В шкуре льва - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Ондатже

Эта книга посвящается памяти Мишель Ламбет, Шарон Стивенсон, а также Билла и Мишаль Эйкрз

И еще Линде, Саре Шиэрд и Дэвиду Янгу

Я хотел бы выразить благодарность Фонду Джона Саймона Гуггенхейма, предоставившему мне стипендию на время написания этой книги.

А также Совету искусств провинции Онтарио, ресторану «Эль Баша», Обществу истории культур провинции Онтарио и Глендон-колледжу Йоркского университета.

Я хотел бы также поблагодарить Марго Тиздейл, Джорджа и Рут Грант, Доню Петрофф, Рика Холденби и Лилиан Петрофф. И еще Айана Радфорта за его работу о финских лесорубах.

Особая благодарность Эллен Селигман.

* * *

В этом художественном произведении автор иногда допускает некоторые вольности относительно времени и места действия.

Веселым людям скорбный обряд поручил я, А сам после друга рубище надел я, Львиной шкурой облачился, бегу в пустыню!

Эпос о Гильгамеше [1]

Больше никогда единичная история не будет рассказана так, как если бы она была единственной.

Джон Бергер

Эта история рассказана в машине ранним утром. Молодая девушка слушает и задает вопросы, пока автомобиль мчится сквозь тьму. За окном идиллический сельский пейзаж. Если бы мужчина, сидящий за рулем, сказал: «Вон там стоит замок», она бы ему поверила.

Мужчина воскрешает в памяти и собирает вместе разрозненные фрагменты истории, пытаясь удержать их в своих руках. К тому же он устал — порой он выражается довольно туманно, не слишком следит за сюжетом и дорогой, порой бывает излишне возбужден. «Ты меня понимаешь?» — поворачивается он к ней в тусклом свете спидометра.

Они едут четыре часа до Марморы под шестью звездами и луной.

И все это время она не спит, чтобы составить ему компанию.

Когда мальчик просыпается рано, он видит мужчин, идущих мимо дома по дороге к Первому озеру. Он встает у окна и наблюдает: видит два-три фонаря между серебристым кленом и каштаном. Слышит стук сапог по гравию. Тридцать лесорубов в темной одежде, с топорами и маленькими свертками с едой, висящими на поясе. Мальчик спускается вниз, подходит к окну на кухне, из которого просматривается дорога. Люди движутся справа налево. И уже кажутся усталыми, еще до восхода солнца.

Ему известно, что время от времени толпа чужаков встречается со стадом коров, которых гонят на дойку с пастбища, и тогда разыгрывается молчаливая сцена вежливости: люди выстраиваются на обочине, подняв фонари, — шаг назад, и они окажутся по колено в снегу, — чтобы коровы могли лениво пройти мимо них по узкой дороге. Иногда мужчины кладут руки на теплые бока животных, чтобы погреться. Кладут руки в тонких перчатках на черно-белых коров, едва различимых в остатках ночной темноты. Им приходится делать это осторожно, без малейшего намека на агрессию, у них нет на это права. В отличие от хозяина коров, эта земля принадлежит не им.

Коровы голштинской породы проходят сквозь молчаливый строй людей. Идущий за ними фермер кивает. В зимние месяцы он встречает эту странную компанию почти каждый день, и в пять утра, когда еще темно, их доброжелательность служит ему молчаливым утешением — чтобы пригнать коров сюда на дойку, ему приходится собирать их больше часа.

Мальчик, который следит за этой процессией и даже мечтает ее увидеть, уже встречал этих мужчин, работавших в миле отсюда, среди серых деревьев. Он слышал их кашель, металлический стук их топоров по холодному дереву, видел костер у ручья, где подо льдом пузырится серая вода.

По их крепким телам под легкой одеждой струится пот. Некоторые из них умирают от пневмонии или от серы в легких, попавшей туда на фабриках, где они работают в другое время года. Они спят в бараках за гостиницей «Беллрок» и почти никак не связаны с городом.

Ни мальчик, ни его отец никогда не бывали в этих темных помещениях, где воздух пропитан запахом человеческих тел. Грубый стол, четыре койки, низкое окно. Бараки строили каждый год в декабре и разбирали следующей весной. Никто в Беллроке не знал, откуда эти люди. Об этом мальчику гораздо позже расскажет одна женщина. Связь между лесорубами и городом установилась лишь тогда, когда они появились на реке на самодельных коньках с лезвиями из старых ножей.

Для мальчика конец зимы означает голубую реку, означает исчезновение этих людей.

* * *

Он тоскует по летним вечерам, по тем мгновениям, когда выключает свет, даже маленькую матовую лампочку в коридоре рядом с комнатой, где спит отец. Тогда весь дом, кроме кухни, где горит яркий свет, погружается во тьму. Мальчик садится за длинный стол и рассматривает учебник по географии с картами разных стран, беззвучно шепча экзотические названия: Каспий, Непал, Дуранго. Закрыв книгу, он проводит ладонью по шероховатой обложке с разноцветной картой Канады.

Затем он идет через темную гостиную, вытянув перед собой руку, и ставит книгу назад на полку. Потом стоит в темноте, растирая предплечья, чтобы немного взбодриться. Он борется со сном, хочет потянуть время. Жара еще не спала, и он обнажен выше пояса. Он возвращается на освещенную кухню и переходит от окна к окну в поисках ночных бабочек, прижавшихся крылышками к сетке, льнущих к яркому свету. Из своих дальних полей они увидели эту сверкающую комнату и прилетели сюда. Исследование летней ночи.

Жуки, листоблошки, кузнечики, листовертки. Патрик вглядывается в существ, которые, пролетев в теплом воздухе над землей, с глухим стуком врезаются в сетку. Он слышал их, пока читал, его органы чувств ловят эти шумы. Много лет спустя в ривердейлской библиотеке он узнает, что блестящие хрущики уничтожают кустарник, что бронзовки питаются соком гниющих деревьев или молодой кукурузы. И эти ночи внезапно обретут форму и порядок. Вместо вымышленных имен появятся официальные титулы, как если бы он перечитывал список приглашенных на бал. Конек лесной северный! Епископ Кентерберийский!

Их настоящие имена тоже звучат красиво. Дозорщик-император. Пластинохвост точечный. Все лето он ведет учет их визитам и делает наброски тех, кто явился повторно. Это одно и то же существо, что прилетало в прошлый раз, или нет? Он зарисовывает у себя в тетради оранжевые крылья пяденицы, сатурнии луны, нежно-коричневые, словно кроличий мех, крылья непарного шелкопряда. Он не станет открывать окно и брать в руки покрытые пыльцой тельца. Он сделал это как-то раз, и отвратительный след, оставленный мотыльком — буро-розовым созданием, измазавшим цветной пыльцой его пальцы, — испугал их обоих.