Последний заезд - читать онлайн книгу. Автор: Кен Кизи, Кен Баббс cтр.№ 53

Он отпустил мою руку, но это не значило, что разговор окончен. Сдвинув желтую шляпу Джорджа на затылок, он измерил меня долгим взглядом. И кажется, был удовлетворен увиденным.

— Ты красивый парень, Джонни Спейн, это факт. Нет, пожалуйста, не убегай, до твоего выхода еще долго. Мистер Хендлс, вам не кажется, что парень красивый?

— Красивый, красивый, — Зазывала подобрал вожжи и отряхивал пыль с коленей. — Красивей не видел. У дам сердечко так и прыгает. Спросите хоть мисс О'Грейди.

— И очень внушительно выглядит верхом — это мужчин порадует, — продолжал Буффало Билл. Он оценивающе пожал мне плечо, как домохозяйка, покупающая филе. — Джонни, надо бы нам как-нибудь поговорить по-деловому. Никогда не думал заняться шоу-бизнесом? Заработок легче, чем на родео, — и больше.

Я сказал, что никогда не думал и навряд ли когда буду. Он продолжал сжимать мне плечо и толковать о легких заработках, а я продолжал мотать головой. Едва я вывернулся из-под его руки, как спустившийся с помоста Оливер Нордструм схватил меня за другое плечо.

— Не торопись, Джонни. Помни, что Бен Франклин говорит в своем «Альманахе»: «Перед важной сделкой помешкай». — Для пущей выразительности он с чувством пожал мне плечо.

Никакой важной сделки я не видел, и мешкать мне было некогда.

— Я благодарен вам за интерес, мистер Нордструм… мистер Коди, и надеюсь, вы не сочтете за невежливость, если мы отложим обсуждение на после заездов. Мне надо принести седло. Мы как раз шли за седлами, когда ваши мулы…

И тут до меня дошло: надувалы опять хотят оторвать меня от друзей, как вчера вечером в салуне. Я коротко извинился и протиснулся мимо трефового трио. Дорогу мне преграждали мулы. Не желая быть укушенным или получить копытом, я не рискнул пролезть ни спереди от них, ни сзади. Вместо этого я полез на фургон. Джордж и Сандаун куда-то делись; Готч — тоже. Но мое внимание привлек дымок из палатки. В брезентовом сумраке на одной из табуреток, какие ставятся у ринга, сидела О'Грейди. Она сидела с сигаретой в зубах, закинув ногу на ногу. Оранжевая шевелюра исчезла, исчезли и темные очки, открылись обыкновенные седые волосы и живописный фингал. Она кивнула в сторону высокой стены коридора, который вел к загонам для скота.

— Большой урод туда их погнал, — сказала она, не выпуская изо рта сигарету, — Но лучше сперва раздобудьте пистолет или побольше подмоги. Вам и вашим двоим друзьям с этим монстром не справиться.

Фрэнк Готч был симпатичным американским парнем с фермы в Айове и стал чемпионом США среди любителей, когда ему еще не исполнилось двадцати. И оставался таким, даже когда связался с Хендлсом и стал чемпионом среди профессионалов. По крайней мере, несколько лет оставался. Потом что-то произошло. Однажды зимой мистер Хендлс повез своего чемпиона в турне по Мексике, и там, в каком-то из пограничных городов, молодой Готч что-то купил или заразился чем-то, что навсегда изменило простого американского крестьянского парня. У него выпали волосы. Утолстился нос, стали шире лоб и подбородок, как у гигантов, которых показывают в разъездных цирках, и весь он стал разбухать. Словно на тридцатом году в нормальном парне проснулась какая-то железа и стала накачивать его великанским гормоном, превратив в чудище. Он разбух и продолжал разбухать, как дрожжевое тесто. Спортивные репортеры, видевшие его в прошлом сезоне, писали, что перемена не просто физическая, она глубинная. Некоторые поклонники борца настаивали, что этот монстр на борцовском помосте не Фрэнк Готч, а подмена, устроенная Хендлсом, что настоящего Фрэнка Готча убрали, потому что он не желал подчиняться приказам тех, кто вертит тотализаторами. Другие сокрушенно говорили: нет, это сам Фрэнк Готч, только полностью переродившийся. Джек Лондон писал в журнале «Полис газетт»: «Смуглая рука безымянной мексиканской пагубы пролезла в горло совершенно здорового молодого человека, ухватила его за хвост, вывернула наизнанку — полностью изменила! — и превратила в больного изверга».

