Порою нестерпимо хочется... - читать онлайн книгу. Автор: Кен Кизи cтр.№ 188

– Ты знал? – Медленно и скованно, изо всех сил стараясь не сорваться, Хэнк поворачивается ко мне – его движения напоминают Железного Дровосека из страны Оз, борющегося со ржавчиной в своих суставах. – Ты знал, что она увидит, если я тебе вмажу… так?

– Так, – отвечаю я, не спуская с него глаз и все еще на что-то надеясь, потому что, несмотря на то что он разгадал мои замыслы, похоже, он еще не расстался со своим недавним намерением. – А теперь все знают, – замечаю я и снова жду…

(И только тут до меня доходит, то есть по-настоящему доходит, как хитер черномазый и как он все рассчитал. Само совершенство. Он сплел мне ловушку, как навесной аркан, который мы, бывало, делали детьми, – куда ни ступи, он затягивается только крепче; ни налево, ни направо, и земля выбита из-под ног. Он устроил так, что я прикован к месту, и как бы я ни поступил – все будет не так: делай – не делай, дерись – не дерись… Вот как здорово все рассчитано…)

…жду, глядя, как он осторожно взвешивает сложившуюся ситуацию. Энди смущенно переминается с ноги на ногу, как огромный сбитый с толку медведь.

(И тут я говорю себе: знаешь, Малыш, но ты оказался таким умным, что перехитрил сам себя, потому что ты устроил это даже лучше, чем предполагал. «Знаешь, Малыш, мы уже слишком далеко зашли, чтобы останавливаться. Потому что ты так хорошо все устроил, что теперь мне уже все равно, смотрит она или нет. Мы здорово поднасрали друг другу, Малыш, так что придется разгребать, – говорю я ему. Потому что противовес с одной стороны оказался тяжелее, чем он предполагал, и петля затянулась туже, чем он надеялся. – Потому что слишком много соли было насыпано на раны, Малыш, чтобы останавливаться всего лишь из-за того, что она…»)

Я начинаю спрашивать Хэнка, что он имеет в виду, когда резкий, почти неуловимый поворот его шеи заставляет меня замолчать. Подбородок Хэнка дергается вправо, в сторону дома. Он замирает, бросает взгляд на Энди, на меня и снова, еще резче, дергает шеей вправо… снова смотрит на меня, на значок с черным котом в руках Энди и опять дергается, словно его тащат за невидимые вожжи, протянутые из чердачного окна. Вожжи натягиваются до отказа. На мгновение он всем корпусом поворачивается к дому, глядя на изящную лучезарную фигурку в темном окне, и, будто порвав упряжь, его голова разворачивается обратно, и он замирает, устремив взор на меня…

(«Да, слишком много соли мы насыпали друг другу на раны», – говорю я Малышу. Потому что он наконец добился своего, и мне проще вмазать ему, чем спустить с рук, и легче проиграть все, чем оставить как есть…)

– Так что держись! – Хэнк делает глубокий вдох и ухмыляется. («Потому что мы слишком поднасрали друг другу», – говорю я и изо всех сил, на которые способен, вмазываю ему по голове справа.)

