Форточка с видом на одиночество - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Барановский cтр.№ 54

– Нет, Алла Генриховна…

– Скажи мне, на кого это рассчитано? Кто это станет покупать?

– Я думаю, люди, разочаровавшиеся в жизни. Таких немало. Это достаточно большой сегмент рынка, Алла Генриховна.

– Значит, сегмент рынка, – передразнивает. – А скажи, пожалуйста, на кой черт людям, разочаровавшимся в жизни, – еженедельники?

– Ну-у, жизнь-то на этом не заканчивается…

– Да ты оптимист, как я посмотрю! То есть ты допускаешь, что жизнь может измениться к лучшему, хотя бы у определенной части этого сегмента?

– Да, – говорю и рассматриваю свои ногти. – Конечно, Алла Генриховна. Такое вполне возможно…

– Но, как я понимаю, только не в этом году?

– Нет, Алла Генриховна, ну почему же?

– А потому, что у тебя с января по декабрь жизнь – говно! – С силой хлопает еженедельником по столу.

И я понимаю, что разговор о прибавке к зарплате придется отложить на неопределенное время. Скорее всего, до конца года.

20

Я смотрю на врачей сквозь широко раскинутые ноги. Я понимаю, что это мои ноги.

– Тужьтесь, тужьтесь! – говорит мне доктор, чье лицо спрятано под марлевой повязкой.

Я тужусь из последних сил. Раздается детский плач. Ну, наконец-то! Доктора достают младенца.

– У вас мальчик, – говорят. – Все, как вы хотели.

Я смотрю на своего ребенка. Это точная копия Яна! Только уменьшенная до размеров обычного новорожденного. Он родился в костюме, в ботинках и в галстуке. Меня охватывает ужас, и я просыпаюсь.

Где-то я читал, что тридцать процентов жизни человек проводит во сне. В последнее время эти тридцать процентов моей жизни стали меня сильно беспокоить. Мне снятся какие-то очень странные сны. Недавно вот приснился Фрейд. К чему бы? – думаю. То ли дело в нейротрансмиттерах, то ли в чем-то еще. Или вот – рыба. А рыба, как известно, снится к беременности, и вот, пожалуйста, – я уже рожаю. Я бы, наверное, был не против родить ребеночка, но только не такого уродливого, что мне приснился. Я бы с удовольствием произвел на свет какого-нибудь симпатичного карапуза, каких показывают по телевизору в рекламных роликах про памперсы.

Если бы технократическое развитие общества не отобрало у меня способность к самообеспечению, думаю, я мог бы зачать ребеночка как-нибудь непорочно, то есть без посторонней помощи. Вообще, если бы человечество решило проблему непорочного зачатия, не было бы СПИДа и прочих крайне неприятных болезней. Но, видимо, обсуждать это уже поздно, и мне ничего не остается, как положиться на систему внешнего обеспечения: сделать операцию по перемене пола, зачать в грехе и родить малыша, похожего на Борьку.

21

Из моего окна открывается прекрасный вид на небо. Если бы я давал объявление в газете о продаже своей квартиры, то непременно написал: «Из окна открывается прекрасный вид на небо». Когда невозможно ничего хорошего сказать о самой квартире, люди порой идут на невероятные ухищрения. Они указывают в объявлении: «чистый уютный двор», или «подъезд с кодовым замком», или «есть место для консьержа», или «за углом посольство Новой Зеландии».

Так или иначе, но из моего окна действительно открывается отличный вид на небо.

Но сегодня оно серое-серое. И по серому-серому небу летит серый-серый самолет, и плывут серые-серые облака, и по серому-серому асфальту моросит серый-серый дождь.

Я смотрю в подзорную трубу и вижу, как посреди серого-серого двора рядом со своей серой-серой машиной стоит серый-серый Ян под серым-серым зонтом. В руках у него большой букет серых-серых роз.

Я достаю краски и кисти. Я крашу вид из окна. Крашу небо, деревья, дома и машины… Краска стекает с неба, смешиваясь с дождем, струится по водосточным трубам, растекается по асфальту разноцветными лужами. Я крашу прохожих, собак, Яна и его розы (что мне, жалко, что ли?). Я успеваю как раз к тому времени, когда из подъезда выходит Ирина.

– Привет, – говорит ей Ян.

– Привет, – говорит ему Ирина, собираясь пройти мимо.

– Подожди, – останавливает. – Я жду тебя тут уже два часа.

– Чего вдруг?

– Я хочу извиниться. Ну, ты же знаешь, какой я ревнивый. Этот твой «псих» просто вывел меня из себя.

– Это не мой псих, – говорит.

– Ну да. Это вот тебе, – протягивает цветы.

– Спасибо, но я не уверена, что нам обоим это нужно… В смысле снова встречаться…

– У тебя кто-то есть?

– А у тебя?

– Никого.

– А эта блондинка? – спрашивает и часто моргает.

– Какая блондинка?

– Я видела тебя с ней в кафе, случайно.

– В каком кафе?

– Послушай, в общем, мне это не очень интересно. Забудь, что я тебя об этом спросила…

– А это… – Вроде как вспоминает. – Это моя сестра.

– Ты никогда не говорил, что у тебя есть сестра. Извини, но мне пора на работу.

– Давай встретимся сегодня вечером. Хочешь, пойдем в консерваторию или… Куда хочешь. Садись, я тебя подвезу.

– Спасибо, я пройдусь.

– Так что? – не успокаивается.

– Не знаю.

– Это была троюродная сестра. Ну, с какой бы стати я рассказывал тебе о своей троюродной сестре? Если бы у меня была родная сестра или хотя бы двоюродная. А тут седьмая вода на киселе… Может, даже вообще не сестра, а так…

22

– Я собрал вас, чтобы сообщить о своем решении, – говорю.

Мама, папа и бабушка из разных углов комнаты смотрят на меня, практически не моргая. Я не знаю, как им это сказать. Мысленно я подбираю нужные слова. Но слова, как деньги, исчезают именно в тот момент, когда они особенно нужны.

– Что-то мне уже все это не нравится… Что-то у меня уже такие мелкие иголки по ногам побежали, – говорит бабушка. – О каком еще решении?

Я внимательно изучаю свои ногти. Ногти как ногти. Чего их, спрашивается, изучать?

– Ну, давай, не томи, выкладывай уже! – слышу папин голос.

– Не надо меня торопить, – говорю. – Конечно, если у вас есть какие-то дела поважнее, чем выслушать сына, переживающего трудный жизненный этап, то я не смею никого задерживать. Пожалуйста, если кому-то все это не интересно или даже скучно…

Тут вступает мама. Видно, что она тоже сгорает от нетерпения:

– Мы слушаем тебя. Говори.

– Я чувствую, еще пара минут тишины и у бабушки случится апоплексический удар, – заявляет отец. – Кирюша, мы очень внимательно тебя слушаем.

– Да, так вот, – начинаю. – В свое время вы не захотели родить мне сестру или брата…

– О, это старая песня, с рефреном про саксофон, – вставляет отец.