Жаркой ночью в Москве... - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Липскеров cтр.№ 6

– Besame, besame, mucho…

– Lips me! Take me! Love me!

И вопль женщин всех времен:

– Мой милый!!!

А наутро в распахнутое окно вкатилось огромное солнце. Вспыхнули на посошок свечи. Улыбнулся сквозь пламя Христос. Вспыхнули два стула вокруг стола. Вместе с девичьей (будем называть ее так по старой светлой памяти) кроватью…

Я стоял во дворе. Позади меня не было никакого дома, никакого подъезда. Ничего не было. Кроме пыльного бутафорского сквера. И красного яичка в правой руке. Что с ним случилось потом, я не помню.

Я посмотрел в телефонную книжку. Рядом с фразой «Христос Воскрес» появился телефон: 2-228-81-22. Я поднял трубку и набрал номер.

Мне ответил женский голос. Только что выпрыгнувший из девичества и балансирующий на краю несформировавшейся женственности. Она или не она?.. Слишком молодой голос… А собственно говоря, идентифицировать голос через пятнадцать, нет, двадцать, нет, двадцать пять лет, как раз в период третьего междуженья, по одному водопадному «Мой ми-и-и-илый!!!»… Смешно… Нет, грустно…

– Это ты?

– Я.

– Ну наконец-то. Ты, конечно, извини, что я не звонил, конечно, но телефон (что «телефон»?), который ты дала, конечно, куда-то… Ну вот… В тот раз я забыл спросить… (Что я забыл спросить?) Как ты?

– Да я пока не знаю… Ведь только-только… А ты уже ушел… А потом то ли пожар… то ли еще что-то… Скажи, Пасха уже закончилась?..

– Закончилась. (Чего-то у чувихи с мозгами… Какой-то прокол… Если что у нас… то надо будет ее Шмиловичу показать.) Прости, детка, провал в памяти, как тебя зовут?

– Не знаю. Меня никто никогда не звал. Так что откуда же мне знать…

Так. Точно крезанутая. Такой у меня еще не было. Разные были. Одноногая даже была. На гастролях в Благовещенске. Очень смешно: оглянешься – слева есть нога, а справа – нет. Правой ноги у нее не было… Или нет – левой. Конечно, левой. Потому что лицом ко мне – значит, все наоборот. Если слева от меня – то правая нога, а если справа – то левая. Которой-то как раз и не было. Вот я и запутался слегка. Вообще-то, как говорил Изя Блех, балетмейстер Большого театра, философ по душевному содержанию, ноги значения не имеют, они все равно в стороны идут.

Да это еще что! Как-то в семьдесят втором в два часа ночи шел я по Красной площади из «Националя» домой. Вообще-то домой мне в другую сторону, но я вот шел по Красной площади. А навстречу девица и что-то спрашивает на непонятном языке. Надо полагать, иностранка. Надо полагать, Кремлем интересуется. (Для тех, кто, может быть, неосведомлен, у нас очень красивый Кремль.) И я ей показываю Кремль. Снаружи, конечно. Внутрь тогда еще не пускали. Она бормочет что-то по-своему и отпивает прямо из горлышка трехзвездочный коньяк «Самтрест», который я прихватил из «Националя», чтобы до дома дойти. А как иначе ночью без коньяка до дома дойти, если на Красной площади иностранка Кремлем интересуется? И я, лежа на гостевой трибуне, объясняю ей про Спасскую башню, про библиотеку Ивана Грозного… А мимо идут курсанты Военно-политической Академии имени Дзержинского! Ур-р-ра! Овеянные славой танки гвардейской Кантемировской дивизии! Ур-р-ра! Защитившие небо над Москвой в грозном сорок первом зенитные комплексы ЗРК-4! Ур-р-ра! (Не было в сорок первом ЗРК-4.) И новейшая разработка наших ученых! Ур-ра! Как пиз…анет… лучше уж не говорить. Потому что со-вер-шен-но сек-рет-но.

