Жизнь мальчишки. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Роберт МакКаммон cтр.№ 8

— Если это не так, то тогда я вообще не понимаю, что же считать убийством. Пока они разговаривали, я тихо вышел из молоковоза и захотел пройти к тому месту, где заметил фигуру того человека, который наблюдал за мной. На том месте, где, по-моему, он стоял, не было ничего, кроме сорной травы, камней и грязи. Если это был человек, подумал я. Если это был мужчина. Но ведь это могла быть и женщина, хотя.., разве это было похоже на женщину? Я не разглядел длинных волос, но, по правде говоря, мне ничего особенного и не удалось разглядеть, кроме плаща или пальто, которое развевалось на ветру. Я ходил взад и вперед по опушке леса между деревьями. За опушкой лес густел, деревья теснее жались друг к другу и обычную землю сменял болотистый грунт, который затруднял продвижение по лесу. Я не нашел абсолютно ничего.

— Лучше бы тебе заехать в мою контору и все изложить в письменном виде, — сказал шериф моему отцу. — Если ты хочешь сначала съездить домой и переодеться в сухое, пожалуйста, я не возражаю… Отец кивнул:

— К тому же, я хочу сначала развезти все заказы и отвезти Кори в школу.

— Ладно. В любом случае, мне кажется, что мы не сможем особо помочь парню на дне этого озера, — он хмыкнул и засунул руки в карманы. — Убийство. Последнее убийство произошло у нас в Зефире в 1961-м. Помнишь, как Боб Каллаган забил до смерти свою жену? Я возвратился в наш грузовичок и стал ждать отца. Солнце уже оторвалось от горизонта, освещая мир своим теплым светом. Или, конечно, тот мир, который я знал. Однако кое-что тяжелым грузом давило на мое сознание. Мне казалось, что существовало два мира: один мир — перед восходом солнца, другой — после восхода. И если это было правдой, то, возможно, так же отличались друг от друга люди, жившие в этих мирах. Кто-то предпочитал жить в ночи, другие же, наоборот, цеплялись за дневные часы. Возможно, перед восходом солнца я видел одного из ночных жителей. А потом меня посетила кошмарная мысль: возможно, он видел, что я заметил его. Я понял, что принес из леса в наш молоковоз с собой грязь. Она облепила все мои кеды. Я посмотрел на подошвы, на которые налипла земля. К левому кеду прилепилось маленькое зеленое перышко.

Сначала зеленое перо оказалось у меня в кармане. Оттуда оно перекочевало в коробку из-под сигар “Вайт Оул” в моей комнате, где хранилась коллекция старых ключей и засушенные насекомые. Я закрыл крышку коробки и положил ее в один из удивительных ящиков моего стола, потом захлопнул его. А затем вовсе забыл о своей находке. Чем больше я думал о той фигуре в лесу, тем больше склонялся к мысли, что ошибся, что просто был в шоке от зрелища упавшего в воду автомобиля и моего отца, который начал погружаться в бездну вслед за машиной. Несколько раз я пытался рассказать об этом отцу, но что-то всегда мешало мне совершить это. У мамы чуть было не случился приступ, когда она узнала, что отец нырял в озеро. Она так переживала за него, что, услышав обо всем, запричитала и заревела во весь голос, и отец был вынужден сесть вместе с ней на кухне и объяснить, почему он сделал это.

— Там за рулем был мужчина, — сказал отец. — Я точно не знал, был ли он мертв, и думал, что он потерял сознание от холода. Если бы я остался стоять там, сложа руки, что бы я подумал о себе после всего случившегося?

— Ты же мог утонуть! — упрекала она его, и слезы катились по ее щекам. — Ты мог стукнуться головой о камень и утонуть!

— Я же не утонул. И не ударился головой о камень. Я просто сделал то, что должен был сделать, — он протянул ей хлопчатобумажный носовой платок, и она воспользовалась им, чтобы вытереть глаза. Затем все-таки произвела последний словесный выпад:

— В этом озере полным-полно всякой хищной живности, пиявок и прочей гадости, и ты мог угодить в самое их гнездо!

— Но я же не угодил, — ответил он, и она вздохнула и тряхнула головой, словно жила с самым большим глупцом, который когда-либо рождался на свет.

— Тебе лучше бы избавиться от этой промокшей одежды, — заметила она наконец, и голос ее вновь был твердым. — Я только благодарю Бога, что твое тело тоже не очутилось на дне этого ужасного озера. — Она поднялась с табуретки и помогла ему расстегнуть влажную рубашку. — Ты хоть знаешь, кто это был?

— Никогда раньше его не видел…

— Кто мог совершить такое с человеком?

