Королева Бедлама - читать онлайн книгу. Автор: Роберт МакКаммон cтр.№ 17

Эта фраза была встречена смешками, в том числе фырканьем Лиллехорна и мерзким носовым трубным звуком не от кого иного, как от Осли. Но Мэтью продолжал с непроницаемым лицом:

— Свою звезду я благодарю, сэр, но я хотел бы иметь защиту со стороны констеблей.

Теперь рассмеялись Соломон Талли и магистрат, а сидящий через проход Ефрем Оуэлс радостно что-то пискнул.

— Ну хорошо. — Улыбка у губернатора стала уже не такой мерзкой — или Мэтью начал привыкать к его лицу. — Продолжайте, будьте добры.

— Мне известно, какова цифра смертности в Лондоне. — «Газетт» старалась донести эту информацию до своих читателей со всеми натуралистическими описаниями перерезанных глоток, отрубленных голов, удушений и отравлений мужчин, женщин и детей. — А также тот факт, что в Лондоне есть развитая система охраны закона.

— К сожалению, недостаточно развитая, — пожал плечами Корнбери.

— Но подумайте, сколько убийств могло бы случаться за ночь, не будь этой системы вообще? Добавьте сюда прочие преступные акты, свершаемые меж закатом и рассветом. Я предлагаю, сэр, чтобы мы взяли лондонскую организацию за образец и сделали что-нибудь, чтобы выполоть криминальное насилие до того, как оно, скажем так, укоренится.

— Нет у нас тут криминального насилия! — крикнули с задних рядов. — Все это чушь собачья!

Мэтью не обернулся — он знал, что это один из тех самых «хороших работников» защищает свою несуществующую честь. Вскипел хор воплей и криков, и Мэтью переждал их.

— Моя мысль, — продолжал он спокойно, — состоит в том, что нам нужна организация до того, как возникнет проблема. Если поставить лошадь позади телеги и за телегой гнаться, можно сильно опоздать.

— Насколько я понимаю, у вас есть предложения?

— Лорд губернатор! — Судя по страданию в голосе, Лиллехорн сдерживал дыхание все время, пока происходил этот разговор — нет, этот дерзкий вызов его авторитету. — Клерк вполне мог бы подать свои предложения через моего секретаря, как и любой из присутствующих в этом зале, в этом городе, в этой колонии. Я не вижу смысла ворошить грязное белье на людях!

Имеет ли смысл напомнить, что письма написаны и либо отвергнуты, либо просто выброшены? Вряд ли, решил Мэтью.

— Да, некоторые предложения у меня есть, — сказал он, обращаясь только к Корнбери. — Могу ли я их огласить сейчас, для занесения в протокол и предания их гласности?

Он кивнул в сторону писцов, наставивших перья на пергамент за столом олдерменов.

— Можете.

Кажется, сзади кто-то зашипел. Да, у Лиллехорна выдался не самый удачный день, и, возможно, он станет еще хуже.

— Констебли, — начал Мэтью, — должны встречаться на некотором месте сбора перед началом обходов. Они должны заносить свои имена в журнал регистрации, указывая время прибытия на дежурство. Они должны также расписываться, уходя, таким образом получая перед уходом домой разрешение начальства. Они должны подписать обязательство на дежурстве не пить. И, если честно, пьяниц следует выбраковывать и выгонять со службы.

— Правда?

Лорд Корнбери поправил шляпу, потому что павлиньи перья начинали сползать ему на глаза.

— Да, сэр. Начальство этого… участка, назовем его так, должно будет обеспечить пригодность констеблей для службы, а также снабдить их фонарями и какими-либо шумовыми устройствами. Например, трещотками. Их ведь используют в Лондоне, я не ошибаюсь? — Так было написано в «Газетт», и потому не было нужды в подтверждении от Корнбери. — И еще: то, что делали голландцы, а мы почему-то перестали — давать констеблям фонари с зелеными стеклами. Когда увидите зеленый фонарь, будете знать, кто перед вами. Я также думаю, что констеблей следует обучать. Они должны уметь…

— Стоп, стоп! — чуть не заорал Лиллехорн. — Констеблей набирают из рядовых граждан! Чему их нужно обучать?

