Золушки для холостяков - читать онлайн книгу. Автор: Маша Царева cтр.№ 26

Она погладила его по волосам:

– Успокойся. Ты ее быстро забудешь. И потом, у нас с тобой столько дел.

– Ты права, – со вздохом согласился он, – у меня не будет времени по ней скучать. И нет такого желания, честно говоря… Но все-таки… Ну не могу отделаться от ощущения, что я поступил неправильно!

Стоило мне появиться в понедельник в редакции, как я сразу же поняла, кто столь усердно выстроил паутину козней за моей спиной.

На лице помощницы Сыромятина Аллочки сияла такая торжествующая улыбка, что, даже если бы меня и вовсе никто не подставил, я все равно заподозрила бы неладное.

Мы столкнулись в коридоре. Обычно она проходит мимо меня, как будто бы я не живой человек (старший корреспондент к тому же), а безмолвный мебельный предмет. А сейчас остановилась и даже имела наглость удержать меня за рукав, когда я хотела мрачной тенью прошмыгнуть мимо нее.

– Приветик, – елейным голосом молвила Аллочка.

– И зачем тебе это? – мрачно полюбопытствовала я.

– Что «это»? – как будто бы изумилась она. – А, ты, наверное, имеешь в виду мои новые сапоги, да? – Она вытянула передо мною свою стройную нижнюю конечность.

Сапоги ее были черными, лакированными и длинными. Как у Джулии Робертс в фильме «Красотка». Подумав о Джулии Робертс, я разозлилась еще больше, потому что коварная Алла объективно была даже красивее прославленной дивы. Правда, вспомнив о том, что в вышеупомянутом фильме звезда играла проститутку, я немного успокоилась.

– Я имею в виду Борю.

– Настя… – Она беспомощно огляделась по сторонам. В нашей редакции приветствовались болезненные уколы, замаскированные под невинные реплики. В открытую же не враждовал никто, хотя половина работающих у нас дам отдала бы весь свой гардероб только за то, чтобы другая половина переболела оспой, оставляющей на физиономии характерные рытвинки.

– Не бойся, не съем, – ухмыльнулась я. Мне льстило, что девчонка так меня испугалась, – мне нечего с тобой делить. Ты ему не нравишься.

– Не нравлюсь? – недоверчиво повторила она.

– То есть нравишься, конечно, – пришлось признать мне, – но ничего между вами не будет. Даже просто секса. Вообще ничего.

– Настя, что ты такое говоришь…

– Мне просто надоело притворяться. И не надо делать вид, что очень меня любишь. Я старше тебя на десять лет и все прекрасно понимаю. Кстати, если ты думаешь, что молодость – это твой козырь, то все как раз наоборот.

– Почему? – пробормотала вконец растерявшаяся личная ассистентка Сыромятина.

– Потому что он любит женщин постарше, – расхохоталась я. Обычно я веду себя по-другому, но в то злополучное утро мне нравилось быть именно мегерой. Я знала, что каждая моя новая фраза дает Аллочке небезосновательный повод вкусно обо мне сплетничать. Но остановиться тем не менее не могла. – Умных женщин.

И пусть слова мои прозвучали выверенно красиво, но самым обидным было то, что я даже не до конца верила в то, что говорю. И побаивалась, что в противостоянии «интеллект – лакированные ботфорты» с огромным перевесом вполне могли победить последние.

Через две с лишним недели «холодной войны» с Сыромятиным я окончательно дошла до ручки. Я даже не заметила, как так получилось, что из симпатичной девушки в самом расцвете красоты я превратилась в чучело, от которого боязливо шарахаются встречные прохожие.

– Мать, ты бы хоть голову помыла, что ли, – качал головой Геннадий, который мужественно высиживал по нескольку часов подряд у меня в гостях, выслушивая мои однообразные стенания.

– Не твое дело, – сквозь зубы цедила я, – на твоем месте я бы вообще молчала. Ты мне все испортил.

