять. Не могу же я весить полцентнера! – Ее лопатки выпирали наружу как маленькие крылышки. – Пятьдесят один! Да посмотри же! – Она уступила мне место, а сама стала наблюдать за стрелкой.

– Шестьдесят восемь, – сказала я. – Весы исправны.

– Что? Ты весишь шестьдесят восемь кг? – Женни посмотрела на меня с чувством собственного превосходства.

Я опять задвинула весы под этажерку и еще раз спросила, что с Майковой рукой.

– Утром я даже не могла тебе это рассказать, потому что Майк все время перебивал меня, – сказала Женни, перешагнула через свои сандалии, поставила на стол вазу с компотом и пакетик корицы и пододвинула ко мне сахарницу.

– Он постоянно встревал между нами, – сказала она, – пока Эдди не посоветовал ему оставить меня в покое и дать наконец возможность что-то сказать. А когда это не помогло, Эдди попросту велел ему заткнуться. И знаешь, Лиди, он был совершенно прав, честно. – Женни быстро взглянула на меня. Я попросила ее взять вместо вилки деревянную ложку и уменьшить огонь.

– Когда Майк и я были вдвоем в номере мотеля, а Эдди еще сидел в ресторане, Майк напустился на меня: почему, мол, я рассказала ту историю Эдди, а не сперва ему. Додуматься до подобной идеи – вполне типично для Майка. Кроме того, он писает в душе…

– Так делают все мужчины, – сказала я.

– Майк нес всякую чепуху: например, что не станет мне препятствовать, если я захочу ночью подзаработать. Так прямо и ляпнул… Для меня это означало конец! – выкрикнула Женни. – Как-то я ему рассказала, – уже спокойнее продолжала она, – об одном человеке, с которым иногда встречалась, еще до того, как начались наши с ним – с Майком – отношения. Тот человек был уже старый, но симпатичный – очень галантный, и щедрый, и по уши втюрившийся в меня. Все, что бы я ни делала, ему нравилось. И он всегда совал мне вместо подарков деньги. От меня он почему-то ничего не требовал, и я думала, что, возможно, тут дело в его отцовских чувствах ко мне, мужском инстинкте защитника или в чем-то подобном. Но потом ни с того ни с сего он выдал мне такую свинскую брехню, в садомазохистском духе, над которой я бы только посмеялась, если б не он ее выдумал… И тогда внутри меня все сломалось, сломался весь его образ, сложившийся в моей голове. И вот об этом я как-то рассказала Майку, как потом оказалось, напрасно. С тех пор он думает, будто я от него что-то скрываю, какие-то садомазохистские игры или что он там себе навоображал со своей скотской ревностью. И все только потому, что тот старик давал мне деньги. В этом весь Майк. Только когда его привели наверх, я заметила, что была заперта в номере. Одна из официанток отвезла нас на своей машине в больницу и потом назад. Другая тем временем нашла кого-то, кто нас довез до Берлина. Этот новый шофер за всю дорогу не проронил ни слова и высадил нас в Ванзее, у станции метро.

Я ей посоветовала надевать что-нибудь под блузку, потому что иначе, когда она жестикулирует, у нее все видно.

– Не туда смотришь, – сказала я, когда Женни опустила подбородок на грудь. – Вот здесь, под мышками.

– Что, выглядит неаппетитно? – спросила она. – Там все так быстро отрастает, ужас, правда? – Внезапно она буквально бросилась мне на шею. Я едва успела вскочить со стула. И крепко обняла Женни, стала гладить ее по волосам. Мое левое плечо сделалось влажным. Только тогда я заметила, что Женни плачет. И тут она отстранилась – этот ее порыв был таким же неожиданным, как и первый. Я смешала сахар с корицей, накрыла для нас двоих стол и спросила, что она будет пить.

– То же, что и ты, – сказала Женни, перемешала рисовый пудинг с поджареными яблочными ломтиками и порвала пакет. – Подавать на стол в охлажденном виде, с мюсли, – прочитала она вслух и опять увеличила пламя. С банкой мандаринового джема в руке стала искать открывалку. Пудинговая масса на передней горелке уже забулькала. – Займешься этим? – спросила она, передавая мне банку и открывалку, и перемешала содержимое сковородки.

Вдруг Женни сказала:

– Может, ты и права, может, все к лучшему…

Когда я открыла банку, раздался звонок в дверь. – Это, наверное, к тебе, – сказала я и поднялась со своего места, только когда звонок повторился.

Женни пошла в прихожую. Я слышала, как она открывала дверь. Но никакого обмена приветствиями не последовало. Дверь снова закрылась. Я ждала. Потом окликнула Женни и в конце концов выглянула посмотреть, куда она подевалась. Кроме меня в квартире никого не было.

Я сняла с плиты рисовый пудинг, встала около входной двери и подождала еще. На лестничной площадке – тоже никого. Я выключила плиту и решила искупаться. Это всегда помогает. В ванне я поиграла с пустой бутылочкой из-под шампуня. Зажала ее ступнями и поставила на край ванны, потом сосредоточилась и ударила пальцами ноги так, чтобы она опрокинулась в воду. Это мой способ играть в бильярд – кстати, очень полезный для мускулатуры брюшного пресса.

Когда опять раздался звонок, я прямо в купальном халате побежала к двери. На коврике за порогом мигала та самая сигнальная лампа. Я перегнулась через перила – никого. Я отнесла сигнальную лампу в кухню и поставила на подоконник, где она тотчас перестала мигать.

Сейчас я уже съела целую тарелку пудинга, но все еще не знаю, что мне думать об этой странной акции. Набираю себе остатки тепловатой рисовой жижи. Сковородку, которая умещается в раковине, только если ее поставить наклонно, споласкиваю сразу. Потом наливаю воду в пустой пакет из-под пудингового концентрата, чтобы позже его было легче отмыть. И только потом возвращаюсь к своей тарелке.

Ни во дворе дома, ни в квартире этажом ниже не слышно ни звука. Если бы эти четверо были моими детьми, я упрекала бы себя, считала бы себя виноватой в том, что они до такой степени безалаберны и хаотичны. Или утешалась бы тем, что их поведение обусловлено районом, где они живут, трудным возрастным периодом, а то и просто жарой.