Мистер Пип - читать онлайн книгу. Автор: Ллойд Джонс cтр.№ 31

Мистер Уоттс ободрил меня своей разговорчивостью и такими признаниями. У меня на языке вертелся другой вопрос, и я решила, что сейчас самое время его задать. Если только собраться с духом. Но я не могла придумать, как бы перейти от огорчительного, по мнению ее мужа, нежелания покойной миссис Уоттс оценить «Большие надежды» к ее катаниям на тележке. И красному клоунскому носу мистера Уоттса. Так я ничего и не придумала. К ногам мистера Уоттса упала сухая веточка, он нагнулся, чтобы ее поднять, и момент был упущен.

Мятежники окружили нас нежданно-негаданно; на их черных изможденных лицах таращились белки глаз, а гривы давно не стриженных, косматых волос прихватывали цветные повязки. Одеты они были в джинсы с отрезанными штанинами. Кое-кто разжился ботинками, снятыми с убитых солдат. Но большинство топало босиком. Костлявые торсы были облеплены футболками. Если на ком-то развевались рубашки, то без пуговиц или с полуоторванными рукавами. Как и краснокожие, они прижимали к себе ружья и винтовки — будто малых детей.

Двое выскочили из джунглей. Трое других подкрались с берега. Один вышел из-за угла нашего с мамой убогого жилища. Еще двое — из-за школьной постройки. Кто-то выбрался из зарослей. В общей сложности человек двенадцать, не больше.

Хоть они и были из местных, мы растерялись. Их появление, слишком внезапное, слишком неожиданное, не сулило ничего хорошего; они нас напугали, а у своих так не принято. Мало того. Они вроде бы про нас знали. Неужели следили? Неужели даже подслушивали, стоя за деревьями, как мистер Уоттс рассказывал о нежелании своей жены браться за книгу, которую мы, дети, старательно восстанавливали по кусочкам?

Все возможно, ведь эти рэмбо, как я уже сказала, знали все подходы и ничему не удивлялись. Ни убожеству шалашей, заменивших наши добротные хижины, ни прочности школы, которая осталась незыблемым напоминанием о прежнем, таком надежном и понятном мире, исхоженном нами вдоль и поперек.

Хотя парни и были из местных, ни одного знакомого лица мы не увидели. Сейчас они собрались у кромки джунглей; некоторые присели на корточки, не выпуская из рук оружия. Ясное дело, они тоже нам не доверяли. Их сомнение нас пугало. Слишком уж много сомнений для одного дня.

Судя по всему, они знали, что у нас побывали краснокожие. Не знали они другого: что мы сказали и что отдали карателям. Всем было известно, как бесчинствовали повстанцы в тех деревнях, которые сотрудничали с правительственными войсками. Вполне возможно, эти рэмбо подозревали в вероломстве и нашу деревню.

Отец Гилберта направился к ним с корзиной каких-то плодов. Повстанцы не сделали ни шагу навстречу. Только ощетинились винтовками и подозрениями. На таком расстоянии мы не слышали, о чем у них разговор. Через пару минут один из тех, что сидели на корточках, вытянулся в полный рост и взял гуаву. Пока он ел, остальные не сводили с него глаз, а потом, убедившись, что их товарищ не упал замертво, последовали его примеру. Они были зверски голодны, просто вначале не показывали виду. Мы только смотрели, как они выплевывают кожуру и косточки.

Мистер Масои привлек их внимание и указал в нашу сторону; мы наблюдали за происходящим. Как нам показалось, отец Гилберта предлагал им кров и пищу. Впрочем, я догадывалась, что он, как и все мы, не чаял, как от них поскорей избавиться, как их спровадить, потому что их присутствие делало нас мишенью для карателей.

Как я уже говорила, мы потеряли ощущение времени. И все же попытаюсь прикинуть. Рудник закрылся года за три до того, как мятежники-сепаратисты стали приметой нашей жизни. Иными словами, эти парни уже три года жили в джунглях, убивали солдат и прятались от возмездия. Мы с ними были одного цвета кожи. Мы были родом с одного острова. Но жизнь покорежила этих молодчиков. Они больше не походили на нас. По-другому смотрели, по-другому наклоняли голову, по-другому прислушивались. Как лесные звери.

