Жизнь в мелкий цветочек - читать онлайн книгу. Автор: Марта Кетро cтр.№ 25

И редко кто додумывается — точнее, додумываются многие, но не каждому удаётся поверить, что это история без отрицательного персонажа. Потому что слишком велика печаль, когда не только головой, но и нецелым бесполезным сердцем понимаешь: просто такая величайшая мировая несправедливость произошла, что один хороший человек не полюбил другого хорошего человека.

Давний друг, много знающий о моих маленьких слабостях, как-то прислал ссылку на интервью одного неглупого музыканта. Тому предлагают придумать желание, и он отвечает: «Чтобы я любил, кого люблю».

Подумала, что раньше, когда удавалось полюбить, я вроде как записывала в файл человека «я его люблю», и с этого момента для него включался режим наибольшего благоприятствования. Всё — можно, всё — прекрасно, всё — ми-ми-ми. Нет, серьёзно, быть любимым мною легко и приятно.

Позже выяснилось, что, если любовь не экстрабрачная, беззаконная и неутоленная, а вполне сбывшаяся, есть нюансы. Оказывается, «я его люблю» нужно записывать в свой файл.

Это действительно очень важно. Поверьте, это себе нужно напоминать — через пять или семь лет, бывает по-разному, — что любишь. Так легко забыть, когда он всё время тут, бродит, что-то делает, иногда мешает. Я знавала людей, которые без этой напоминалки — забывали. Переставали разговаривать, любоваться, спали с кем-то ещё — от одной лишь рассеянности, не прекращая любить.

Главное, потом невозможно объяснить и оправдаться — не понимают. А это ведь очень просто. Просто, как река. Она прекрасна с самолёта, такая серебряная. Она прекрасна, когда летом купаешься в её водах. И когда лежишь на самом берегу, близко-близко рассматривая стрекоз и травы, — кукушкины слёзки, клевер, ещё какую-то безымянную пряную зелень.

Но жить у реки — совсем другое дело, от неё бывает сырость и комары, по весне иногда подтапливает. И тут уж приходится напоминать себе, почему ты однажды решил поселиться именно тут. Поэтому запиши себе: дом — здесь, лето — будет, этого человека — люблю.

Детство принцессы-писательницы прошло в глухой провинции Коньяк.

Елена Прокофьева

В прошлый четверг утром я видела Ленина. В Мавзолее, где же ещё.

Ленин потрясающе решён по цвету, лежит, как белая лилия в розах. Но более всего понравился гвардеец на входе, который навстречу каждому посетителю делал сложное телодвижение — резко простирал левую руку в направлении продолжения осмотра, а правую подносил к губам и при этом шипел. Меня восхитила мысль, что у них в регламенте как-то прописан такой жест и звук. Впрочем, звук плавал, один раз гвардеец произнёс «шшш», а второй «чшшш». Гауптвахта, не меньше.

А во вторник мы с подругой Глорией пошли выгуливать золотые балетки и ближе к вечеру, утомившись, присели на зелёный газон у кремлёвской стены. Я разулась, блаженно шевелила пальцами в траве и наблюдала, как на белых золушкиных ножках медленно вспухают лиловые рубцы — от новых туфелек.

О чём две московские девицы болтали в тот сентябрьский вторник на закате? Конечно же о нём, об Адронном Коллайдере:

— И в процессе он может случайно генерировать микроскопические чёрные дыры… — Я воодушевлённо пересказывала статью из википедии.

— Нет. Мне это не нравится.

— А вот! И ещё волновые изменения реальности! И прямо сейчас они его запускают, — наябедничала я.

— Не, ну неужели им не жалко?! — Глория оглядела красную стену, зелёную траву, ушастых львов на смотровой площадке. — Этим приличным людям надо в обязательном порядке показывать голливудские фильмы с Брюсом Уиллисом, чтоб даже в голову не приходило такую ерунду устраивать. Может, им запретят?

— Ну, некоторые протестуют.

— Кто?

— Наверное, те, которые уже смотрели.

— …И я уверена, что там у них нет женщин. Женщина ни за что… Вот ты бы узнала о микроскопическом шансе, что твой ноутбук сгенерирует чёрную дыру, которая пожрёт твоего котика, а?!

— Да я бы и не включала. Но мне интересно, у них что, жен нет? Да если б мой Дима…

— Жёны не знали ничего, секретность. Представляешь, она думает, что муж какую-нибудь микроволновку строит, а он вон чего.

— А мне, знаешь, стало перед Н. неудобно. Он-то наводнения ждёт, а тут такая неожиданная беда — нехорошо получилось.

— Кто-то должен ему сказать, что в тайге теперь не отсидишься.

(Н., наш красивый друг, уверен, что через два года от Африки отколется огромный кусок, поднимет большую волну, которая в считанные часы дойдёт до Америки и смоет всех нафиг. И Европу тоже. И спастись можно будет только в Сибири. Мне прежде было неуютно это всё слушать, но тут я почувствовала некоторое превосходство от того, что мой вариант катастрофы верней и непоправимей.)

Я смотрю на стадо воробьёв, ощипывающих газон:

— И воробушки! Воробушков жалко.

— Сойти с ума, бегать босой по траве и приставать к туристам: «И воробушки, воробушки умрут!»?

— Да. Их жальче всего, они же вечные. Люди постоянно меняются, а воробьи тут тысячу лет скачут. И вот.

Некоторое время молча сострадаем птицам, зверям и гадам.

— А посмотри мою руку?

Среди прочих профессий Глории есть хиромантия. Она хорошо читает руки, но последний раз рассказывала мне всю правду три года назад. Потом я слишком много работала, не до себя было, да и неловко постоянно совать другу под нос ладошку. «А если бы она была гинеколог?!»

— Что тебя интересует?

— Романы, будут ли у меня ещё романы?

— Да… сейчас посчитаю… тут девять штук.

— Какое счастье! Я ведь пока всего один написала.

— А ещё тут выходит, что ты несчастлива.

— Может быть, но мне это совершенно не мешает. А ещё что?

— Вот это знак в цыганской школе принято трактовать как смерть от воды, у меня тоже такой есть. Но сейчас его читают как переезд в другую страну и наследство, деньги. Например, ты напишешь гениальный роман, продашь его и уедешь в Нью-Йорк. И там тебя нафиг смоет.

(Поняла, отстала.)

А вообще, я думаю, что можно неплохо провести жизнь, если строить её по схеме «Имя главного героя + Что-нибудь интересное = История на миллион долларов» (ну или уж сколько получится выручить удовольствия). Марта Кетро и Золотые Балетки. Марта Кетро и Мавзолей Ленина…и Большой Адронный Коллайдер…и Всех Нафиг Смоет. Неважно, главное условие — не относиться серьёзно к персонажам, в том числе и к заглавному. А вот если хочется глубоко, длительно и с сердцем, то нужно называть в стиле Кундеры — «Неведение», «Неспешность», «Подлинность», «Бессмертие»… Только непонятно, что пошлее звучит.