Короче говоря, она глухонемой оказалась. Вот так вот… На Красной площади… Глухонемую… За квинту… А вы говорите, одноногая… Не говорите?.. Вот и молчите, если ничего сказать не можете… А чего у меня в руке телефонная трубка?

– Аллё! Я вас слушаю!..

– Это я тебя слушаю.

– Ой-ей-ей… (это я про себя) Понял, понял, понял… А как меня зовут, ты хоть знаешь?

– Конечно. Тебя зовут «Ми-и-и-илый!!!». Правильно?

Что-то мне стало как-то холодно… Жаркой ночью в Москве… И в горле пересохло так, что слова сказать нет никакой возможности. Быстро к холодильнику. Так. Лучше.

– Ты еще здесь?

– Я всегда здесь, ми-и-и-илый.

Я сейчас умру.

– Еще скажи…

– Что «еще»?

– Как меня зовут.

– Ми-и-и-и-лый.

Нет, я сейчас точно умру. А зачем больше?

– Скажи, пожалуйста, девочка, к тебе можно?

Куда «можно»? Ведь все же сгорело. Или нет?

Хуже. Когда я обернулся, не было ни дома, ни подъезда. Не было ничего. Кроме пыльного бутафорского сквера…

Я стоял напротив подъезда старого московского дома, что во дворе по левой стороне Кропоткинского бульвара, если идти к Арбату. Поднялся на второй этаж, открыл дверь, вошел в маленькую квартирку, оттуда в еще меньшую комнатку.

Два стула около стола напротив узкой девичьей кровати. Хотя уже нет, не девичьей. Она сидела на ней, спрятав руки между коленями, и кротко смотрела на меня.

– Ты пришел, ми-и-и-илый…

– Я пришел, девочка. Как я мог не прийти? Я тебе кое-что принес…

Я раскрыл ладонь и положил на стол красное яичко.

– Христос Воскрес, девочка.

– Да. Конечно.

Она, не вставая, наклонилась вперед, закрыла глаза и приоткрыла рот. (Механизм, что ли, такой у них?)

Я шагнул к ней и зацепил яичко рукавом. Яичко упало и разбилось.

В телефонной книжке не было ни слов «Христос Воскрес», ни телефона 2-228-81-22. А зачем в записной книжке телефон из восьми цифр? Абсурд, нонсенс, игра больного воображения. Наука знает не очень много гитик. А я тем более.

Жаркой ночью в Москве.

– Печально это все, – сказал говорящий кот Герасим. – Ну да ладно, это ваша жизнь. Кстати, мы не уговорились, как прикажете вас называть?

– Дани называла меня Мишкой. Так что по наследству можешь называть меня Мишкой…

Кот задумался:

– Нет, «Мишка» каким-то амикошонством отдает. Вы все-таки весьма взрослый человек.

– Что значит «весьма»? – поинтересовался я, с недавних пор интересовавшийся геронтологией.

– Понимаете, прямо ответить на этот вопрос затруднительно. Проще – в метафорической форме. Вы представляете себе, что такое метафора?

– В общих чертах. Достаточно, чтобы периодически на них зарабатывать.

– Тогда вы поймете. Вы мне напоминаете старую мягкую игрушку, которой играли в детстве и которую ваш выросший внук никак не соберется выкинуть.

(Клевая метафора. Жаль, что это кот, а не я ее придумал.)

– Так что можно я буду называть вас Михаилом Федоровичем?

– Да ради бога.

(И тут меня чуть не вырвало. Вот уже три месяца я ищу концы в системе МГТС, «Ростелеком», «Охрана-Телеком» и «Стрим» на предмет снятия моей квартиры с охранной сигнализации. Сигнализации два месяца нет, а сведений, что ее нет, нигде нет. И я не могу установить у себя Интернет-СТРИМ без сигнализации. На тысячи моих звонков я слышал один и тот же текст: