Женщины Никто - читать онлайн книгу. Автор: Маша Царева cтр.№ 14

Больше всего на свете Анюте хотелось вырваться из парчовых объятий пахнущего сладковатыми духами дивана, наскоро обуться и рвануть из этой квартиры на всех парах, не оглядываясь назад, на вокзал, быстрее. Свернуться калачиком на верхней полке плацкартного вагона, и через пять часов увидеть знакомый тихий городок. Где никто не считает калории и не держит дома кокосовых пальм, где все просто, понятно и привычно, где мраморный пол можно встретить разве что в краеведческом музее, а сорокалетние бабы выглядят как сорокалетние бабы, а не как Светка Букина.

Но перед глазами стояло бледное личико Лизоньки — как там одна, мается ли, скучает ли, голодает? Будет ли другой такой шанс дочери помочь?

— Да.

— Отлично, — удовлетворенно улыбнулась Переведенцева.

Анюта же подумала: наверняка у этой холеной моложавой красотки есть свой скелет в набитом дизайнерскими нарядами шкафу, наверняка ей тоже есть о чем плакать по ночам, и вообще, сложно, наверное, быть такой холодной. Интересно, эта Переведенцева умеет любить?

Пройдет много лет, обида забудется и, как старое пулевое ранение, станет больно ныть разве что к перемене погоды. Она изменит цвет волос, бросит курить и купит на рождественской распродаже белье из тайского шелка — белье, на котором будут спать ее новые мужчины. Время размашистым жестом истеричного художника разлинует ее лоб новыми морщинками, а она привычно сотрет их ботоксом, притворившись, что никакого времени и вовсе не существует.

Может быть, она полюбит шоколад.

Может быть, купит вибратор и будет долго изучать инструкцию.

Может быть, у нее появятся новые привычки. Ходить без зонтика под колючим куполом московской мороси, покупать одинаковые туфли на непременно тонких каблуках, посещать субботние спектакли Цирка на Цветном, чтобы полюбоваться чужими детьми, летать в Таллин на выходные, бегать в парке, пить какао по утрам.

Одно останется неизменным. Этот запах, запах Роберта, его туалетная вода, белый мускус с легкой сандаловой нотой, помноженной на табачный дым, всегда, всю жизнь будет оставлять привкус горечи на кончике ее языка.

Полина не знала, никогда не задумывалась о том, что такое любовь. Но она знала точно, что любовь пахнет именно так.

Недавно она зашла в косметический отдел ЦУМа и продавщица, похожая на звезду индийского кино, с тяжелыми черными волосами и крошечной брильянтовой каплей в ноздре, сунула ей под нос пропитанную ядом бумажную полоску. То есть она не знала, что это яд, она думала, что рекламирует расфуфыренной покупательнице модный аромат. А у Полины задрожали колени и легкие наполнились свинцом.

— Вы плачете? — удивилась продавщица.

— У меня аллергия, — буркнула Полина.

Она не умела, не хотела плакать при всех, возбуждая интерес зевак, и в то же время было невыносимо играть, когда внутри все дрожит.

Бросилась в туалет. Заперлась в кабинке и рухнула на кафельный пол, ободрав колено. С треском лопнул чулок.

Полина сидела на полу и роняла слезы в унитаз. А потом ее вывернуло наизнанку, она легла на пол и прижалась раскаленным лбом к затоптанному кафелю.

Самооценка в свободном падении. Отрицаемое ею время клоунски растягивает губы: старая, жалкая, смешная.

Роберт.

Беззаботная мальчишеская улыбка, серое море штормит в глазах, на аккуратно постриженных висках брызги седины, между широких бровей напряженная морщинка. Мужчина‑мальчик.

Нет, это не была любовь с первого взгляда. Впервые увидев Роберта, она подумала: «Ну что за идиот?»

На танцполе самого престижного клуба города он умудрялся обжиматься с тремя манекенщицами сразу, и его белоснежная футболка (вкупе с белоснежной улыбкой) флюоресцировала в дискотечном ультрафиолете.

— Видишь, америкос как выпендривается, — рассмеялась ее приятельница Марина, сериальная актриса.

Маринин возраст грубо выпихивал ее из привычного амплуа инженю, но ее инфантильность мешала с этим смириться. Марина сильно загорала, стриглась под Мерилин Монро и считала некоторую старомодность образа своей изюминкой. Почему‑то она игнорировала тот факт, что большинство эротических моделей косят под великую Мерилин, а от актрисы как раз требуется гибкость образа. Неважно. Главное, что в тот вечер Марина привела ее в клуб, где Поля встретила его.

— Обалдел, поди, от русской красоты.

— Откуда ты знаешь, что он америкос?

— Да ты что? — выпучила глаза Марина. — Он не просто америкос, он еще и миллионер. Его отец — медийный магнат, а сам он продюсирует какой‑то блокбастер. А знаешь, зачем он в Москву приехал?

— Зачем?

— Ему нужна актриса на главную роль! По сюжету она русская! — торжествующе воскликнула Марина. — И угадай, кого пропихнули на кастинг?

— Судя по твоему лукавому виду, тебя, — улыбнулась Поля.

— Вот именно! — По Марининой интонации можно было подумать, что кастинг ею уже успешно пройден.

Возможно, так оно и было. Марина вечно путалась с какими‑то бандитами, таким ничего не стоит подсидеть Пенелопу Крус и водрузить на ее место такую вот Маринку Иванову, которая сначала сольется в экстазе с Брэдом Питтом, а в титрах не забудет передать привет Толяну, Коляну и светлой памяти погибшего в перестрелке Вована.

Наверное, Роберт так и остался бы для нее одноразовым впечатлением, если бы Марина не произнесла роковую фразу:

— А хочешь, поехали со мной? Будет весело!

От скуки ли или потому что неписаный закон городского выживания гласит: чем больше у светской девушки знакомств, тем больше у нее шансов, Полина согласилась. Не подозревая о том, что это равнодушное «да» еще много раз сыграет против нее — одинокими ночами, когда она точно знала, что он греет постель костлявым Мисс Хрен Знает Что, удушающими приступами ревности, экспериментами с алкоголем, нерожденным ребенком и внезапно принятым решением больше никогда не пытаться завести детей.

В тот момент они оба еще были самими собою. Роберт — веселым бабником в белой футболке, Полина — холодной принцессой серого города, который отбирает надежду гораздо чаще, чем ее дает.

Она и сама не поняла, что же произошло. Ее сознание не нащупало ту отправную точку, с которой стартовала катастрофа.

Будничное утро, привычная серость за окном, хлюпающая слякоть вцепилась в сапоги, как колорадский жук в картофельный лист. Стоя в пробке на Ленинском, она тысячу раз пожалела о том, что поддалась на Маринкину провокацию. Ну разве ей может быть интересно понаблюдать за тем, как обнаглевший голливудский мужлан пошлет к черту тридцатипятилетнюю русскую актрису, возомнившую, что она может сыграть студентку колледжа?

Про студентку ей Марина рассказала утром, по телефону. Русская студентка по гранту приезжает в американский колледж, где сталкивается со снобизмом, ксенофобией и чуть ли не некрофилией: вот в чем заключался сюжет фильма, с помощью которого Марина Иванова надеялась прорваться на обложку американского «In Style».