Я думаю, он все время ощущался, этот невидимый туман, окружавший борца, заразное облако какой-то болезни. И страшило не так даже то, что он тебя схватит, как то, что ты можешь у него подхватить. Как если бы тебя укусил пес, у которого пена идет изо рта — пена гораздо более опасная, чем сами по себе клыки. Я понимал, что О'Грейди права: соотношение трое против одного нисколько не утешало. Какое у троих преимущество, если у этого одного — водобоязнь? С другой стороны, у меня не было времени искать оружие или собирать подмогу. Я спрыгнул с фургона и побежал по пустому коридору, один.

Я бежал так стремительно, что за небольшим поворотом очутился прямо рядом с ним.

— Все, хватит, — нагло заявил я, — Здесь вам не проулок в Бронксе, где можно нападать на людей и тебе это сходит с рук.

Готч обрадовался, если не моему заявлению, то появлению.

— Так, так, так, — промурлыкал он, — сам Джентльмен Джон. Ты пришел к своим друзьям, Джонни? Так иди к ним.

И хлопнул меня промеж лопаток, можно было бы сказать, по-приятельски, если бы я не отлетел, задохнувшись, метра на три. Джордж поднял меня на ноги.

— Вставай, Нашвилл. Бежать надо было, пока была возможность.

— Бежать и бросить приятелей? На Юге порядочные люди так не делают.

— Не убегать, мистер чемпион. Бежать за подмогой.

— Чем больше, тем веселее, — сказал Готч с дружелюбной улыбкой.

— Тогда за подмогой с ружьями! Говорят, взбесившиеся медведи бывают такими злыми, что их только пулей можно избавить от мучений.

Готч перестал улыбаться и двинулся на нас. Я успел немного отдышаться и смог сказать Джорджу, что, по-моему, дразнить медведя в такой ситуации не самая умная тактика.

— Может, мы все обсудим?

Готч покачал головой:

— Не-а, — и продолжал наступать.

— Тогда чего ждем? — сказал я Сандауну. — Окружим его?..

Все трое в ответ покачали головами — «не-а». Мы отступали, гигант надвигался на нас. Он раскинул руки и перегородил весь проход. Манжеты у него были расстегнуты, и из них выглядывали безволосые, жилистые предплечья. Он в самом деле выглядел существом, вывернутым наизнанку: все мышцы, жилы и хрящи вылезли наружу, выпуклые и отвратительные.

Несколько раз мы попробовали разделиться, поднырнуть здесь, прошмыгнуть там, но он был так же проворен, как и широк. Он мог быстрее прыгнуть в сторону, чем мы — проскользнуть, а коридора у нас за спиной оставалось все меньше. В ту пору строители еще не догадались оставлять между досками просвет для сапога — их больше заботило, чтобы призовой бык не застрял рогом в щели и не сломал себе шею, чем судьба незадачливого новичка, который не сможет быстренько вскарабкаться на стену.

В конце коридора было три калитки: одна слева, где держали быков, волов и диких коров для дойки, одна в середине, где стояли дикие лошади, и одна справа, за которой были собраны бычки для роупинга. Это была самая легкая калитка, с просветами между перекладинами. Телята тыкались носами в щели и звали мам, толпившихся напротив. Обеденное время давно прошло, они устали от дурацкой суеты родео. Эта калитка была единственным местом в коридоре, не сплошь зашитым досками. Мы одновременно поняли, что она — единственное наше спасение.