Грачи улетели - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Носов cтр.№ 15

Город, на себя не похожий, присутствовал безжизненно-слепо, даже окон поблизости не было. Разве что вообразить подзорную трубу, нет, телескоп в диспетчерской на Варшавском вокзале. Не относиться же серьезно к всезнающему автору с его вечно двусмысленной моральной позицией; в другой раз, может, расскажет, каково там колбаситься между цинизмом, лирикой и шутовством… Он и она спустились на землю. Ничего в их отношениях не изменилось – пока. Только на ферму моста с тех пор они не залезли ни разу.

Однако вернемся к исходной точке. Щукин освоился, как только устроился. Перед вторым дежурством он приступил к обходу близ расположенных организаций, везде есть пишущие машинки – как минимум в бухгалтерии. Он посетил пожарную часть на Московском проспекте, больницу, трамвайный парк; он разговаривал с машинистками, их начальниками, другими начальниками и завхозами; им он оставлял самодельную визитную карточку с указанием рода деятельности: “Ремонт пишущих машинок. Индивидуальный метод”. Сначала ему говорили: “У нас все хорошо”, – он, улыбнувшись, на это ронял: “А как насчет минимизации люфта?” – или так: “Ну, допустим, пружины отдачи у вас наверняка не с тем напряжением”. Он уже тем покорял, что называл машинку машиной (так она и называется по науке). Он превосходно владел профессиональной терминологией, был убедителен по части тарифов и смет и был, как следствие, допускаем к железу. Лишь увидев машинку, он мог укоризненно закачать головой, обращая внимание публики на глянцевитость обмотки бумагопротяжного вала, симптом. Еще бы. Раз в месяц полагается смазывать тряпочкой, смоченной спиртом. Он опускал пальцы на клавиши и исполнял короткое шумомузыкальное произведение. А мог по-другому: осторожно пальпировать, словно врач. Легкие неисправности он устранял на месте – непринужденно, невозмутимо и безвозмездно; в иных случаях давал полезные советы (в том числе: нести к нему на “базу”: “Я тут близко, вот адрес…”). Ему не стоило труда добиться доверия. Была проблема с оплатой: не везде могли платить наличными, но зато у многих пользователей государственной оргтехникой имелась дома своя, не лишенная тех или иных дефектов, и которую не мешало бы чуть-чуть поднастроить. Очень скоро в сторожке у Щукина стали появляться пишущие машинки.

Обычные инструменты – вроде шарнирных кусачек, отверток разной длины, гаечных ключей и ручной ножовки – он брал на дежурство с собой; также – пинцеты. Специальные инструменты смело оставлял в коробке под койкой. Вряд ли кто-нибудь из сторожей позарился бы на спецкрючок, которым клавишные пружины, если соскочат, вновь закрепляются за зуб пружинодержателя. В случае необходимости Щукин приносил из дома электропаяльник: иногда требовалось перепаять буквенные колодки. Начальство не знало, что он орудует электропаяльником, и он паял конспиративно, не доверяя ни сменщикам, ни подмененным. Дело в том, что на территории Щукино нередко бывали пожары, – как-то сгорел склад с катушками для трансформаторов, другой раз горели авторемонтные мастерские, – поэтому часто ходил по объектам некто Пожарник; он, инспектируя состояние электросети, объяснял тем, кто слушал его, насколько херова проводка. Проводка действительно оставляла желать лучшего. Так что если на кипятильники и даже на электрообогреватели (зимой) по соображениям гуманизма Пожарник закрывал глаза, то паяльник бы не простил точно.

Жил когда-то в Петрограде рабочий-кожевник Виктор Павлович Капранов. Он был одним из руководителей профсоюза рабочих-кожевников. Подвергался ссылке, сидел в тюрьме за свои революционные убеждения. При Советской власти был на партийной и государственной работе. И даже был членом Международного Комитета пропаганды и действия революционных кожевников. Именем этого человека назван Дом культуры у Московских ворот, он стоит передом к парадному Московскому проспекту, а задом – к промзоне, где сторожит Щукин. В том Доме культуры Щукину как-то доверили выпущенную в Германской Демократической Республике механическую печатную машину “Оптима” с неисправной тягой барабана главной пружины и с разрегулированным механизмом обратного хода. На этой машине работала Аня. Вот когда они познакомились.

2

Был такой эпизод, кажется, в марте 95-го. Щукин и месяца не проработал, как пришли гости.

– Хозяин! – (он смазывал засов на калитке, – “Ну и дырища, услышал, куда забрались”, – оглянулся: один – усатый, другой – нет). – У вас, говорят, пишущая машинка имеется.

Оба без шапок, прилежно подстрижены; серые пиджаки видны из-под расстегнутых плащей; у одного папочка. Щукин сразу понял, что не его клиенты.

– Нам бы напечатать пару слов.

Не понравились. Неоткуда таким здесь браться.

– Вообще-то сюда нельзя. Вошли на участок без спросу.

– Не положено!

– Ладно тебе “не положено”. Все положено, что плохо лежит. Мы ненадолго.

Потом, когда Щукин обдумывал афоризм, он решил, что так нарочно с толку сбивают бессмысленной фразой. Направлялись в сторожку.

– Со своим, – сказал безусый, показав чистый лист бумаги (из папки достал).

Щукин с ними вошел, видел, как оба застреляли глазами по комнатке. На столе – “Москва”.

– Я напечатаю, – сказал Щукин.

– Мы сами, – сказали усы (сами с усами, подумал Щукин).

– Вот на той, – показал безусый. На полу у стены стояла “Уфа”.

– Не работает, на “Москве” печатайте.

– Нам эта нравится, – сказали усы, а безусый спросил:

– Больше нет “Уф”?

– Вроде, нет, – сказали усы, заглянув под стол. Безусый спросил:

– Из Коняшина?

– Чего? – не понял Щукин.

– “Чего, чего!” – передразнил безусый, приседая на корточки перед “Уфой”. – Из трамвайного парка имени Коняшина? Я же по-русски спросил.

– А в чем, собственно, дело?

– КГБ, – объявили усы, распахнув корочки перед щукинским носом: рука – прием отработан – застыла в одном положении – до полного удовлетворения ошарашиваемого созерцателя ксивы.

Щукин сморгнул. Корочки щелкнули.

– Не надо бояться, к вам у нас претензий нет. Щукин всем видом показывал, что бояться ему нечего. На него бравада напала:

– Что отслеживаем? Анекдоты о Брежневе? О Черненко?

– Мы, знаешь, люди серьезные, – сказали усы, – из-за говна бы сюда не поперлись.

– Когда каретку починим? – у безусого остановилась каретка.

Похоже, они задавали вопросы ради вопросов.

– Давно сломалась?

– Понятия не имею.

До остановки каретки можно было напечатать лишь несколько букв. Безусого это, похоже, устраивало.

– А ы? – спросили усы.

– И ы, – ответил безусый, тыкая пальцем в клавишу “Ы”.

Краем глаза Щукин заметил на листе вроде:

Ввввввввчччччччссссссссммммммммпппппппкккккккку