Увидеть больше - читать онлайн книгу. Автор: Марк Харитонов cтр.№ 34

Не будем сейчас ничего подтверждать и опровергать. Ведь так же можно отрицать и существование древнего Келасса. Между тем, листы с остатками великой, возможно, поэмы были найдены именно здесь, в местах, где мы сейчас собрались, среди оборудования и бумаг, брошенных за ненадобностью или по небрежности. Каких здешних специалистов и чем могла заинтересовать эта легенда? А может, место для института было когда-то выбрано не без мысли об особых свойствах Келасса? Оставим поразмышлять об этом собравшимся.

Надо полагать, наше изложение не только развлечет вас перед началом конференции. Достоинство легенд в том, что они дают мысли настрой, подобный музыкальному. Цель нашей конференции — обсудить возможность цивилизации, которая существует в измерении мысли, не нуждаясь в материальном запечатлении, поговорить о наследственности духовной, культурной, восстановить нарушенные связи, синхронизировать разные уровни реальности и сознания, чтобы можно было совместить так необходимое всем счастье с полноценной жизнью, индивидуальной и коллективной. Реальность усложняется буквально с каждым днем, современные технологии позволяют пока прокормить человечество, но счастье остается проблемой. Чтобы создать надежную основу для существования, важно соединять новейшие достижения с утраченным знанием древних.

Нетрудно заметить перекличку легенды о Келассе с тематикой нынешних Мукасеевских чтений. Наш краткий очерк лучше всего будет завершить многообещающим фрагментом поэмы.

Оживают на сводах блики, набухает напев без слов,

Струятся в луче по течению рыбы. О, эта струнная дрожь,

Это дыханье эфира, мир блаженных видений!..

4. Спор говорящих голов

Брошюра соскользнула с колен. Борис машинально прихлопнул ее рукой, очнулся от дремоты. Пока он читал, голова оратора на экране перевернулась вокруг темных очков посредине лица, шевелюра стала бородкой, голый подбородок бритым черепом или лысиной, на рубашке сменился, пожалуй, лишь узор с лианами и попугаями, а впрочем, не вспомнишь, какой был прежде. Борис вернул звук.

— Позволю себе немного уточнить мысль предыдущего докладчика, — говорила бритая голова. — Вся наша жизнь, личная и общественная, вся человеческая культура, история строится на индивидуальных и коллективных фантомах, грезах, иллюзиях. Когда мы говорим о конфликте между реальностью и иллюзиями, — рот в бороде иронически искривился, — это, как ни смешно, уже иллюзия. Реален лишь конфликт между разными иллюзиями. Нации, государства порождаются системами коллективных иллюзий, они исчезают, когда система распадается, рушится. Великий некогда Рим погубили не нашествия варваров, пришельцы прекрасно вписывались в могучую империю, становились ее гражданами, даже правителями. Рим погубила всего лишь другая религия, новая система иллюзий, мечтаний, грез. Не сразу, постепенно, из десятилетия в десятилетие забывались прежние боги, предания, мифология, язык, прекрасные изваяния становились идолами, бессмысленными, неприличными, здания и сооружения разрушались, зарастали травой, покрывались песком. История человечества — это, если угодно, история зарождения, борьбы и распада коллективных фантомов, коллективных иллюзий, возьмем ли мы государственные установления, философию, этику, искусство, да и науку, если угодно. Мы не могли бы жить, — с подъемом завершила речь бритая голова, — если бы постоянно не преображали реальность в своем мозгу, создавая иллюзии смысла и красоты.

Вроде бы о том же, что я, в сомнении качнул головой Борис, но что-то здесь не то, не поймешь сразу…

— Я не сразу сумел понять, что меня все время смущало в построениях уважаемого коллеги, — сменила бритую голову другая, умеренно стриженая. — И кажется, под конец догадался: подбор слов. Фантомы, грезы, иллюзии? Не правильней ли говорить здесь о знаковых системах, которые можно обнаружить не только у нас с вами, но и у социальных животных? Их отношения, поведение определяются не одной лишь физиологией, но еще и символами, ритуалами. Когда самцы и самки привлекают друг друга оперением, пением, танцами, они недаром напоминают людей. (Кто кого, впрочем, напоминает?) Могли бы совокупляться и производить потомство без излишеств. Как женщины могли бы не украшать себя кольцами, бусами и серьгами, а мужчины перьями и татуировкой. Социальная иерархия в стае, символика верховенства у вождей рождаются не в головах, они заданы природой. Грезы, фантомы, иллюзии — что-то придуманное, необязательное. То, что называют знаковыми системами, бесконечно обогащает возможности живых существ приспосабливаться к жизни. Для каждой группы, сообщества существует своя система знаковых конструкций, религиозных, национальных, по интересам, не перечислить…

Вот это, пожалуй, мне ближе, невольно кивал Борис. Смертельным схваткам у людей, как и у животных, продолжала стриженая голова, предшествует ритуал устрашения, у животных шерсть или перья встают дыбом, чтобы они казались противнику страшней, люди, как могли, им подражали, когда устрашающе раскрашивались и наряжались. Эти ритуалы ведь еще и заводили самих воинов психологически, делали их бесстрашными. Викинги-берсеркеры достигали той же цели варевом из психотропных грибов. Грибы, курения, бой барабанов — такая же реальность, как и видения, меняющие психику человека. Чтобы убить зверя, надо было сначала убить его изображение на своде пещеры. Война за территорию и прокорм утверждала у людей торжество племенного бога. Но что мы знаем о животном, которое трубит подобие гимна и совершает танец торжества над телом поверженного противника? Назвать грезой, фантомом, сказкой то, что реально определяет жизнь?..

Вот, вот, мысленно соглашался Борис. Тут я тоже мог бы что-то сказать. Язык возвысил человека над животным миром. Но если животные способны ощущать стыд и даже кончать из-за этого самоубийством? Если они могут умереть от тоски по подруге? Если многое в их поведении нельзя объяснить физиологией самосохранения? Фантом ли человеческое понятие чести, греза ли чувство любви, отличной от секса? Знаем ли мы, что грезится собаке, когда она вздрагивает во сне? Волкам, воющим на луну? Когда-нибудь люди узнают, возможно, и это, вот чему я действительно готов завидовать. Реальность мысли, реальность воображения, вот о чем сейчас должен помнить пишущий. Неточные слова могут вводить в заблуждение, мешать. А могут и отозваться бедами, если станут реальной силой. Войны начинаются от недостатка воображения, стоило бы тут об этом напомнить, усмехнулся Борис…

— Войны, как вы знаете, начинаются от недостатка воображения, — словно прочла его мысль новая голова, козлиная эспаньолка без усов и длинные волнистые волосы делали ее живописной. — Зачинатели просто неспособны заранее представить, чем обернется их тупое движение, в том числе для них самих. Трагедии, которые время от времени потрясают мир, — это меньше всего землетрясения, засуха, моровые поветрия или войны, это катастрофы сознания, отзвуки этих катастроф, развитие которых не всегда проследишь. Люди продолжали жить, пережив ужасы концлагерей, могли даже улыбаться, получать удовольствие. Но они буквально теряли дар речи, падали в обморок, когда им предлагали рассказать о пережитом. Травма боится артикуляции, она блокируется сознанием, возвращаясь только бессознательно — в виде снов, преследующих образов, фобий, этим приходится заниматься медикам, но они способны не столько исцелять, сколько заглушать болезненные чувства, а вместе с ними полноценное восприятие жизни. Тут нам не обойтись без искусства.