Демон Максвелла - читать онлайн книгу. Автор: Кен Кизи cтр.№ 98

И все же, когда мы вылезаем из кабинки, я иду звонить в гостиницу. Никто под таким именем не регистрировался. Однако есть записка от доктора Мортимера. Израсходовав все билеты, он вернулся и будет ждать нас перед вечерней программой.

«Полеты в небеса» сильно уменьшили запасы Джо, так что остаток времени мы проводим, более или менее твердо стоя на земле. Здесь все точно так же, как в Анахайме, за исключением одного дополнения — Счастливых Гиппопотамов. Это временный аттракцион, установленный в Мире Приключений неподалеку от причала на реке Конго. Небольшой участок воды под навесом огражден низкой изгородью, и в этом загоне возлежит пара взрослых гиппопотамов.

Эти чудовища почти в два раза больше механических роботов, расположенных в Диких Джунглях — несколько тонн мышц и мяса прямо из реального мира. Однако они, как коровы, умиротворенно дремлют в своей луже под градом насмешек и оскорблений. Дети швыряются в них кубиками льда и смятыми стаканчиками из-под кока-колы. Подростки кричат: «Эй, Абдулла, где твоя голова?» Девочка из организации «Костер» тычет им в уши резиновым копьем из Страны Пионеров, пока ее не останавливает смотритель. Похоже, никто не упускает возможности выразить свое презрение к этой паре сомнамбулических гигантов. Лысый карлик с аттракциона даже начинает облизываться, потом просит сестру подкатить его поближе, набирает в рот пепси-колы и выпускает в них длинную коричневую струю.

Под навесом демонстрируется фильм, снятый по заказу ЮНЕСКО на деньги, полученные от лабораторий Саабо, который проецируется на специальные экраны, преподнесенные Дюпоном. Справа и слева мелькают кадры: обезвоженная Африка, а посередине — как гиппопотамов с потрескавшейся от засухи шкурой извлекают из наследственных луж. Из дикторского текста явствует, что эти лужи пересыхают вследствие длительных засух и строительства дамб, возводимых с целью получения электричества для стран Третьего мира.

После того как животное благополучно извлекается из лужи, ему делают укол, грузят в укрепленный фургон и выпускают за сотни миль от родного дома в загон, где уже ожидают своего переселения другие гиппопотамы. Загон выглядит не менее устрашающе, чем те места, откуда они, были вывезены. Он покрыт густой оранжевой пылью и кишмя кишит мухами.

— В первые недели, — сообщает нам диктор, — гиппопотамы неоднократно пытаются вырваться из загона, что приводит к получению травм. Нам удалось положить конец этим попыткам, добавляя им в питье специальный состав, разработанный нашими лабораториями, после чего гиппопотамы стали ощущать себя сравнительно более счастливыми.

— Сравнительно с чем? — доносится из темноты голос Джо. — По сравнению друг с другом?

Когда мы выходим на улицу, солнце уже садится между шпилями Замка Золушки. К этому времени я уже не испытываю никакого интереса к съезду, но Джо чувствует, что ему надо там появиться. К тому же его запасы уже полностью исчерпаны. Поэтому мы садимся на старомодный паровозик, который довозит до ворот, и пересаживаемся там на его более современного родственника.

Нам приходится ждать, пока машинист курит. И вагон постепенно заполняется оживленным говором. Откуда-то из-под пола доносится слабый гул работающих механизмов. Пассажиры тяжело плюхаются в пластиковые кресла. Через открытые двери вагона видно покрытое розовыми облачками флоридское небо, прямо как приказал Дядя Уолт; вечерний ветерок доносит из парка голоса и какие-то неразборчивые звуки. Отчетливо слышится запись приветственной речи Аннетт Фуничелло: «Привет тут и салют там! — тягуче произносит она с интонацией предводительницы болельщиц. — Мы так рады, что вы пришли сюда, гип-гип ура!»

Однако никто из пассажиров на это уже не реагирует. Перед нами сидит семейство из шести человек. Отдельно мужчина, упираясь своими большими мускулистыми руками в красный пластик сиденья. Напротив него возятся дети. У женщины под мышками и под глазами темные круги. У нее на коленях хнычет двухгодовалый малыш. Слева и справа еще по одному. Девочка лет шести сосет палец, пацан лет трех что-то канючит. Через проход от них ноет сутулый подросток.

— В школе никто не поверит, что мы не видели Карибских Пиратов!

— Тише, милый, — устало отвечает ему мать.— Ты же знаешь, что у нас кончились билеты.

— Можно было еще купить, — не унимается паренек. И остальная детвора поддерживает его заунывным воем. — Можно было купить побольше!

— Но у нас и деньги кончились, — напоминает мать.

— Мы даже не видели Заколдованных Тики. Да мне никто не поверит в школе!

— Тому, что у нас кончились деньги? Очень жаль. Так что лучше успокойся. И к вам это тоже относится.

Все это время мужчина не произносит ни слова, и лишь на его больших рабочих руках сжимаются и разжимаются мышцы. Я вижу, что он отмыл свои костяшки и запястья для такого случая. Но под его ногтями виднеется неизгладимое тавро, оставленное детройтской слесарной мастерской или угольной шахтой в Моногейле.

«Согласно последним исследованиям, — продолжает Аннетт уже более серьезным голосом, — Диснейленд является самым популярным местом в мире. Согласитесь, звучит впечатляюще!»

Никто не выражает согласия, даже дети. Прежде чем мы успеваем узнать что-нибудь еще, машинист возвращается на место, двери с шипением закрываются, и поезд, шурша, устремляется к гостинице. Руки мужчины продолжают сжиматься и разжиматься на спинке сиденья, стараясь скрыть, насколько сложно держать все под контролем.

Мы с Джо обмениваемся взглядами. Бедняга. Разве он не сделал все возможное? Разве не трудился в поте лица? Не создал дом? Не воспитал детей? Разве не сумел скопить достаточно денег, чтобы все смогли поехать в столь долгожданный Диснейленд? Но этого было недостаточно. Где-то что-то было не так, и с каждым мгновением становилось все труднее и труднее.

Он сидел к нам спиной, и мы так и не увидели его лица. Все семейство вышло еще перед нами. И Джо, глядя им в спины, лишь покачал головой.

— Это только верхушка айсберга, — замечает он, — ведущая к массиву огромной индустрии.

Насколько огромной, я понял лишь тогда, когда попал на выставку. Пока Джо метался между профессионалами, я бродил по выставочному залу, изумляясь последним достижениям в области ухода и лечения грядущих орд, неспособных самостоятельно себя обслуживать. Подростки из местной школы выполняли функции гидов, водя посетителей по лабиринтам экспонатов. Они демонстрировали поильники с длинным носиком, с помощью которых можно было напоить прикованного к постели человека, новые ремни из искусственного волокна, которые были в состоянии удержать слона, и старые застегивающиеся наручники. Они приглашали опробовать удобство кровати с мочеприемником, указывая при этом на утопленные шурупы — «чтобы психи их не съели».

Здесь были пижамы из нервущейся ткани и подбитые ватой варежки, чтобы больной в состоянии навязчивого бреда не мог вырвать врачу глаз; шапки, микширующие удары, для неуклюжих увальней и одноразовые мундштуки для эпилептиков, предохраняющие от прикусывания языка; закрепляющиеся макси-памперсы для больных с недержанием и бесчисленное количество пищащих, жужжащих и звенящих будильников, напоминающих о времени приема лекарств, для забывчивых.