Матисс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Иличевский cтр.№ 58

– Не лезь, Надька. Дай человек доскажет, – одернул ее Вадя. Но Надя не сразу успокоилась и долго еще морщилась, прикладывала ладони к ушам.

И вдруг один раз она обратилась к нему, и он вздрогнул от вопроса:

– Когда ты мне бисер привезешь? Я все жду, жду. На свадьбу мне бисер нужен, для вышивки. И пуговицы красивые. Как большие раковины, знаешь? Так что привези мне, ждать буду.

Королев испугался. И поспешил согласиться:

– Привезу, конечно привезу.

– Не забудешь? – не поднимая глаз, спросила Надя.

– Не забуду, – кивнул Королев.

– Все так говорят. Никто не привозит. А мне на свадьбу надо, – грустно сказала дурочка, возя пальцем по странице. И погодя добавила, деловито сокрушаясь: – Всю зиму с мамашей провалялись. Бока отлежали.

Королев здесь не нашелся что сказать. Он помолчал.

– Что читаешь?

– Книжку одну, не скажу. Книжечку мою. Книжечку. Книжечку. – Она необычно произносила слова, словно бы стараясь вспомнить еще что-то, но ничего не получалось и, чтобы заполнить пустоту, называла то слово, которое у нее уже было.

А однажды, когда они перетаскивали вещи на продажу, она подпала к нему, прося:

– Поцелуй!

Королев не задумываясь ткнулся носом через вельветовый берет в ее макушку.

Надя покраснела и прибавила:

– А тебе если крупный бисер попадется – привози! А мелкий есть у меня… Мелкий.

Вадя при этом посматривал на Надю. Внимательно, как на расшалившегося, но еще не переступившего грань ребенка.

XCII

Потихоньку Королев распродал все вещи. Вадя присматривал за ним. Он сдержанно принимал желание Королева поделиться заработанным. Но вот Наде нравилось, что у Королева есть деньги, и что им не нужно теперь маяться по помойкам, собирать бутылки и каны.

В конце мая потеплело. За домом припавшим к земле облачком зацвела яблоня. В сумерках, когда цветы прикрывались, казалось, что дерево дышит.

Вверху кричали стрижи. Майские жуки кувыркались над палисадником. Вадя, чтобы развлечь Надю, сбил ладонью двух хрущей и связал длинной ниткой.

Они летали как коромысло. Один падал, тянул другого, падал и второй, но тут набирал тягу первый.

– Тяни-толкай, – вдруг узнала Надя. – Тяни-толкай! – она засмеялась.

Она долго не хотела остановиться, смеялась, под конец через силу, так что Королеву показалось, что это не смех, а плач.

Вадя знал, что ей нельзя перевозбуждаться, порвал нитку, распустил летунов – и увел ее в сторону.

Проблем жизни обитатели подъезда у них не вызывали, да и они старались жить незаметно. Гиттиса вообще не было видно. Королев лишь однажды встретил его. Толстяк вылезал из машины, остановленной у подъезда. Завидев Королева, он плюхнулся обратно на сидение и заблокировал двери. Глядя в сторону, напряженно сидел, положив руки на руль. Королев неотступно стоял на тротуаре, неподвижно смотрел на бывшего начальника. Видно было, как тот сопит. Потом завел двигатель и медленно отъехал.

Так что они могли бы оставаться в Москве и дальше. Но Королев взял в оборот Вадю и стал уговаривать его идти на юг.

– Понимаешь, город – грязная среда, нечистое место. И не только потому, что мы тут все завшивеем. На природе разве б вши у нас были? Если бы природа нас приняла, она бы вшей всех выместила сама, они противны ей. А город – он клоака, в нем паразитство живет само собой. Здесь человек человека сосет. Город сосет землю. В нем нечем облагородиться или просветлиться, неоткуда выше ступить, понимаешь? Здесь мир в нутро не проникает… А ты видел когда-нибудь море?… – спрашивал Королев, и брал паузу, чтобы продохнуть, прожить снова слова, которые должны были у него сейчас выйти.

В ответ Вадя задумался:

– А я не вшивый. Я в позапрошлом году последнюю гниду лаком свел. Надьке тоже надо лак купить. Лаком для волос гнид ихних душат, – объяснял Вадя Королеву, который и так знал, что личинок вшей нужно обезвоздушить обильным слоем лака, а потом смыть.

Королев закивал и стал соображать, что надо помыться, срочно.

Тем временем Вадя озадачился. Он не вполне понял, к чему ведет Королев, и размышлял, что ему рассказать в ответ. Он хотел ему тоже рассказать чего-нибудь существенного, не просто баек каких-нибудь. Уловив мотив протеста против города, он стал рассказывать про бунт.

Король слушал весь вечер, вникал. Тогда-то он и сказал Ваде:

– А я тебе скажу, что бунт внешний ничего не даст. Бунт должен быть внутренним, чтобы мозг засветился. Потому что только тогда у нас появится шанс стать собственными детьми, когда мы решимся стать иными.

XCIII

Вадя не сразу дал Королеву себя уговорить. На Кавказ идти отказался наотрез:

– Был я там уже, хорошо похавал, до сих пор утираюсь. На Кавказ от несчастья к несчастью ходят. Не пойду. В Крым, пожалуй, – ходу есть.

Прежде чем выйти из города, они довольно еще побродяжили по Москве.

Перво-наперво сходили помыться. Купили два флакона лака, залили себе в бороды и волосы, Наде построили страшный колтун на голове. Вадя подумал и зачем-то заботливо накрутил ей башенку-спираль. И так – страшные, косматые – пошли они в Петровско-Разумовскую ночлежку мыться. Вадя Королеву был ниже плеча, так что троица выглядела живописно.

В ночлежке помылись, погужевали три дня на кроватях, застеленных колючими солдатскими одеялами.

Вадя сутки напролет играл в шашки со знакомым корешом – молодым парнем, с оплывшим улыбчивым лицом. Когда он двигал шашки, тонкие его белые руки, покрытые цыпками, вытекали из-под рукавов.

Королев все время дремал. С закрытыми глазами он слушал, как шаркают, как стучат шашки, как крякает парень, проигрывая Ваде.

Надя возилась сама, потом подладилась к Королеву. Спрашивала снова про бисер, горевала.

Королев стал заговаривать с ней. Заметил, что она что-то пишет на коленке, расспросил. Оказалось, она в столбик складывает.

Тогда он дал ей задачу на дроби, показал, как вычисляется остаток, объяснил бесконечные дроби.

Надя слушала молча.

Напоследок он написал ей несколько задачек.

Она принялась за них.

Королев все ждал, когда она покажет решение.

Наконец сам попросил.

Надя и не выдала, что слышала его, – только отложила тихонько тетрадку.

В ночлежке ходил человек, из гражданских. Интервьюировал бомжей. Подсаживался, устанавливал на коленке дощечку с широкой жестяной прищепкой, удерживавшей стопку разграфленных анкет в мелкую клетку. И долго расспрашивал – как попали на улицу, где жили, как тужили.

Поговаривали, что вот таким волонтерам выдают коробочки с ментоловой анестезирующей мазью, какой пользуются патологоанатомы, вымазывая ею нос, чтобы не слышать запах. Сравнение их с трупами вызывало среди бомжей неодобрение, но сама технологичность такого подхода неодобренье это притупляла. Так что воодушевление, с которым бездомные воспринимали возможность поведать высшей инстанции о своей доле, уже ничем не была омрачена.