— Они должны уметь читать и писать, — сказал Мэтью. — И будет не вредно проверять, насколько хорошее у них зрение.

— Вы только послушайте! — Снова на сцену выскочил главный констебль, играя на публику. — Этот клерк выставляет нас всех шутами!

— Одного шута уже слишком много, — возразил Мэтью, точно зная, что превращает свое будущее в поле битвы. Лиллехорн зловеще замолчал. — Я бы также предложил, лорд Корнбери, чтобы с целью подбора наиболее подходящих для этой работы лиц им бы платили из общественных средств.

— Платили? — Лорд Корнбери сумел состроить гримасу одновременно и шокированную, и иронически-заинтересованную. — Деньгами?

— Как за любую работу. И этот центральный участок должен быть серьезным рабочим местом, не конюшня или склад, выделенные потому, что их не жалко. Мне кажется, что стоит продумать и другие детали — например, что более длинные свечи дольше горят. И чтобы выдавать их констеблям в большем количестве, а также помещать в фонари на каждом углу. Уверен, что мистер Деверик сможет нам здесь помочь.

— Конечно! — тут же откликнулся Деверик, но все, в том числе и Мэтью, знали, что он уже подсчитывает дополнительную прибыль. — И мысль о зеленых фонарях мне тоже нравится. Могу их получить по особому заказу.

— Я пока еще этого не утвердил, сэр! — У Корнбери явно не наблюдалось избыточной симпатии к мистеру Деверику, как и желания, чтобы у него вот так увели целый фургон с деньгами. — Так что будьте добры придержать свою радость! — Тут он направил пронизывающий взор Мэтью, и тот ощутил силу королевской крови, словно удар здоровенного кулака: — Как это вышло, что у вас такие мысли на эту тему, а главный констебль о них даже не слышал?

Мэтью поразмыслил над вопросом — все ждали с некоторой надеждой — и сказал:

— Главный констебль — занятой человек, сэр. Я уверен, что эти идеи стали бы ему ясны в конце концов.

— Или нет. — Корнбери нахмурился. — Боже мой, я видал смертельные дуэли по гораздо меньшим поводам, чем такое обвинение в служебном несоответствии. Мистер Лиллехорн, я исхожу из предположения, что у вас на уме только благо города, а потому вы не воспримете слова этого молодого человека как оскорбление. Я прав?

— Милорд, я здессссь только ради сссслужения, — ответил Гарднер Лиллехорн, и могло показаться, что эти слова он прошипел.

— Очень хорошо. Тогда я перечитаю записи из протокола нашего собрания и в какой-то момент попрошу вас о встрече со мной и — разумеется — с олдерменами для дальнейшего обсуждения. До этого времени, мистер Деверик, мне не хотелось бы видеть никаких плывущих в темноте зеленых фонарей. И вы тоже можете сесть, мистер Корбетт, с благодарностью за ваши продуманные предложения. Еще кто-нибудь?

Мэтью сел, чувствуя, что его посадили как двоечника, не дослушав. Но Талли ткнул его ободрительно локтем в ребра, а Пауэрс сказал:

— Хорошее выступление.

— Сэр, у меня есть вопрос. Можно?

Знакомый голос. Мэтью обернулся к своему партнеру по шахматам. Ефрему Оуэлсу было двадцать лет, но в гнезде спутанных каштановых волос уже серебрились седые нити. Его отец, портной, полностью поседел к тридцати пяти годам. Ефрем был высокий и тощий, в круглых очках, от которых казалось, что полные мысли карие глаза плавают как-то отдельно от лица.