Man and Wife, или Муж и жена - читать онлайн книгу. Автор: Тони Парсонс cтр.№ 54

Она выдавила на ладонь немного жидкого мыла и начала намыливаться. Потом ее внимание переключилось на меня. И она стала намыливать мою спину. Она делала это скорее тщательно, чем возбуждающе — сказывалась сноровка женщины, привыкшей мыть ребенка. Но тем не менее очень быстро мой член стал твердокаменным. Я повернулся к ней лицом. Ее широко посаженные глаза были сощурены, а черные волосы намокли и облепили плечи.

— В душе, — рассмеялась она. — Мы сто лет не делали этого в душе.

— Как прошел твой вечер?

— Хорошо.

— С кем, говоришь, ты встречалась?

— Да с парой женщин, которые готовят банкеты для нескольких деловых корпораций в Сити. Мы немного выпили и поужинали в «Веселом прокаженном». А как Пэт улетел? Все нормально?

— Говоришь, с парой женщин?

Она закрыла глаза и застонала, обхватив мой член, как ручной тормоз, который надо снять.

Я оторвался от нее, отодвинул штору и схватил первое попавшееся полотенце.

— В чем дело, Гарри?

Я яростно растирался, хотя моя спина была вся в мыле. Лицо моей жены выглядело озадаченным. Было бы намного лучше, если бы я не хотел ее так сильно. Как было бы хорошо, если бы все кончилось и не оставалось бы никаких чувств.

— Мне мало места под душем, — ответил я, бросая полотенце в корзину для грязного белья и предоставляя ей возможность принимать душ в одиночестве.

Я подумал, что наш брак чем-то напоминал «Лондонский глаз» — это гигантское чертово колесо, расположенное на южном берегу Темзы.

Даже когда кажется, что все тихо и ничего не происходит, там, наверху, в темноте, все время что-то движется и крутится.

— Не усложняй, — это стало жизненным кредо Эймона. — Это первое, что тебе говорят в обществе «Анонимных алкоголиков». Ложь и хождение вокруг да около никогда не приведут ни к чему хорошему. Если ты хочешь когда-нибудь выздороветь, то не стоит ничего усложнять, Гарри.

Перед нами, как на открытке, расстилалось графство Керри. На многие километры тянулись холмы и низины, поросшие травой, и единственной переменой пейзажа было серебристое застывшее озеро. Пейзаж не менялся до тех пор, пока не появились скалы, спускающиеся к морю. Море выглядело огромным, и казалось, что оно простирается не до американского континента, а до самого конца света.

Эймон предупредил меня, что туристы наводнили всю его родину в надежде хорошенько оторваться в каждом пабе и ожидая за всяким углом проявлений кельтского мистицизма. А в маленьких гостиницах они ожидали встретить девушек, выглядящих, как солистки ансамбля «Коррз». Но единственным проявлением жизни, которое мне удалось обнаружить в этом диком краю, был комик, прибавивший несколько лишних килограммов с тех пор, как я видел его в последний раз.

— Они хотят закрыть шоу, Эймон. Понимаю, что сейчас не совсем подходящее время, чтобы тебе сообщать об этом, но я ничего не могу поделать. Их напугали наркотики. Другое дело, если бы ты пил беспробудно. Они могли бы представить все это как невинные проказы загулявшего парня. Для них быть алкоголиком — даже клево. Они могли бы связать это с рекламой алкогольных напитков. Но наркотики — совсем другое дело.

— Меня выкинули? Вот так просто?

— Они не собираются возобновлять «Фиш по пятницам». Они хотят, чтобы ты помогал вести какой-то ночной зверинец. «Грешный мир». Вместе с Гермионой Гейтс.

— Это та, которая все время демонстрирует свое нижнее белье?

— Именно.

Он задумался на некоторое время. Под моими ногами в новеньких ботинках хрустела сладко пахнущая трава.

— А как же ты, Гарри? Ты идешь со мной? Я не буду вести эту программу, если они не хотят брать тебя.

Меня тронула забота Эймона. Но мне как-то не пришло в голову, что создатели веселенького и клевого шоу типа «Грешный мир» захотят пригласить такого невеселенького и неклевого режиссера, как я. Я полагал, что они скорее позовут какого-нибудь выскочку в джинсах, которые спущены так низко, что видна его проколотая мошонка с кольцом.

— Не волнуйся обо мне. — Тут я подумал о деньгах, посланных Джине для Пэта, о деньгах, на которые мы с Сид рассчитывали, выплачивая кредит за дом. — Со мной все будет в порядке.

Мы спустились в затененную лощину, а потом вышли на небольшой пригорок, залитый солнцем. Вдалеке, там, где папоротник спускается к скалам у моря, стоял небольшой фермерский домик. Долгое время там никто не жил, но, с тех пор как Ирландия превратилась в страну, куда люди начали приезжать, а не покидать ее, дом стал местом отдыха на природе и жильем Эймона в последний месяц. Сейчас по извилистой горной дороге к дому подъезжало такси.

— Это, должно быть, он. Эвелин Блант. Мы наблюдали за машиной.

— Ты уверен, что хочешь сделать это, Эймон? Ты вовсе не обязан говорить с ним.

— Я доверяю Бланту с такой же силой, с какой способен эякулировать.

— Настолько?

— Он ведь все равно уже облил меня грязью, как мог. Что еще он может мне сделать?

Это интервью являлось «гениальной» идеей Барри Твиста.

Твист свято верил в то, что публике импонирует образ грешника, который, в конце концов, раскаивается в своих ошибках. Барри считал, что народ простит все, что угодно, только если ты не покажешь, что с самого начала получал от своих ошибок удовольствие. Теперь недостаточно, чтобы ты бросил свои привычки, нужно сделать это прилюдно. У публики развился вкус к публичным покаяниям.

Эвелин Блант был на протяжении долгого времени занозой, ядовитым пером в боку у Эймона. И теперь ему предложили взять у актера интервью, потому что считалось, будто его газета имела влияние в определенных кругах. То есть люди, работающие в средствах массовой информации, читали ее, а именно они и формировали мнение тех, кто решает, будет ли иметь успех возобновление шоу. Сам же Блант в настоящий момент писал длинные заумные статьи, поскольку пытался перейти от своих злобных, агрессивных эссе к чему-то, более напоминающему настоящие работы. Бланту не удалось стать ни ведущим телепрограмм, ни писателем, ни работником радио. Поэтому неизбежно он стал пробовать себя в журналистике.

Мы спустились с холма и подошли к дому в тот момент, когда пассажиры такси вышли из машины, остановившейся рядом с моим автомобилем. Блант огляделся вокруг, обозрев все это дикое великолепие с кислым выражением на помятом лице. Он выглядел взмокшим, как будто все еще не оправился от своего запойного и бурного прошлого. Он был не один. С ним приехала молодая женщина. Фотограф.

Сначала я не мог разглядеть ее лица, потому что она вместе с шофером доставала свои сумки с фотопринадлежностями и треногой из багажника такси. Потом она выпрямилась, отбросила назад водопад черных волос и оглядела пейзаж. И я ее увидел.

Казуми.

Мы вошли в дом. Блант пожал Эймону руку с таким дружелюбием, будто не он использовал артиста в течение последних двух лет как боксерскую грушу.