— Эта задачка для Джей-Ти, — он стянул с себя мокрую рубашку, и мама взяла ее двумя пальцами, словно озерная вода несла в себе проказу. — Мне еще надо будет заехать к нему в участок, чтобы изложить все в письменном виде. А еще я хочу сказать тебе, Ребекка, что, когда я взглянул в лицо этому человеку, сердце у меня чуть не остановилось. Я никогда раньше не видел ничего подобного, и молю Бога, чтобы больше никогда не увидеть такого в дальнейшем…

— Бог, — проговорила мама. — А что, если у тебя там от этого случился бы сердечный приступ? Кто тогда спас бы тебя? Беспокойство было образом жизни моей матери. Она беспокоилась насчет погоды, цен на бакалейные товары, поломки стиральной машины, загрязнения русла Текумсы на несколько миль вплоть до Адамс Вэлли, цен на новую одежду, насчет всего, что происходило под нашим солнцем. Для моей мамы мир представлялся огромным, почти безразмерным стеганым одеялом, стежки которого всегда имели тенденцию к развязыванию. Ее беспокойство исполняло роль иголки, которой можно было заштопать эти швы. Если она могла представить то или иное событие в его худшем развитии, то, казалось, она обретала таким образом возможность контролировать эти события. Как я уже говорил, это был ее образ жизни, образ ее мышления. Мой отец мог просто подбросить монетку, чтобы по ее показаниям принять твердое решение, тогда как маме требовалось сидеть часами за столом, чтобы справиться со всеми своими мучениями, сомнениями и страданиями. Я думаю, что они таким образом удерживали друг друга в равновесии, как любые два человека, которые любят друг друга и сохраняют семейный и духовный баланс. Родители моей мамы, Гранд Остин и Нана Элис, жили в двадцати милях южнее, в городе, который назывался Ваксакачи, возле которого располагалась военно-воздушная база “Роббинс”. Нана Элис была даже более беспокоящимся человеком, чем моя мать; что-то в ее душе так и жаждало трагизма, в то время как Гранд Остин, который работал лесорубом и одна нога у него была деревянной из-за небрежного обращения с электропилой, предупреждал ее, что отвинтит свою деревянную ногу и разобьет об ее голову, если она не прекратит суетиться и не даст ему возможности обрести спокойствие в жизни. Он называл свою деревянную ногу “трубкой мира”, но, насколько я знаю, никогда не использовал ее в каких-либо иных целях, кроме тех, для которых она была вырезана. У моей мамы были также старшие брат и сестра, однако мой отец был у своих родителей единственным ребенком. Как бы то ни было, в тот же день я отправился в школу и при первом удобном случае рассказал обо всем случившемся Дэви Рэю Колану, Джонни Вильсону и Бену Сирсу. К тому времени как прозвенел последний звонок и я отправился домой, новость уже распространилась по всему городу с невероятной быстротой, напоминая при этом шипящее пламя во время лесных пожаров. Слово убийство оказалось у всех на устах. Мои родители отбивались от телефонных звонков, которые следовали один за другим. Каждый хотел знать о мельчайших деталях этого происшествия. Я вышел на улицу погонять на своем ржавом велике и дать возможность Рибелю порезвиться среди деревьев на лесной опушке, и неожиданно в голову мне пришла мысль, что, вполне вероятно, некоторые из звонивших уже знали все подробности и детали происшествия. Возможно, кое-кто из них просто пытался разузнать, какой же информацией обладает шериф Эмори, или пытались выяснить, не видели ли мы их случайно там на опушке. Именно тогда, вращая педали своего побитого велика и позволяя Рибелю подпрыгивать к моим пяткам, я осознал, что кто-то в моем родном городке вполне может быть убийцей. Шли дни, наполненные по-настоящему весенним теплом. Спустя неделю после того, как мой отец прыгнул в озеро Саксон, было заявлено, что шериф Эмори не обнаружил, чтобы за последнее время кто-нибудь вообще пропал в нашем городе или населенных пунктах поблизости. Страничка криминальной хроники единственного в Адамс Вэлли еженедельника “Журнал” также не принесла никакой свежей информации по этому поводу. Шериф Эмори, два его подчиненных, несколько пожарников и целая дюжина добровольцев прочесали озеро вдоль и поперек на легких лодках с помощью сетей и багров, которые, однако, возвращались лишь с грузом страшно недовольных черепах и пиявок. До двадцатых годов нынешнего столетия на месте озера Саксон были рудники “Саксон”, пока бурный выход газов из-под земли не обрушил эти рудники, превратив их в глубокий водоем. Оценки его глубины колебались от трехсот до пятисот футов. На земле не существовало еще такой сети, которая могла бы достать до дна этого озера и поднять с него на поверхность затонувший автомобиль. Однажды вечером шериф Эмори зашел к нам, чтобы переговорить с отцом и мамой, и они разрешили мне поприсутствовать при этом.