Обрученные с Югом - читать онлайн книгу. Автор: Пэт Конрой cтр.№ 74

— Я подумала, вы псих, — кивает она. — Вы хоть понимаете, Лео, как это опасно?

— Нет, объясните мне.

— Я получила два письма неизвестно от кого. Этот человек утверждает, что он Шеба По. Потом последовали телефонные звонки. Но я вам точно скажу, что какой-то мужчина пытался подделаться под женский голос. Что вы на это скажете?

— Скажу: сохраните эти письма. Со временем вам за них отвалят бешеные деньги. — Я поднимаюсь, собираю альбомы с фотографиями. — Спасибо за помощь. Вот наш телефон и адрес. Свяжитесь, если что.

По дороге на Вашингтон-стрит я размышляю о встрече с Анной Коул, о ее реакции на то, что я южанин. Я не представлял, как странно люди относятся к уроженцам южных штатов, пока не начал путешествовать по стране. Тут-то и обнаружилось, что южанина рассматривают как некое извращение, как прыщ или бородавку на американском национальном характере, из-за которых нужно долго оправдываться, а лучше прибегнуть к косметической операции. Очень часто, встречаясь с жителем Вермонта, Орегона или Небраски, я страдал, наталкиваясь на враждебное отношение к южанам, объяснялось оно только неведением. Однажды в своей газетной колонке я опубликовал список причин, почему ненавидят южан, и попросил читателей пополнить его, исходя из личного опыта.

Мой список был немудреным:

1. Некоторым не нравится южный акцент.

2. Некоторые дураки считают всех южан дураками из-за их акцента.

3. Некоторые придурки все еще не могут простить мне Гражданской войны, хотя не помню, чтобы я убил хоть одного янки при Энтитеме. [86]

4. Многие чернокожие, с которыми я встречался за пределами Юга, возлагают на меня ответственность за принятие «Джима Кроу», [87] за сегрегацию и, как следствие, за необходимость борьбы за гражданские права, за убийство Мартина Лютера Кинга, за существование ку-клукс-клана, за все линчевания, имевшие место, и даже за клеймо рабства.

5. Любители кино ненавидят южан, потому что посмотрели «Рождение нации», «Унесенные ветром», «Убить пересмешника», «Жаркой ночью» и «Беспечный ездок».

6. Один мужчина из Огайо ненавидит южан, потому что однажды отведал в аэропорту Атланты гритс. [88] Он признался, что добавлял туда и молока, и сахара, и все равно это был самый несъедобный крем, который он когда-либо пробовал.

7. Женщины, которые вышли замуж за южан, а потом развелись с ними, ненавидят их. Так же как мужчины, которые женились на южанках, а потом развелись с ними. Разведенные женщины также ненавидят своих бывших свекровей-южанок, а разведенные мужчины — своих бывших тещ-южанок. В эту категорию попадает изрядная часть населения южных штатов.

8. Либералы, проживающие в других штатах, ненавидят Юг за его консерватизм. Они не в состоянии поверить, что и на Юге водятся настоящие либералы.

9. Женщины других штатов ненавидят южанок, потому что те считают себя более красивыми, чем уроженки других штатов.

10. Жители других штатов ненавидят южан, потому что думают: южанам плевать с высокой колокольни на все, что о них думают в других штатах.

Эта статья задела наше общество за живое, и я получил более тысячи писем в ответ. Так что реакция Анны Коул не была для меня неожиданностью.

С первых дней пребывания в Сан-Франциско Тревор По заслужил репутацию абсолютного эксцентрика даже среди живописного племени завсегдатаев «Вашингтон-сквера». Они, в своей диковинности и эклектичности, всегда казались мне слепком с души Сан-Франциско. Поскольку в этом заведении Тревор царил и как душа общества, и как музыкант, мы чувствовали себя здесь будто дома. В знак особого уважения за Тревором был закреплен столик у окна, и он всегда пользовался этим почетным местом, откуда наблюдал за городским карнавалом, приправленным всем тем сюрреализмом, которым богат Норт-Бич.

Когда Лесли Эш — по словам Тревора, самая гениальная официантка на земле — подходила к нему принять заказ, он указывал из окна на башню Койт, [89] эротически возвышающуюся на вершине Телеграфного холма, и спрашивал:

— Детка, как ты думаешь, башня Койт имеет отношение к фаллическому символизму или является буквальной имитацией эрегированного пениса?

— Я всего лишь официантка, солнышко! — отвечала Лесли. — Я принесу тебе попить и поесть. А гида тебе придется нанять за отдельную плату.

— Ничего не ценю так, как остроумный ответ бойкой девчонки. Может ваш бармен сделать мне такую «Кровавую Мэри», которая навеки врежется мне в память?

— Майк, в нашем городе завелась деревенщина. Интересуется, можешь ли ты сделать «Кровавую Мэри»?

— Чего-чего кровавое? — переспрашивает Майк Маккурт — по словам Тревора, самый гениальный бармен в мире. — Погоди, сейчас загляну в свой учебник.

Так началась долгая дружба Тревора с этим заведением, заменившим ему штаб-квартиру, убежище и отчий дом, которого у него никогда не было.

Сегодня я прихожу первым. Лесли обнимает меня так, что кости трещат, потом целует в щеку, как сестра. Майк Маккурт посылает воздушный поцелуй и делает мне «Кровавую Мэри». Все в ресторане обратили внимание на внезапное исчезновение Тревора, и все переживают из-за этого, а также из-за его болезни. Я тронут тем, что Лесли несет мою «Кровавую Мэри» за столик Тревора и приглашает меня туда.

— Мы будем держать вас в курсе насчет Тревора, если что-нибудь услышим, — говорит она. — Если у малыша возникли проблемы, мог бы поселиться со мной.

— Ты знаешь: кошки всегда уходят в лес, чтобы умереть в одиночестве.

— Каждый, кто бывает здесь, ищет Тревора. Считай, что у нас есть свои люди по всему городу.

— Значит, мы его найдем.

Вскоре начинают подгребать наши чарлстонцы, и сцена с участием Лесли и Майка повторяется снова и снова. Наша компания устраивала вечеринки в честь обоих, когда они вместе с Тревором приезжали в Чарлстон в начале восьмидесятых — тогда СПИД, проникая незаметно в кровь, еще не начал косить ряды беззаботного гей-сообщества. Сейчас же газеты, издаваемые на побережье залива Сан-Франциско, пестрят некрологами, написанными еще оставшимися в живых друзьями — многие из них сами заражены вирусом. Я не могу читать эти кровоточащие слова без слез, а сквозь слезы всегда вижу лицо Тревора По. Это новый жанр литературы, рождающий чувство потери и безнадежные сожаления по поводу ухода наших мальчиков.