Боясь открытых пространств, они разбили лагерь у самых зарослей, поодаль от свинарников. И не казали носа до темноты. Потом я узнала, что они потребовали лекарств, хотя я не заметила в их числе ни больных, ни раненых. Деревенские жители несколько раз относили им съестное. Мы старались задобрить непрошеных гостей.

Ребятишки, подначивая друг друга, вылезали вперед и крались в их сторону. Тогда кто-нибудь из мятежников резко поворачивал голову, шипел или хлопал в ладоши, и дети бросались врассыпную, как стайка мальков. Тогда рэмбо начинали раскачиваться от хохота, и этот смех обнадеживал нас, как ничто другое. Возможно, за темными от бетеля губами и безумными взглядами скрывались какие-то создания, не столь уж отличные от нас.

Ночью они разожгли костерок. Мы следили, как их фигуры ныряют в темноту и появляются снова, но они нас не видели. И не слышали нашего шепота. Лежа рядом с матерью, я чувствовала ее напряжение. Слышала ее сдавленное дыхание. Наверное, она досадовала, что не может выйти к ним и приказать заткнуться. Из-за них не спали дети. Голоса мятежников гремели в темноте. До их лагеря было метров семьдесят, а казалось — рукой подать.

Кое-кто из этих рэмбо наливался брагой; от этого они горланили и буйствовали еще сильнее. Настоящие бойцы хранили бы тишину и двигались как тени — между прочим, эти парни именно так вошли к нам в деревню. Но алкоголь на всех действует одинаково. Они не помнили себя.

Мама поднялась на ноги и загородила собой вход в шалаш. Я спросила, зачем она это делает. Она не ответила. Поначалу.

— Девушек ищут, — выговорила она в конце концов, подразумевая низменные желания рэмбо.

Странно. Мне такое и в голову не приходило, пока мать не забаррикадировала собою вход. Теперь у меня было непривычное ощущение, будто я — сладкая ягода, которая не подозревает, что она — ягода, и тем самым только разжигает чей-то аппетит.

На другой день, перед заходом солнца, они нашли мистера Уоттса. Мы с матерью и соседями относили повстанцам еду и увидели, что к нам приближается мистер Уоттс. Его конвоировали двое. Они не верили своей удаче. То один, то другой подталкивал мистера Уоттса прикладом. Мистер Уоттс не скрывал своей досады. Тычки в спину были явно лишними. Я видела, как он поправил очки. Мятежники один за другим повскакали на ноги. Мистер Уоттс как будто не замечал этой суеты. Одурманенный брагой рэмбо заорал ему в лицо:

— А ну, подставляй задницу!

Мистер Уоттс напрягся и осторожно повел головой. Снял очки, внимательно их рассмотрел. Как будто мыслями был не здесь, а в другом месте, где занимался своими делами, пока его не оторвали. Пьяный повстанец приплясывал вокруг мистера Уоттса и бесстыже тыкал вверх средним пальцем. Остальные гоготали, в том числе и двое конвоиров. Пьяный стал расстегивать ремень:

— Сейчас всажу тебе.

Мистер Уоттс не ослышался.

Его голос звучал непререкаемо:

— Этого не будет. — Он указал на поляну, откуда повскакали рэмбо, и распорядился: — Сядь сюда и слушай.

Мистер Уоттс даже не обернулся проверить, подчинился ли рэмбо. Для него этот негодяй просто перестал существовать. А в наших глазах тот вмиг сделался посмешищем. Он и сам это понял, потому что отвернулся и стал застегивать штаны. Остальные начали мало-помалу отходить от него в сторону. Тогда один из мятежников, которого мы без особой уверенности считали командиром, — плечистый, с одним сонным глазом — отделился от их лагеря, подошел к мистеру Уоттсу и спросил, как его зовут. Говорил он беззлобно, и мистер Уоттс не моргнув глазом ответил: