Искорка надежды - читать онлайн книгу. Автор: Митч Элбом cтр.№ 21

ЦЕРКОВЬ

Подсвист проносящихся мимо машин я вместе с пастором Генри Ковингтоном вошел в огромный храм прихода «Я страж брату своему». Величественный старинный зал с высокими сводчатыми потолками, вздымающимися трубами органа, массивной красного дерева кафедрой и балконом, уставленным рядами скамеек.

И несмотря на все это великолепие, церковь явно хирела.

Шелушилась краска на стенах. Потрескалась штукатурка. Деревянные полы обветшали, и, провалившись в колдобину коврового покрытия, можно было запросто вывихнуть лодыжку. Я посмотрел наверх и увидел в потолке дыру.

Огромную дыру.

С десять футов, не меньше.

— Большая проблема, — признался Генри. — Особенно когда идет дождь.

И тут я заметил, что на полу в стратегически важных местах расставлены красные пластмассовые ведра. От потеков воды белая штукатурка побурела. Первый раз в жизни я увидел дыру в потолке храма, и это почему-то напомнило мне корпус корабля, пробитый пушечным ядром.

Мы присели. Генри — с его необъятным животом, — видимо, для того чтобы сохранить равновесие, уперся локтями в стоявшую перед ним скамью.

— Я не совсем понимаю, для чего вы сюда пришли, — вежливо начал он.

— Вы ведь даете приют бездомным, верно?

— Да, пару раз в неделю, — подтвердил Генри.

— Они тут едят?

— Да, в нашем физкультурном зале.

— И спят?

— И спят.

— Вы это делаете только для христиан?

— Нет, не только.

— Вы стараетесь обратить этих людей в христианство?

— Нет. Мы предлагаем им помолиться. Мы спрашиваем, хочет ли кто-нибудь из них посвятить свою жизнь Иисусу, но мы никого ни к чему не принуждаем. И сюда может прийти любой.

Я кивнул. И рассказал ему о своем благотворительном фонде. О том, что мы, вероятно, сможем ему помочь.

— О! — изумился Генри. — Это было б здорово.

Я огляделся.

— Большая церковь, — сказал я.

— Знаю, знаю, — усмехнувшись, проговорил Генри.

— У вас нью-йоркский акцент, — заметил я.

— Гм. Бруклинский.

— Это ваше первое назначение?

— Первое. Когда я сюда приехал, меня определили дьяконом и смотрителем. Я подметал и мыл полы, пылесосил, чистил туалеты.

Я вспомнил, что и Рэб, когда приехал в нашу синагогу, помогал убирать и сам отпирал и запирал ее. Наверное, так в Божьих людях воспитывается скромность и непритязательность.

— Когда-то, — сказал Генри, — это была знаменитая церковь. Но несколько лет назад ее продали нашему пастырству. На самом деле даже и не продали. Нам сказали: если вы сможете ее содержать, она — ваша.

Я еще раз огляделся.

— А вы еще в детстве решили, что станете пастором?

— Не-е-е.

— А кем вы собирались быть, когда кончили школу?

— Я на самом деле в то время сидел в тюрьме.

— Правда? — как можно небрежнее спросил я. — За что же?

— Ну… Я вообще-то много чего натворил. Торговал наркотиками, воровал машины. А посадили меня за непреднамеренное убийство. Хотя в нем-то я и не участвовал.

— И как же вы оттуда попали сюда?

— Ну… однажды ночью я думал, что меня убьют парни, которых я ограбил. Тогда я пообещал Богу, что, если доживу до утра, стану Ему служить.

Он помолчал, и мне показалось, будто внутри у него заклокотала старая боль.

— Все это было двадцать лет назад, — сказал Генри и промокнул платком лоб. — Я в жизни много чего повидал. Я знаю, что имел в виду тот, кто сочинил слова песни: «Глори, глори, аллилуйя — сбросил ношу я с себя» [16] .

— Это хорошо, — сказал я, понятия не имея, что нужно говорить в подобном случае.

Через несколько минут мы уже двигались к боковому выходу, шагая по грязному, замызганному полу. Мы спустились по лестнице в маленький, тускло освещенный физкультурный зал, где, по словам Генри, спали бездомные.

В тот день я так и не решил: хочу я пожертвовать деньги этой церкви или нет. Я сказал Генри, что снова приду к нему, и мы еще раз побеседуем. По правде говоря, его упоминание о тюрьме меня всерьез насторожило. Я знал, что люди способны измениться. Но я знал и другое: у некоторых эта перемена была не более чем переменой мест.

Зарабатывая спортивным репортерством да к тому же проживая в Детройте, я на своем веку с чем только не сталкивался: и со словесными оскорблениями, и с наркоманией, и с вооруженными нападениями. Я не раз был свидетелем публичных покаяний на пресс-конференциях перед толпой журналистов. Я брал интервью у непревзойденных специалистов убеждать, что все их позорные деяния позади, и, выслушав их покаяния, писал о них хвалебные статьи. А потом несколько месяцев спустя узнавал об их очередных проступках.

В спортивном мире подобных историй было пруд пруди. Но еще большее отвращение я испытывал к лицемерию религиозных деятелей. По телевидению неоднократно выступали евангелисты, которые выпрашивали у публики деньги; потом их арестовывали за непристойное поведение, а вскоре под маской раскаяния они снова выпрашивали деньги. Меня от этого просто тошнило. Однако мне хотелось верить, что Генри Ковингтон не из этой породы, но в то же время я не желал оказаться в дураках.

И потом, что там лукавить, Генри принадлежал совсем к другой вере. И здание было такое ветхое. Такое неустойчивое. Казалось, что эта церковь оседала даже внутри. По словам Генри, лестница, ведущая наверх, поднималась к этажу, где в комнатах, похожих на студенческое общежитие, обосновались пятеро жильцов.

— В вашей церкви живут люди?!

— Да, несколько человек. И платят мне немного за жилье.

— А из каких средств вы оплачиваете ваши счета?

— Из этих денег в основном и оплачиваю.

— А разве ваши прихожане не платят членских взносов?

— А у нас этих взносов и нет.

— Тогда из каких же денег вам платят зарплату?

— А мне ее и не платят, — рассмеялся Генри.

Мы вышли на улицу. По-прежнему светило солнце. И одноногий сидел на своем прежнем месте. Он посмотрел на меня и заулыбался. Я натужно улыбнулся ему в ответ.

— Что ж, пастор, я вам позвоню, — сказал я.

В чем я не совсем был уверен.

— Будем рады, если вы придете к нам в воскресенье на службу.

— Я не христианин.

Генри пожал плечами. И я не понял, что он хотел сказать этим жестом: «что ж, тогда мы не будем вам рады» или «что ж, все равно приходите».