Санки, козел, паровоз - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Генкин cтр.№ 73

Предлагаемая анкета имеет целью выявить среднее отклонение умственных способностей от номинала, установленного ГОСТом для лиц, проживающих на 56-й параллели. Просьба отнестись к ее заполнению с подобающей серьезностью. Ответ по адресу — шел адрес Жени Галиной — Акраму, Юсуфу и Оглы-Кавалерову (Олепгу они уже прочли. — В.З.).

АНКЕТА

1. Сколько Вам лет и почему?

2. Нравятся ли Вам собственные ноги?

3. Основная профессия?

4. Неосновная профессия?

5. Длина кишечника в метрах?

6. Знакомы ли Вы с Аней из бакалейного отдела?

7. Сколько денег Вам нужно для полного счастья?

8. Ваше отношение к Джону Ф. Даллесу и к унитазам «Компакт» из китайского небьющегося фарфора?

9. Как Вы полагаете, почему жить так трудно?

10. Поддерживаете ли Вы Маратхскую конфедерацию и национальное движение Аудского княжества против Гвалиора, Индура и Барода?

11. Имеете ли дагерротип Адама Мицкевича и почему?

12. Приходилось ли Вам бывать в верховьях Конго и если нет, то когда?

13. Ваши соображения по поводу рентабельности эксплуатации плантаций какао в деревне Хлябово Московской области.

14. Когда намереваетесь умереть и зачем?

15. Принимали ли участие в восстании гиксосов против фараона Тутмоса XXVII?

16. Как Вы думаете, почему эти вопросы задаем Вам мы, а не наоборот?

17. Ваше отношение к мультивибратору и IV Коминтерну?

18. Что преимущественно снится и почему?

В случае быстрого ответа Вас ждет солидное вознаграждение.

Акрам, Юсуф и Оглы-Кавалеров

Несколько экземпляров анкеты они разослали друзьям, но ответов Женя не получила.

Я купил в соседней лавке пищевые две добавки, потому остался нищим и теперь сижу без пищи. Так к чему, едрена мать, мне добавки добавлять?

Да уж, стихи заполонили мир. И чего неймется хорошим, умным, талантливым людям? Хаос гармонизируют, энтропию, так сказать, к ногтю. Вот и Алик с Виталиком не избежали заразы и уже в зрелые годы в редкие совместные застолья, вспоминая юность, упражнялись в версификации, распуская хвосты перед немолодыми дамами, как прежде — фикстулили — перед девушками. Выстреливали лимерики с непременной долей скабрезности.

Один господин из Альгеро

Имел яйца разных размеров.

Одно было с горошину,

И цена была грош ему,

Другим же он сделал карьеру, —

начинал один и получал в ответ:

Пожилой господин из Майкопа

Маслом сливочным смазывал жопу,

И, наевшись гороха,

Издавал он не грохот,

А лишь нежный и ласковый шепот.

А как-то, заранее — по обыкновению — подготовившись, чтобы пустить пыль в глаза, затеял уже совсем облысевший Виталик на одном из дружеских сборищ игру: сочинять по очереди частушки про Аррабаля. Только-только вышедшую книгу этого провокатора все в компании живо обсуждали, так что предложение показалось естественным. Перчатку поднял Алик, вечный партнер по игровым затеям. Начал Виталик забористо:

Меня милый не ласкает,

Не целует, не е…,

Аррабаля он читает

Дни и ночи напролет.

Алик думал не слишком долго — выпил рюмку коньяку, зажевал лимоном и:

Ах беда с моею кралей,

Нет мне с нею сладу,

Каждый вечер Аррабаля

Тащит мне со склада.

Виталик вздрогнул. Похоже, разгрома не получится. И все же откинулся в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу камзола и двинул следующую:

Аррабаля полюбила,

Аррабалю я дала,

Книжку новую купила,

Начитаться не могла.

В ответ, и голубым глазом не моргнув:

Мой миленок проявил

Деловую смётку,

Аррабаля он вчера

Выменял на водку.

Виталик — уже тревожно, запас заготовок скудел:

Мой миленок знаменит,

Всем известный эрудит.

Спрашивает: Галя,

Читала Аррабаля?

И услышал почти мгновенно:

От миленка мало толку,

Дрыхнет черт упитанный.

У него на книжной полке

Аррабаль нечитаный.

Он обреченно выпустил последний заряд:

Я миленочка искала,

Истоптала валенки —

Он читает Аррабаля,

Сидя на завалинке.

Соперник забил финальный гвоздь:

Любит мой милок Стендаля,

Сразу видно, что не глуп.

Я ж купила Аррабаля

И дала ему отлуп.

Опустим занавес над этим позором.

К старости же Виталий Иосифович неожиданно для себя вновь испытал желание писать письма — не мейлы, легко рождаемые, еще легче исправляемые, мгновенно доставляемые и так же быстро стираемые, а тяжелые, основательные эпистолы, которые обдумываешь, грызя карандаш, правишь, зачеркивая, вставляя и переставляя слова, а потом переписываешь набело, снабжаешь подпись лихим хвостиком, заключаешь в конверт и несешь к почтовому ящику. Желание-то возникло, да только он долго не мог придумать предмета, достойного возвращения к столь почтенной и трудоемкой форме общения. Адресатом, способным эту форму оценить, был конечно же Алик Умный. А предмет после некоторых размышлений объявился.

Дорогой друг!

Ну скажи на милость, где они, куда пропали, чей гнев вызвали, кому досадили, встали поперек горла, пришлись не ко двору, чтобы вот так вдруг взять да и исчезнуть? Кануть, можно сказать, в небытие, растаять, сгинуть, испариться — словно бы вмиг исполнились пожелания безумного принца относительно судьбы его тугой плоти… В печали и недоумении гляжу я вокруг себя, тщась найти хоть какое-то объяснение, и глаза мои, полные неизбывного горя, встречаются с не менее грустным, чтобы не сказать — отчаянным, взором иных обездоленных страдальцев — милосердного отрока Алеши, доброй бережливой лошади, измученного голодом крокодила. Да, да, и не надо меня убеждать, что крокодиловы слезы не достойны сострадания нашего! Я тронут — тронут до глубин уязвленной души. Ослабевшая от прожитых лет память возвращает меня к ним, трепетные ноздри ловят тонкий благородный запах, и увлажненному старческой влагой взору вновь предстает этот угольный блеск, окаймляющий темномалиновый уют укромных пещерок — они зовут,

они влекут,

они манят,

они дарят

тепло и сухость, покой и чистоту, чувство самоуважения и веру в надежность мироустройства. В них незыблемость нравственных установлений общества, ощущение прочности семьи, гармония и порядок, всё — в них.