В незнакомой комнате - читать онлайн книгу. Автор: Дэймон Гэлгут cтр.№ 2

Немец тоже готовится ко сну. Он расстилает свой спальный мешок на кровати, где сидел. Разумеется, мешок тоже черный. Расшнуровывает ботинки, снимает их, аккуратно ставит рядышком на полу. Вероятно, в обычных обстоятельствах он раздевается перед сном, но сегодня тоже этого не делает. Часов он не носит. В черных носках подходит к двери, выключает свет, потом бесшумно возвращается к кровати и залезает в мешок. Несколько секунд ворочается, устраиваясь.

Южноафриканец что-то ему говорит.

— Я не расслышал.

— Как вас зовут?

— Райнер. А вас?

— Дэймон.

— Дэймон, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Райнер.

— Спокойной ночи.

Когда он просыпается следующим утром, соседняя постель пуста, а из-за двери душевой доносится свистящее шипение воды. Он встает и выходит наружу, на крышу. Воздух морозный, сверкающий и прозрачный. Он подходит к краю и садится на парапет, все остальные деревенские крыши под ним, с запада на восток струится главная улица, в полях виднеются крохотные силуэты лошадей. Он очень далеко от дома.

Райнер выходит на крышу, вытирая полотенцем свои длинные волосы. Он во вчерашних черных брюках, но без рубашки, тело у него загорелое и упругое, идеальных пропорций. Он знает, что красив, и почему-то от этого кажется уродливым. Он стоит в солнечных лучах, вытирается, потом тоже пересекает крышу и садится на парапет. Полотенце теперь висит у него на шее, кожа от холода покрылась пупырышками, в жестких волосах, покрывающих грудь, металлом блестят водяные капли.

— Чем вы хотите заняться сегодня?

— Как насчет тех развалин?

Они отправляются на развалины. Он их уже видел, провел здесь вчера несколько часов, но сейчас смотрит на толстые стены, фундамент, фортификации и высокие склепы глазами Райнера, чье выражение лица не меняется по мере того, как он одинаково ровным шагом переходит с одного уровня на другой, сохраняя идеальную осанку длинного тела. Он ждет, сидя на камне, Райнер подходит и присаживается рядом.

— Расскажите мне об этом месте, — просит он.

— Я не так уж много знаю об истории, меня больше интересует мифология.

— Тогда расскажите о мифах.

Он рассказывает то, что помнит. Как одинокая женщина ждала возвращения мужа с далекой Троянской войны, вынашивая план отмщения за убийство дочери. Ничто не воспламеняет жажду мести сильней, чем горе, этот урок история преподает нам снова и снова. Она сливается в своей ярости с возлюбленным, тоже яростно мечтающим отомстить за свои страдания. И вот Агамемнон возвращается, везя с собой в качестве военного трофея наложницу, пророчицу, которая предвидит будущее, но не может его предотвратить. У Агамемнона за плечами десять лет тяжелой осады. Кассандра следует за ним в дом по ярким коврам, которые жена расстелила в его честь. Здесь обоих жестоко убивают. Агамемнона закалывают в ванне. По какой-то причине эта картина предстает в его воображении наиболее живо и реально. Огромный голый мужчина под ударами боевых топоров падает как подкошенный в алую воду. Почему жестокость так легко представить себе воочию, в то время как нежность всегда остается замкнутой в словах. И в самом окончании этой истории неизбежно таится следующий цикл горя и мести, то есть уже здесь начинается следующая история.

— Все это правда? — спрашивает Райнер.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, случилось ли это на самом деле.

— Нет-нет, это миф, но миф всегда зиждется на каком-нибудь реальном факте.

— А какой факт лежит в основе этого мифа?

— Не знаю. Хотя об этом месте люди долгое время думали, что оно не существует, вот вам и факт для начала.

— Меня не слишком интересуют мифы, — говорит Райнер, — давайте взберемся вон туда. — Он говорит о горе, возвышающейся за развалинами.

— Вон туда?

— Да.

— Зачем?

— Просто так, — отвечает он. И снова улыбается, в его глазах появляется особый блеск, содержащий некий вызов, которому невозможно противиться.

Они начинают взбираться на гору. В нижней части склона расположено вспаханное поле, которое они старательно обходят кругом, потом подъем становится круче, они продираются сквозь подлесок с переплетенными ветвями. Чем выше они поднимаются, тем беспорядочнее и опаснее становятся скалы. Примерно через час пути они выходят на более пологий участок склона, высоко над головой маячит вершина, но он не хочет идти дальше.

— Хватит, — говорит он.

— Хватит? — переспрашивает Райнер, глядя вверх. — С вас достаточно?

— Да.

Прежде чем ответить «хорошо», немец выдерживает паузу, и, когда они усаживаются на скале, на его лице играет странная улыбка.

Теперь развалины виднеются далеко внизу, среди них бродят два или три человека, кажущиеся отсюда игрушечными. Солнце поднялось уже высоко. Несмотря на время года, день теплый. Райнер снимает рубашку и снова обнажает свой плоский живот с пороховой дорожкой темных волос, ведущей ниже, ниже.

— Что вы делаете в Греции? — спрашивает он.

— Я? Просто путешествую. Просто смотрю.

— Смотрите на что?

— Не знаю.

— Как давно вы путешествуете?

— Несколько месяцев.

— И где успели побывать?

— Начал с Англии. Потом — Франция, Италия, Греция, Турция, теперь снова Греция. Куда поеду отсюда, не знаю.

Они замолкают. Немец смотрит на него, а он, отвернувшись, глядит вниз на долину, его взгляд скользит к ее дальнему краю, где возвышаются синие горы. За всеми этими вопросами стоит другой, на который ему не хочется отвечать, поэтому он спрашивает:

— А вы?

— Я приехал сюда, чтобы подумать.

— Подумать?

— Да, у меня дома проблемы. Я уехал, чтобы побродить несколько недель и подумать.

Райнер произносит это и закрывает глаза. Он молчит, но в его молчании — сила. Не как в моем, не как в моем. Я тоже снимаю рубашку, чтобы понежиться в теплых солнечных лучах. Потом, сам не зная почему, не останавливаясь на этом, он снимает башмаки, носки, брюки и остается в одном белье. Воздух больше не кажется теплым. Оба понимают, что он, худой, бледный и уязвимый на фоне серых скал, в некотором роде предлагает себя. Он закрывает глаза…

Когда он открывает их снова, Райнер деловито надевает рубашку. Выражение лица у него остается непроницаемым, оно ничего не выдает.

— Пора обедать, — говорит он, — я хочу спуститься.

Следующее, что вспоминается, — вечер. В некотором роде это перевертыш утра. Гаснут последние лучи дня, он снова сидит на парапете, Райнер снова в душе, откуда доносится шум воды. Потом шум прекращается. Чуть позже он выходит, опять без рубашки, с полотенцем на шее, пересекает крышу и садится рядом на невысокий парапет. Некоторое время они молчат, потом, словно отвечая на вопрос, который ему только что задали, Райнер сообщает, что приехал сюда, чтобы подумать об одной женщине.