Удар удивил меня не больше, чем предшествовавшее открытие собственного преимущества в росте. «Как интересно, – подумал я, – из скулы сыплются звезды». (Малыш принял удар. Спокойно, не сопротивляясь. Впрочем, я так и думал, на ее глазах – это входило в его планы…) «Как интересно», – подумал я. Ли отшатывается назад, спотыкается и врезается в стенку гаража; Энди мечется и скачет по причалу; Хэнк наступает, Вив наблюдает за крохотными фигурками, прижав к горлу сжатые кулаки, – «как интересно и неожиданно», – думаю я, – в ушах звенит, а в голове словно поют птицы – ну точь-в-точь как описывается в дешевых романах… (После второго удара он падает, и я соображаю, что все – он показал ей все, что намеревался…) Вив распахивает окошко и кричит сквозь дождь и паутину: «Хэнк! Перестань!» Ли сползает по замшелым доскам вниз. «Хэнк!» Хэнк делает шаг назад, чуть пригнувшись, и откидывает капюшон своей парки, словно кетчер, отбрасывающий прочь маску. (Я слышу, как Вив что-то орет мне из чердачного окна, но мне уже наплевать на все крики.) Ли со стоном приподнимает голову… Не то чтобы я был слишком удивлен его вторым ударом, он мелькнул как белая искра, набухая по мере приближения и превращаясь в огромный узловатый молот кулака, – кумачовые капли празднично брызнули во все стороны. (Я вмазываю еще раз, разбивая ему нос… «Ну, этого будет достаточно», – думаю я.) «Хэнк! Перестань! Перестань!» Голос Вив несется через реку, а Хэнк, пригнувшись, ждет, когда Ли отлепится от стены (Боже милосердный, он опять встает. Я ударяю его еще раз.) Нахмурившись, Ли выпрямляется, недоумевая от этих бессмысленных и непрестанных ударов в челюсть. Кажется, теперь у него функционирует только одна сторона. Рот открывается под косым углом. Хэнк выжидает, когда он прекратит качаться и рот закроется, – «Нет, Хэнк! Пожалуйста, миленький, не надо!» – (Я ударяю его еще раз, сильнее.) – и, изощренно прицелившись, чтобы не попасть в очки, въезжает по губам и носу Ли… Когда красное марево рассеивается, я и сам удивляюсь, что все еще стою на ногах. Хотя к этому моменту происходящее кажется уже вполне естественным…

(Малыш продолжает подставляться. «Упади и замри, – повторяю я про себя, – упади и замри, или вставай и дерись, или я изуродую тебя, или… или я забью тебя до смерти».) «Хэнк!» Ли снова врезается в стену и начинает чихать. «Хэнк!» Он оглушительно чихает три раза подряд, рассеивая вокруг кровавую дымку. Хэнк стоит пригнувшись и ждет, нацелив кулак. (…Если ты будешь просто стоять и показывать ей, как я тебя избиваю, я тебя здесь сотру в порошок, ты у меня тут дух испустишь!) ..Должен признаться, больше всего меня поразило то, что, смахнув слезы и нарастающую волну ужаса, я обнаружил, что дерусь! Имбецил! Не делай этого… «Ли! Хэнк! Нет!..» Инстинктивно, словно зверек, прыгающий за летящим насекомым, рука Ли подскакивает и выбрасывается вперед; из-за тяжести куртки он промахивается и вместо подбородка попадает Хэнку в кадык ИМБЕЦИЛ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? РАДИ ГОСПОДА, НЕ ОТВЕЧАЙ! (И тут я понимаю, что до Малыша, кажется, дошло: если он не предпримет чего-нибудь, я забью его до смерти. Потому что наконец он начинает сопротивляться. Может, он почувствовал, что я собираюсь убить его. Но теперь уже слишком поздно. «Ты слишком долго ждал, – решаю я, – теперь я точно тебя убью».) Однако мое изумление переросло вообще в нечто непостижимое, когда я увидел, как отпрянул брат, как полезли у него глаза на лоб и как он замер, ловя ртом воздух. Хэнк падает на колено, хрипя, будто проглотил язык, а на его лице появляется выражение полного остолбенения. «Что это? – изумляется он. – Кто это тут попал в меня? („Я понял, что убью тебя“, – говорю я себе.) Что это за котяра там стоит в штанах и куртке маленького Леланда?» (Потому что теперь меня ничто не удерживает от того, чтобы убить тебя.) Когда изумление и гордость собой отступили, я принимаюсь проклинать себя за то, что потерял бдительность. «Имбецил, зачем ты встал и ударил? БЕРЕГИСЬ! Бот ты сбил его с ног, и теперь надо ждать, когда он встанет и снова вмажет тебе; ты что, думаешь, Вив бросится на шею победителю? Ну вмажь ему еще, но не горячись».

– Теперь мне надо… – голос мой патетически дрожит от мрачного и головокружительного ужаса, когда я пытаюсь еще раз подколоть Хэнка, – теперь мне надо вернуться в свой угол?

Позорно стоя на коленях, Хэнк улыбается моей попытке пошутить – но это не обычная полуприкрытая насмешка, а холодная, кровожадная ухмылка рептилии, от которой мои мокрые волосы встают дыбом, а слюна во рту пересыхает. БЕРЕГИСЬ! – предупреждает внутренний голос, а Хэнк замечает: