Верещагин - читать онлайн книгу. Автор: Марина Королева cтр.№ 43

В какой-то момент, когда дробь молоточков дошла до кульминации, картинка вдруг сменилась: появились огромные зеленые тени, они надвигались, я слышала голоса, но была где-то внизу, за стеклом, и тени проломили это стекло — с треском, звоном, осколками.

Я услышала, как произносят мое имя. Открыла глаза. Три человека в зеленых хирургических халатах. Лиц не видно, маски.

— Ага. Ну всё, можно в палату.

Я опять закрыла глаза, как мне показалось, всего на минуту. Меньше всего на свете мне хотелось снова их открывать, таким блаженным казался теперь сон. Но меня опять окликали, да еще и трепали по щеке — не больно, но настойчиво. Я пыталась увернуться, даже головой покрутила и промычала что-то вроде «нет, не хочу».

— Давайте, давайте, надо проснуться, нельзя, это наркоз, из него надо выходить, слышите, — и снова мое имя, еще раз, еще.

Не открывая глаз, я пыталась вспомнить, чей это голос. Вроде и знакомый, но имя я точно сейчас не назвала бы. Ну, делать нечего, придется проснуться.

— Доктор. Привет.

Доктор, в белом халате, обычном, не зеленом, улыбался мне. Он сидел рядом со мной на стуле. Я огляделась: в палате было еще коек пять.

— Это вы меня оперировали?

Он засмеялся.

— Что вы! Я не умею. Я самый обычный доктор, терапевт. Да и был бы хирургом — отказался. У меня бы рука дрогнула. Своих оперировать нельзя.

Сейчас, в испарениях наркоза, это «своих» показалось мне вполне уместным, как будто так оно и было.

— Со мной все нормально? — спросила я. — У меня больше нет аппендицита?

— Нет, и не будет больше, даже если очень захотите, — опять засмеялся Доктор, у него явно было сегодня отличное настроение, — хотя если бы еще часа два мы с вами протянули, могли и перитонит получить. Но теперь уже все будет хорошо.

— Доктор, вы премию получили, что ли? Чего вы смеетесь все время?

— Точно, премию. Покруче Нобелевской, между прочим, — он посмотрел на меня очень внимательно. — Отпразднуем, когда выйдете от нас?

Я пожала плечами: почему бы и нет. Мне сейчас все казалось возможным.

— Теперь я пойду, — сказал Доктор, — у меня дежурство, я ненадолго отлучился. Буду заходить к вам, как только смогу.

Я сделала слабый протестующий жест: зачем?

— Процесс надо держать под контролем. Да и за вами присмотреть не мешает.

Я не понимала, зачем за мной присматривать, но возражать почему-то не хотелось. Это было неожиданно приятное чувство — как будто ты, добравшись вплавь до берега через реку, падаешь на песок и закрываешь глаза: всё, теперь можно расслабиться и передохнуть.

— В общем, я пошел, — Доктор уже был у дверей, — а к вам тут посетители.

В палату входили родители с сумками. Я заметила, что Доктору они улыбнулись уже как доброму знакомому, и мне это тоже вдруг понравилось.

Вообще те первые два дня после операции были необъяснимо счастливыми: звуки, запахи, краски, вкусы — все казалось новым, многократно усиленным, люди, все без исключения, были прекрасны. А главное, я почти не вспоминала Профессора, вся эта история отодвинулась куда-то, размылась, стерлась. Я знала, что эта передышка ненадолго, так потом и оказалось, но тем ценнее она была. У меня даже появилась иллюзия, что моста между нами больше нет и я иду уже вовсе не над пропастью, а по твердой почве, что я одна и свободна.

Доктор, как и обещал, заходил каждый день, иногда и не один раз. Я вдруг поймала себя на том, что жду его визитов: оно и понятно, говорила я себе, в больнице ведь смертельно скучно. Если ординаторская в нашем отделении была свободна, мы уходили туда, он, на правах хозяина, поил меня «докторским чаем», в который они, хитрецы, добавляли ложечку коньяка, я угощала его родительскими гостинцами. Разговоры наши были нехитрые: как я себя сегодня чувствую, температура, болит ли шов. Мне было с ним легко, я не обдумывала слов и жестов, да и странно думать о церемониях, когда ты в больничном халате.

В общем, благодаря моему Доктору неделя прошла быстро, и можно было идти домой. Мы заранее договорились, что Доктор подойдет к нам в отделение к моменту выписки, но вот я уже получила свою бумажку со штампом, собрала вещи, оделась, а его все не было. Ну что ж, сказала я себе, значит, занят, позвоню ему потом, поблагодарю, телефон у меня есть.

Я шла по больничному двору к воротам, когда увидела вдалеке Доктора. Он бежал ко мне от проходной, в одной руке сумка, в другой огромный букет. Я даже представить себе не могла, что бывают такие букеты — точнее, не могла себе представить, сколько они сейчас могут стоить.

— Вы с ума сошли, Доктор! Зачем это?

Он запыхался и поэтому, наверное, ничего не ответил, просто вложил букет в мою руку, а из другой руки забрал мою сумку.

— Извините, не успел, пришлось вам тут одной идти. Пойдемте, такси за воротами. И ухватитесь за меня покрепче, вдруг голова закружится — такое бывает после операций, и еще как.

И снова мне захотелось прикрыть глаза, растянувшись на теплом песке обретенного берега, и ни о чем больше не вспоминать. Блаженство.

Потом уже, в начале зимы, когда мы с Доктором перестали валять дурака и разъезжаться вечерами по своим съемным квартирам, а оставались в какой-то одной, я все ему рассказала. Я готовилась к этому несколько дней, выстраивала пирамидки из слов, подбирала первую фразу, волновалась. Но меня ждало разочарование: он совсем не удивился, как будто я только что сказала ему, как холодно на улице.

— Ну и что? Я это знаю.

— Откуда? — я даже разозлилась. — Это он тебе рассказал?

— Да что ты, — Доктор замахал на меня руками, — конечно, нет. Я все понял, когда зашел к нему тогда весной, без предупреждения, и застал там тебя.

— Неужели это можно было понять?

— Любовь скрыть нельзя. Это ненависть можно.

— Да, наверное, ты прав.

Мы помолчали.

— И ты хочешь сказать, что не будешь меня за это ненавидеть?

— О господи, и эта девушка говорит что-то о любви! Нет, милая, должен тебя разочаровать: ты ничего о любви не знаешь.

— А кто знает?

— Я, — сказал он просто. — Я знаю. Никто…

Я знала уже, что он скажет дальше, и он это сказал:

— …не будет любить тебя так, как я.

Я не знала, плакать мне или смеяться. Получилось что-то среднее. Но он, наверное, решил, что я собираюсь заплакать, поэтому стал меня обнимать. «Что я делаю?» — мелькнуло у меня в голове, ведь я еще полгода назад умирала от любви к другому человеку, я была больна им, иногда мне казалось, что я и сейчас еще больна. Я так и спросила своего Доктора:

— Но ведь ты понимаешь, что это болезнь? Сразу она не проходит, и ты все время будешь об этом помнить. И еще — я же сказала тебе, он иногда мне звонит, до сих пор, и я ему отвечаю.