– Не испортил бы я, так испортил бы кто-нибудь другой, – пожимал плечами он, – ваши отношения были обречены с самого начала.

– Это еще почему? – ощетинилась я.

– Да потому! Потому что он два года спокойно проходил мимо тебя и обратил внимание только тогда, когда ты впрыснула в губы коллаген. Это нормально? Что же, получается, он ценит в женщинах?

– Он обратил на меня внимание, когда я с ним заговорила, – устало возразила я, – губы здесь вообще ни при чем.

Все кончилось, разумеется, тем, что с Генкой я в очередной раз поссорилась – да так, что он в сердцах швырнул в меня ворох пустых пакетиков из-под сухариков «Емеля», которые мы мрачно грызли в процессе вербальной грызни, а я в ответ обозвала его чучелом. После чего он ушел, хлопнув дверью, и я осталась совсем одна.

Это было невыносимо.

Я никогда не подозревала, что свет может сойтись клином на одном-единственном человеке. Неужели вот это чудовище, раздирающее меня на мелкие кусочки изнутри, толкающее в спину по направлению к холодильнику (у меня это с детства – чтобы забыться, надо хорошенько поесть), не дающее уснуть, даже когда организм с ног валится от усталости, красной болезненной точкой пульсирующее в сердце и разрастающееся, как раковая опухоль, – неужели все это и есть любовь?!

В поисках ответа на этот философский вопрос я обзванивала подруг.

Альбина рассудительно заявила, что любовь – это не разрушительная, а созидательная сила, так ей кажется. Я списала ее попытки прослыть умной на молодость.

– И что ты чувствуешь, когда любишь? Что конкретно? – допытывалась я.

– Настька, не знаю, – отмахивалась Альбина, которая и без меня уставала, как ломовая лошадь, на своих репетициях, – веришь ли, я влюблена впервые, в Гришу. И поскольку у нас все в порядке и он тоже меня любит, то я как-то об этом вообще не задумываюсь. Воспринимаю все как должное и просто ловлю кайф.

– Ясно, – отвечала я, а сама ненавидела Алю за то, что у нее, зеленой девчонки, все тип-топ, а я, выдержанная, как дорогой коньяк, опытная женщина, маюсь в ожидании телефонного звонка.

А Танька сказала мне, что любви нет, а самое чистое и светлое на свете чувство – это секс, желательно за деньги. Потому что это хотя бы искренне, в отличие от пресловутых страстей, которые раздирают на куски таких вот доверчивых дурочек, как я.

– Ага, а сама встречаешься со своим Димой, – почти обвинительным тоном говорила я, – еще месяц назад ты говорила, что вообще не посмотришь в сторону мужика, у которого нет хотя бы полмиллиона. А Дима водит тебя в «Ростикс», и ты вполне довольна.

– Это другое, – смутилась Татьяна, – не сравнивай.

– Хочешь сказать, что не влюблена?

– Может быть, и так. Но у нас-то все в порядке. Полное взаимопонимание, мы даже еще ни разу не поссорились. Если бы Димка на меня наорал и ушел, я даже не знаю, что бы я сделала… Наверное, просто забыла бы о нем.

– Почему у всех на свете все в порядке, и только я, я одна мучаюсь? – неизвестно зачем орала я на Таньку, которая вообще была ни при чем.

Как и любая депрессивная женщина, я ненавидела счастливых. Как от чумы, я шарахалась от парочек, которые держались за руки в общественных местах. Как они смеют целоваться на улице, ведь такое поведение наносит мне ощутимый моральный ущерб?! Я мечтала, что в один прекрасный день произойдет чудо, я стану президентом страны и тогда немедленно выпущу закон о смертной казни для тех, кто смеет целоваться в метро! Казнить таких голубков стоит на Красной площади методом публичного повешения. Все несчастные старые девы города будут собираться, чтобы насладиться этим зрелищем.