Пляжная музыка - читать онлайн книгу. Автор: Пэт Конрой cтр.№ 22

Майк подался вперед, глаза его злобно сверкнули.

— У меня для тебя новость, Джек. Ты больше не капитан команды. Школа далеко позади, и давай посмотрим фактам в лицо: маленький Майк живет лучше всех остальных. Можешь проверить. Начиная с журнала «Пипл» или «Кто есть кто» и кончая церемонией вручения «Оскара». Майкл Хесс — это человек, с которым считаются в мире кино. У всех у нас за этим столом дела идут чертовски хорошо. Ледар пишет свои знаменитые киносценарии. Ты пишешь кулинарные книжки для сытых туристов, а еще выпустил пару книжонок для путешественников, чтобы рассказать всяким придуркам, как пройти к Сикстинской капелле. А я забираю все ставки.

— Майк, сделай одолжение, заткнись, пожалуйста! — воскликнула Ледар. — Ты хоть сам слышишь, что говоришь? Господи, нашел чем хвастаться — статьей о себе в журнале «Пипл»! Как трогательно!

— Я скажу то, что хочу сказать. Посмотри на Джека. Такой праведник, такой задавака! С чего это вдруг, Джек? С какой, черт возьми, стати? Сжег чек, словно Франциск из этого гребаного Ассиза. Но вот что я тебе скажу, приятель. Я выпишу чек на бóльшую сумму. Буду добавлять цифры и наконец перешибу твою цену, так что ты бухнешься на колени и сделаешь мне минет.

— Тебе придется долго писать, чтобы перешибить цену, Майк, — улыбнулся я, пытаясь разрядить обстановку.

Но Майк с дьявольским упорством продолжил лобовую атаку:

— Ты еще и смеешься надо мной? Ты смеешься над Кэйперсом Миддлтоном, виновным только в том, что он хочет сделать Южную Каролину местом, где всем станет лучше жить?! Может, мы и недотягиваем до твоих гребаных высоких нравственных стандартов, Джек, но наши жены с моста не прыгают. Все наши девочки по-прежнему ходят целые и невредимые с сумочками от Гуччи и кредитными картами. Никого из них не пришлось вылавливать из реки. Извини, что так грубо, старик. Но факт есть факт.

Я закрыл глаза и не открывал их, пока не почувствовал, что взял себя в руки. Мне хотелось перепрыгнуть через стол и долго бить Майка по лицу, чтобы кулак был весь в крови. Но потом я подумал о Ли и Шайле и не стал отвечать на выпад Майка.

— Ну давай же, Джек! — спокойно сказала Ледар. — Убей его. Он этого заслуживает.

— Извини, — неожиданно произнес Майк. — О господи! Прости меня, Джек! Это был не я. Это не я сказал. Открой глаза. Посмотри на мое лицо. На нем написано Р-А-С-К-А-Я-Н-И-Е. Раскаяние. Чистосердечное. Клянусь тебе, Джек. Это был не я. Никто так не любил Шайлу, как я. Ты должен меня простить.

Я открыл глаза и с трудом выдавил из себя:

— Я тебя прощаю. Ты любил Шайлу, и только по этой причине я не утопил твою несчастную задницу в Большом канале.

— А можно, я это сделаю? — невозмутимо произнесла Ледар. — Почему все лучшее достается мужчинам?

— Здорово сказано, — подхватил Майк. — Запиши эту фразу, и утром я ее напечатаю. Это пойдет в сценарий.

Вечер окончился. По дороге в «Гритти палас» Майк пытался исправить оплошность, был само очарование и даже заставил меня разок засмеяться.

Я так ничего и не сказал и презирал себя за то, что слушал Майка. Я слишком хорошо знал его и прекрасно понимал, что все эти шутки и смех были завуалированным извинением. Мозг мой напряженно работал. Мне надо было вернуться в Рим и предупредить Джордана Эллиота, что Майк Хесс у него на хвосте.

Я отвез Марту в римский аэропорт. Пока она в десятый раз проверяла, захватила ли с собой билеты до Южной Каролины, мимо прошли итальянские солдаты с автоматами в руках.

— Никак не могу привыкнуть к автоматам в аэропорту, — сказала она.

— Зато краж в магазинах стало меньше, — заметил я. — Дай-ка куплю тебе здесь капучино. К выходу на посадку меня не пропустят.

— Из-за терроризма?

— Наверное. С Красными бригадами, похоже, справились. Но ООП [47] все еще не угомонится. Ливия не дает о себе забыть. ИРА тоже может что-нибудь выкинуть. Даже на Корсике поднялось освободительное движение.

— В таком случае зачем ты здесь живешь?

— А разве Атланта не стала в прошлом году криминальной столицей? Самое большое число убийств в Штатах.

— Да, но в аэропорту там совершенно безопасно, — возразила она.

Мы пили капучино и наблюдали за ярко одетыми саудовцами, вошедшими в здание аэропорта. Они прошествовали мимо большой группы из Ганы, облаченной в национальный одежды. Пока стоишь в римском аэропорту, то мимо проходят представители самых разных стран, и я не перестаю удивляться этой связи со всем миром. Я почти физически ощущаю здесь любовь к путешествиям, чувствую, как в крови людей вскипает адреналин, когда они поднимают глаза на электронные табло и сверяют их данные с мелкими цифрами на своих аккуратно выписанных билетах. Аэропорт — это место, где я практически могу видеть, как движется время. Люди просачиваются через двери и ворота, словно песок в песочных часах.

— Джек, наверное, мне незачем говорить тебе об этом, но Ли — потрясающий ребенок. Ты отлично ее воспитываешь.

— Я просто наблюдаю, Марта. Она растет сама по себе.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты привез ее домой!

— Я этого не сделаю, — как можно мягче ответил я. — Извини, Марта.

— Обещаю: сцен не будет.

— Как ты можешь это обещать? С таким-то отцом.

— Ты что, всегда его ненавидел? — тихо спросила она. — Даже когда был ребенком? Наши дома стояли впритык друг к другу.

— Нет, я стал его ненавидеть, только когда узнал поближе. Думаю, это началось после того, как Шайла вышла за меня, а он сидел шиву [48] .

— Мама умоляла его не делать этого.

— А когда после смерти Шайлы он сидел шиву во второй раз, я стал «ценить» его еще больше.

— Он правоверный еврей. И в тот раз он был прав.

— Но, черт возьми, он был совсем не прав, когда сделал это после нашей свадьбы! — взорвался я.

— Повторяю, он считал, что поступает как правоверный еврей.

— И как плохой человек. Марта, а ты сама-то любишь отца? Шайла точно не любила.

Марта на мгновение задумалась.

— Я уважаю его, Джек. Жалею его. За все, через что ему пришлось пройти.

— Через что бы ему ни пришлось пройти, миру он отплатил сполна.

— Он говорит: то, что ты скрываешь от него внучку, — самая жестокая вещь, с которой он когда-либо сталкивался, — сказала Марта.