Осада, или Шахматы со смертью - читать онлайн книгу. Автор: Артуро Перес-Реверте cтр.№ 76

Комиссар, чуть наклонив голову и ковыряя песок кончиком трости, как будто погружается в размышления о пистолетах, выходах и каламбурах. Потом, коротко вздохнув, проводит рукой в воздухе, словно пером по бумаге.

— Учту, — говорит он с обманчивой и никого не обманывающей мягкостью. — И еще мимоходом хочу напомнить, что в Кадисе ношение огнестрельного оружия гражданским лицам запрещено.

Маранья выдерживает его взгляд с улыбкой едва ли не задумчивой. Тени пляшут на его лице гитарным аккордам в такт.

— Я, сеньор, лицо не гражданское. Я помощник капитана на корабле «Рисуэнья», имеющем королевское каперное свидетельство… Кроме того, сейчас мы находимся за городской чертой, а здесь ваши полномочия не действуют.

Комиссар отдает преувеличенно церемонный полупоклон:

— Учту и это.

— И может быть, когда все наконец учтете, отправитесь отсюда… куда подальше?

Золото в углу рта вспыхивает в последний раз. Да уж, думает Пепе Лобо, комиссар — живое воплощение больших неудобств, на которые может нарваться помощник, и не дай бог тому сойтись с ним на узкой дорожке закона и порядка. Моряки, воздерживаясь от комментариев, наблюдают, как Тисон поворачивается спиной и по песчаному берегу уходит в сторону перешейка и городских ворот. Маранья меланхолично созерцает пустой стакан.

— Я спрошу еще бутылку?

— Не надо. Я сам. — Пепе Лобо все еще провожает полицейского взглядом. — А ты и вправду плавал в Эль-Пуэрто на этом Мулате?

— Может быть.

— А ты знаешь, что он — тип темный и скользкий?

— Да чепуха все это. — Помощник пренебрежительно кривит губы. — И в любом случае меня это не касается.

— Но этот хмырь кажется человеком осведомленным. Впрочем, ему положено быть таким. Ремесло его такое.

Некоторое время оба молчат. Из харчевни поблизости по-прежнему долетают голоса и смех — там вовсю идет веселье. Комиссар уже скрылся во тьме, под аркой Пуэрта-де-ла-Калета.

— Если тут замешан шпионаж, и в самом деле хлопот не оберешься.

— Ох, капитан, хоть ты не начинай, а? Довольно уж на сегодня.

— Сегодня опять собираешься туда?

Маранья не отвечает. Взял со стола стакан и вертит его в руках.

— Пойми, это меняет дело, — говорит Пепе Лобо. — Хорош я буду, если тебя сцапают перед самым выходом в море. Рисковать нельзя.

— Не беспокойся. Я не намерен сегодня покидать Кадис.

— Дай слово.

— Даже не подумаю. Моя личная жизнь — мое дело.

— Ошибаешься. Не только твое. У тебя контракт. Я не могу лишиться помощника за двое суток до съема с якоря.

Маранья угрюмо смотрит на дальние вспышки маяка. Пепе знает: честное слово входит в краткий перечень тех очень немногих понятий, к которым помощник еще питает уважение. Ибо что для других — да, безусловно, и для капитана «Кулебры» тоже — есть звук пустой и ни к чему не обязывающий или тактическая уловка, то для него — священно. Сдержать данное слово, чего бы это ни стоило, — это еще одна черта его сумрачной и дерзкой натуры. Еще один — и не хуже любого другого — способ попытать судьбу.

— Даю слово.

Пепе Лобо допивает остатки и поднимается.

— Пойду закажу еще. Заодно и облегчусь.

Подойдя по песку к дощатому настилу у харчевни, велит подать бутылку вон на тот столик. Минует нескольких офицеров, среди которых сидит и капитан Вируэс, и понимает: тот увидел его и узнал. Корсар идет дальше — туда, где под выступом бастиона Сан-Педро есть темный, пропахший мочой и сыростью закуток Пепе справляет нужду, опершись одной рукой о стену, застегивается и тем же путем возвращается. Когда вновь вступает на помост, замечает, что спутники Вируэса с любопытством разглядывают его. Вероятно, капитан что-то рассказал им, а поскольку в числе собутыльников — и двое в красных мундирах, можно предположить, что речь о Гибралтаре. Что ж, это уже не в первый раз: он и Лолиту Пальму посвятил в подробности их сидения в плену. От этой мысли Пепе Лобо охватывает бешенство. Трудно пропустить мимо ушей слова «…считают, что вы — не кабальеро», прозвучавшие при их последнем разговоре. Он никогда ни на что не претендовал, но ему не нравятся такие аттестации за спиной, на званых вечерах и раутах. И видеть, проходя мимо офицеров, потаенные усмешки на их лицах — тоже не нравится.

Корсар идет дальше своей дорогой, но в памяти будто сами собой воскресают ночь на Гибралтаре, темный порт, напряженное ожидание, заколотый часовой, холодная вода, в которой плыли, пока не вскарабкались на борт тартаны и оглушили вахтенного, и всплеск, раздавшийся, когда его тело упало в море, и как выбрали якорь, поставили парус и заскользили по черной глади бухты, взяв курс на восток и — к свободе. А тем временем Вируэс и ему подобные безмятежно дрыхли да поджидали, когда их обменяют и отправят в Испанию — с целенькой, непорушенной честью, в отглаженных мундирах да в спесивом сознании своего превосходства. Все они одного поля ягоды: все — и тот желторотый офицерик-барчук, который уже потом, после обмена, повстречав Пепе Лобо в Альхесирасе, попробовал было вызвать его на дуэль. Тогда капитан просто расхохотался ему в лицо да послал подальше. А вот сейчас все обстоит иначе — или ему так кажется. Может, водка дает себя знать. Или гитары. Может, и тогда бы он повел себя не так, будь на месте того безмозглого сосунка Вируэс.

…Не успев осознать, что делает и к чему его действия могут привести, корсар вдруг развернулся и пошел к столику, за которым сидят офицеры. Мысль «А что же я делаю?» догнала его уже на полдороге. Но сворачивать поздно. Вируэс сидит в обществе троих испанцев и двоих англичан — капитана и лейтенанта британской морской пехоты. Испанцы все — в капитанском чине: один — артиллерист, а двое носят светло-синие с желтым мундиры Ирландского полка. При появлении Пепе вся компания удивленно уставилась на него.

— Мы, кажется, с вами знакомы, сеньор?

Он спросил это у Вируэса, глядящего на него не без растерянности. Компания молчит. Выжидательно молчит. Слышна только музыка из дверей харчевни. Совершенно очевидно, инженер-капитан не ожидал такого. Да и сам Пепе Лобо — тоже. Что, черт возьми, я делаю? — вновь проносится в голове. Во что встреваю? Да уж не спьяну ли?

— Кажется, знакомы, — следует ответ.

Пепе Лобо безразлично и невозмутимо рассматривает атласно выбритый — и это в столь поздний час! — подбородок, каштановые усы и отпущенные по моде бачки. Недурен. Инженер-капитан, не абы что. И образование имеется, и будущность хороша, что на войне, что без войны. Таким везде и всегда дорожка укатана. Настоящий кабальеро, сказала бы Лолита Пальма. А может, и в самом деле сказала. Как нельзя лучше годится, чтоб подать даме чистый надушенный платок или зачерпнуть святой воды на выходе с мессы.

— Вот и мне так кажется. Это ведь вы сидели на Гибралтаре сложа руки и ждали, когда вас обменяют с удобствами…