Обрученные с Югом - читать онлайн книгу. Автор: Пэт Конрой cтр.№ 90

Горацио отважный

Так молвил капитану:

Ведь смерть придет за каждым

Иль поздно, или рано.

Но смерти нету краше той,

Когда за прах своих отцов

Погибнешь, как герой,

И защитишь своих богов

От полчища врагов.

Я пожалел, что не запомнил поэму целиком, но это уже не имеет никакого значения, потому что в этот момент Банни предпринимает атаку. Его ошибка заключается в том, что он пытается свалить меня, ухватившись ручищами за мои ноги. Для этого ему приходится задрать лицо, и я наношу ему быстрый удар по правой скуле. Удар оказывается таким сильным, что мы оба этого не ожидали. Банни пятится назад, правая сторона его лица залита кровью, он хватается за перила, чтобы не упасть. Перила ломаются под тяжестью его тела, и он падает в лестничный колодец.

Это все, что успевает заметить отважный Горацио, потому что он пускается наутек. Даже удивительно, какую скорость я способен развить в такой ситуации. Я слышу, как Тендерлойн оглашают сирены полицейских машин, подъезжающих с разных сторон. В «Дельмонико» слетаю по лестнице, как будто у меня за спиной выросли крылья. Я чувствую себя неуловимым. Мюррей ждет меня, Молли уже открыла дверцу, и я прыгаю в машину. Дверь захлопывается, водитель жмет на газ, и мы мчимся от «Дельмонико» в клинику на Калифорния-стрит, Шеба уже предупредила врачей о прибытии Тревора. Найлз всю дорогу держит Тревора на руках, его завернули в теплое одеяло. Шеба, плача, не выпускает руки брата. Я обнимаю Тревора, целую в щеку, говорить после пережитого нет сил.

— Ты читал Банни стихи или мне почудилось? — спрашивает Найлз.

— Заткнись, Найлз, — отвечаю я, дрожа.

— Ты всегда был ненормальным, Жаба, — говорит Найлз. — Но читать стихи психопату — это уж слишком…

— Я никому не позволю критиковать Леопольда Блума Кинга. Он единственный из нас назван в честь вымышленного персонажа из романа, который невозможно читать, — слабым голосом произносит Тревор.

— Заткнись, Тревор, — хриплю я. — Я только что ударил человека железным ломом. Я, уважаемый журналист респектабельной газеты, только что ударил психа железным ломом. Не исключено, что я закончу свои дни в тюрьме, где меня будут трахать в жопу разные тяжеловесы.

— Просто сказочная перспектива, на мой вкус, — улыбается Тревор.

— Все-таки Тревор верен себе, — смеется Шеба.

— Я замечаю, Тревор, ты стал хуже соображать, — отвечаю я. — Это было ужасно.

— Завтра мы будем в Чарлстоне, Тревор, — говорит Молли. — Мы забираем тебя домой. Мы будем заботиться о тебе.

В наш последний калифорнийский вечер мы собираемся в Красном зале отеля «Клифт», чтобы исполнить заведенный у нас ритуал прощания с Сан-Франциско. Более двух недель наши души, восхищаясь и страдая, принадлежали золотому городу, расположенному в пропитанном мифами, немыслимом штате, который в одиночку защищает континент от натиска Тихого океана. Красный зал отеля «Клифт» всегда был последним пунктом наших странствий по Сан-Франциско, и Тревор требовал, чтобы этот ритуал свято соблюдался перед тем, как его гость покинет Сан-Франциско и вернется к тупой и скучной жизни в своем унылом городе.

Я прихожу в Красный зал первым, при полном параде — в соответствии со строгим протоколом церемонии прощания с великим городом, который установил Тревор По. Сегодня мы собираемся в этом зале все вместе так, будто ничего не случилось. Но это путешествие в Сан-Франциско отличается от прежних, когда мы приезжали в гости к Тревору, оно не было развлекательным. На этот раз мы приехали сюда, дабы выяснить, жива ли та простодушная любовь, которая соединила наши судьбы в юности, дабы поверить себя невинностью тех детей, которые некогда оказались в Чарлстоне пленниками одной и той же тюрьмы. Завтра мы покинем совсем не тот Сан-Франциско, который показывал нам Тревор, и по дороге в аэропорт не будем оглядываться назад. Город Тревора, золотой город счастья, превратился в город скорби, в город приговоренных к смерти, которые ждут расстрельную команду, не зная точного часа. Завтра эти скорбные глаза, перевернувшие нашу жизнь, останутся в прошлом.

Кто-то легонько целует меня в губы и садится рядом. По запаху «Шанели № 5» я, даже еще не открыв глаза, догадываюсь, что это Молли.

— Тревор находится в неплохой форме, если учесть все, что он пережил, — говорит она.

— Вот и замечательно, — отвечаю я и поднимаю бокал.

Мы с Молли так ни разу и не разговаривали после той благословенной ночи, когда она пришла ко мне в постель. Все наши мысли были направлены на поиски Тревора. Но и теперь, когда он найден, между нами сохраняется какая-то неопределенность, больше с ее стороны, чем с моей. Мы не говорим о наших отношениях, и я не знаю, чем вызвана ее отстраненность: смущением или пониманием, что она все еще любит Чэда. А может, тем, что Фрейзер всем открыла наш секрет. Я ничего не знаю и ни о чем не спрашиваю. Я слишком боюсь услышать ее ответ.

На этот вечер с меня вполне достаточно того, что Тревор найден, что он с нами. И пусть мы с Молли, как чужие, сидим в баре и потягиваем коктейли, пока остальные с шумом входят через огромные двери и окружают нас. Шеба начинает плакать, она каждого из нас целует и крепко обнимает. Айк, по-медвежьи заграбастав меня, вальсирует по паркету. Бетти, горя от возбуждения, пересказывает Фрейзер события дня. Пианист объявляет: «The September Song». Айк по-прежнему кружится, не выпуская меня из объятий.

— Люди составят превратное мнение о нас, Айк, — говорю я.

— Плевать, — улыбается Айк во весь рот. — Это единственный город в мире, где мы с тобой выглядим сейчас как нормальные люди. Расслабься и получай удовольствие.

— А где Банни?

— В тюрьме, детка. Похоже, он проведет там остаток жизни. Социального работника, который помогал ему, тоже арестовали. Этот парень распелся, как соловей, едва на нем защелкнули наручники.

— Как Банни поймал Тревора в свои сети?

— Встретил его на улице, когда тот бродил без всякой цели. По словам Тревора, Банни, сам того не зная, спас ему жизнь.

— Айк, я не хочу травмировать твои чувства, но, может, все-таки перестанем танцевать?

— А мне понравилось, как ты своей грудью трешься об меня. — Айк ржет во всю глотку.

Я тоже смеюсь, и мы возвращаемся к столику, где весело болтают наши женщины. Бетти находится в центре внимания: она во всех подробностях рассказывает о том, как проходил допрос Банни Бэнкомба.

— Сейчас будет самое смешное. Это тебя касается, Жаба! Банни требует, чтобы полиция Сан-Франциско объявила розыск и нашла того сумасшедшего, который ворвался к нему в дом и нарушил священную неприкосновенность частного жилища. Он упорно называет тебя сумасшедшим. Говорит: ворвался сумасшедший гигантского роста и в ярости стал выкрикивать оскорбительные непристойности в его адрес. Банни считает, что ты ударил его кастетом.