Черный квадрат - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Липскеров cтр.№ 12

И тут кот Баюн явил себя во всем великолепии. Как настоящий джентльмен. Модно одет, чисто выбрит и слегка пьян. Закурил сигару, стряхнул пепел в снятый с головы цилиндр и сказал:

– Должен вам доложить, сэр, что принцесса готова...

– Бабы всегда готовы, когда у них голова не болит.

– Я не об этом, сэр...

– Потом переговорим. Сейчас надо некоего Макара найти, чтобы узнать, куда этот самый Макар телят не гонял. Там и Лолита моя обретается. Опять аглицкая принцесса подсуетилась?

– Увы, сэр. Оне-с. Чтобы Лолита вас от размышления не отвлекала. А эсквайра Макара мы знаем. Тут недалеко ферма его. Скачите за мной, сэр.

И кот Баюн, вытряхнув пепел из цилиндра, сел верхом на сигару и засвистел с кладбища. А я на своем верном жеребце за ним. И точно. Рядом с кладбищем стоит курная ферма, а на завалинке сидит мрачный эсквайр Макар в косоворотке, домотканых портках, лаптях и козлиной бороде. Увидев нас, сказал коту:

– Дай докурить.

Баюн достал из кармана смокинга новую сигару, откусил конец, закурил и протянул ее Макару. Тот затянулся, пожевал дым, выплюнул его вместе с сигарой, подобрал с земли откусанный конец, раскрошил, добавил немного сухого навоза, свернул козью ножку и с наслаждением затянулся.

– Ну и чего вам надобно? – спросил и затянулся.

– А надо мне, смерд, знать, куда ты своих телят не гонял.

– Дык рази ж вспомнишь... – ответил и затянулся. – Всюду я их гонял, искал, где погуще трава, – и затянулся. И забормотал: – Ой, трава-мурава, синий гай, гай, гай. Ой, дери-дери ди-да, дери-дери-дай-дай... – затянулся еще раз, пустился в пляс и заорал дурным голосом:

Ах ты сукин сын, камаринский мужик,

Ты куда это по улице бежишь, бежишь, бежишь?

А бегу я для похмелки в кабачок,

Без похмелки жить не может мужичок!

В кабаке столбом веселье и содом.

Разгулялся, расплясался пьяный дом!

У кого бренчат за пазухой гроши,

Эй, пляши, пляши, пляши, пляши, пляши!

И рухнул.

– Чегой-то он? – спросил я у Баюна.

– Видите ли, сэр, в тавернах Ист-Энда смесь аглицкого табака с русским навозом дороже героина ценится. Вот Макару и вставило.

– И чего делать будем?

– Сейчас мы его в порядок приведем.

Баюн снял цилиндр, сделал над ним пассы, сказал: «Раз, два, три, четыре, пять», вынул из цилиндра зайца, сказал: «Не то», выкинул зайца, тот со словами «Вышел зайчик погулять» улепетнул в поля. Баюн снова сделал пассы, но сказать ничего не успел, потому что из цилиндра выскочил охотник, помчался за зайцем. Мы только взглядом его проводить успели, как слова охотника услышали:

– Пиф-паф!

И отчаянный крик зайца:

– Ой-ой-ой!..

Баюн положил цилиндр на сгиб правой лапы, склонил голову и произнес:

– Умирает зайчик мой...

Потом подмигнул хитро, свистнул, и издалека примчался охотник и, преследуемый зайцем, прыгнул в цилиндр. Заяц нырнул в цилиндр вслед за охотником. Потом высунул голову и скороговорнул:

– Принесли его домой, оказался он живой, – и опять скрылся в цилиндре уже окончательно.

– Шутка, – прокомментировал кот Баюн, сунул лапу в цилиндр и достал оттуда бутылку. На мой вопросительный взгляд Баюн сказал, выдирая зубами пробку из бутылки: – Шотландское виски, настоянное на аглицком табаке и русском навозе. Погуще живой воды будет. От этой микстуры один мужик восемьдесят с лишком лет после смерти вечно живым остается. Наука умеет много гитик.

Приподнял Баюн голову Макара и влил в него толику волшебного снадобья. И Макар вскочил, раззявил хлебало и яблочко-песню допел до конца:

Эх, калачики, мои вы калачи!

Хороша кума у печки, у печи!

Наклонилася кума моя душа,

До чего ж ты люба-мила хороша!

Ах ты сукин сын, камаринский мужик!

Сзади ты к куме своей уже привык,

А коль хочешь испытать на передок,

От печи веди куму ты в уголок!

– Значит, так, поперва-сначала я погнал телят куда глаза глядят. А глаза мои глядели... – Взгляд у него затуманился, потом прояснился, и он (Макар) снова взревел:

Сапоги я, братцы, пропил, прогулял,

Да зато беды-заботушки не знал!

Я мужик хоть без сапог, а не дурак,

Не забуду путь-дороженьку в кабак.

Там травы не было совсем. Тогда я их повел на Кудыкину гору.

– Это где? – поинтересовался Баюн.

– Как «где»? – удивился дурацкому вопросу Макар. – Это там.

– А-а-а! – сказали мы хором с Баюном. – Продолжай.

– А там тож трава отсутствует. Одни альпинисты. Ну, я стал их расспрашивать, мол, туда-сюда, елки-палки, енто, абстрагироваться ежели, насчет травы. И тут один пожилой альпинист, рак по имени, сказал, что в принципе трава здесь по законам природы быть должна. Но в определенное время года.

«Это как? – спросил я. – В смысле когда?»

А он мне так вызывающе и нагло усмехается:

«А когда рак, то есть я на горе свистну».

Ну, мы с телятами стали его в жопу (в спину то есть) в гору толкать.

А он так вызывающе и нагло требует:

«Вы меня не в жопу, в спину то есть, толкайте, а в морду. Жопой, спиной то есть, я как раз вперед двигаюсь».

Ну, мы его развернули и взволокнули в гору. Он как в клешню свистнет,так вся гора от ужаса колючкой пошла.

«Малый, – говорю я, – в смысле господин рак, ты маленько перепутал, у меня телята, а не верблюды. Нам трава надобна».

Тогда он во вторую клешню свистнул и опять прокинулся. Ветры задули буйные, метели налетели свирепые, и вся гора заместо травы снегом покрылась. Телята мои враз охлажденными сделались, а травы нет как нет. А рак в третью клешню свистнул, и под снегом мох показался. Телята мои мох пожевали и выплюнули. Они ж не северные олени какие, а нормальная среднерусская говядина. Тогда я господину раку морду набил, левый выпученный глаз на жопу натянул, а сам с телятами по снегу вниз по горе полетел, чтобы опять в состояние парной телятины вернуться. Домчались, заняли весь пьедестал почета по фристайлу и вылетели к молочной реке с кисельными берегами. Вот, думаю, телятам моим готовая корова. Телята уже намылились молока похлебать, да я допрежь молока сам попробовал. И заорал: «Не пейте, козленочками станете!» Корова козой оказалась. Телята вовремя остановились, а у меня с той поры борода козлиной стала. А раньше была как у Карла Маркса. Я уже даже половину «Манифеста коммунистической партии» написал. А теперь что ж, фигу с маслом пролетарии всех стран объединятся, – и сник во вселенской тоске по обездоленным пролетариям.