Отель "Нью-Гэмпшир" - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 65

— Это Европа, — сказал Фрэнк с отвращением. — Может быть, там нет банд.

— Это же город, не так ли? — сказал Младший Джонс.

Но для меня то, что было изображено на карте, выглядело игрушечным городом, с милыми достопримечательностями и зелеными пятнами, где природа предназначена для наслаждения.

— Возможно, в парках, — сказала Фрэнни, покусывая свою нижнюю губу. — Банды ошиваются в парках.

— Чушь, — сказал я.

— Нет там никаких банд! — воскликнул Фрэнк. — Там музыка! И всякие сласти! И люди постоянно кланяются и одеваются по-другому!

Мы с удивлением уставились на него, хоть и знали, что он читал про Вену; он первым забирал книги, которые отец все носил и носил домой.

— Всякие сласти и музыка, и люди все время кланяются, Фрэнк? — сказала Фрэнни. — Это так выглядит?

Лилли взяла увеличительное стекло и принялась изучать карту, как будто люди, нарисованные на бумаге, могут внезапно зажить своей миниатюрной жизнью; они будут постоянно кланяться, или одеваться не так, как мы, или собираться в банды.

— Ну, — заявила Фрэнни, — по крайней мере, можно с полной уверенностью сказать, что никаких черных банд там нет. — Фрэнни все еще сердилась, что Младший Джонс переспал с Рондой Рей.

— Черт! — сказал Младший. — Ты бы лучше надеялась, что там есть черные банды. Черные банды самые лучшие, мужик. У этих белых банд постоянный комплекс неполноценности, — сказал Младший. — А нет ничего хуже, чем банда с комплексом неполноценности.

— Что? — сказал Эгг.

Несомненно, он подумал, что комплекс неполноценности — это какое-то оружие, хотя, мне кажется, иногда так оно и есть.

— Ну, я надеюсь, что там будет очень мило, — мрачно сказал Фрэнк.

— Да, мило, — сказала Лилли, совершенно всерьез повторив интонацию Фрэнка.

— Я не могу себе это представить, — серьезно сказал Эгг. — Я не могу это представить, поэтому не знаю, как там все будет.

— Все будет хорошо, — сказала Фрэнни. — Вряд ли великолепно, но все будет хорошо.

Как это ни странно, но, кажется, Фрэнни больше всего подверглась влиянию философии Айовы Боба, которая в значительной степени стала и отцовской философией. Это странно, потому что Фрэнни часто язвительнее всех относилась к отцу и еще более саркастически — к его планам. Тем не менее когда ее изнасиловали, отец сказал ей (на полном серьезе!), что когда у него случаются неприятности, он всякий раз думает, нельзя ли как-нибудь представить неудачный день счастливым днем.

— Может быть, это самый счастливый день твоей жизни, — вот что сказал он ей.

Меня поразило, что она, похоже, нашла такое превратное мышление полезным. Она как попугай повторяла отцовские афоризмы. Я слышал, как она сказала Фрэнку, когда Айова Боб умер от испуга:

— Это было просто маленькое событие среди множества других.

А однажды отец сказал про Чиппера Доува:

— У него, может быть, жизнь несчастнее всех. И Фрэнни, что самое интересное, с этим согласилась!

Похоже, предстоящий переезд в Вену нервировал меня гораздо сильнее, чем Фрэнни, а я всегда знал, что испытывает Фрэнни, хотя и не всегда полностью разделял ее чувства, но именно потому я был очень близок к ней.

Мы все знали, что мать считает эту идею безумной, но никак не могли добиться, чтобы она пошла против отца, хотя и пытались.

— Мы не будем понимать языка, — сказала матери Лилли.

— Что? — прокричал Эгг.

— Язык! — сказала Лилли. — Они там, в Вене, говорят по-немецки.

— Вы все пойдете в англоязычную школу, — сказала мать.

— В этой школе будут какие-нибудь дети со странностями, — сказал я. — Сплошные иностранцы.

— Это мы будем иностранцами, — сказала Фрэнни.

— В англоязычной школе, — предположил я, — будут, наверно, сплошные тормоза и неудачники.

— И люди из правительства, — добавил Фрэнк. — Дипломаты и послы пошлют своих детей туда. Все дети там будут чокнутые.

— Куда уж чокнутей, чем в школе Дейри, верно, Фрэнк? — заметила Фрэнни.

— Во! — сказал Младший Джонс. — Есть чокнутые, а есть чокнутые, да еще иностранцы.

Фрэнни пожала плечами, то же самое сделала и мать.

— Мы все же будем оставаться семьей, — сказала мать. — Главная часть вашей жизни будет проходить в семье, так же как сейчас.

И это, похоже, понравилось всем. Мы занялись книгами, которые отец принес из библиотеки, и брошюрами из туристического агентства. Мы перечитывали краткое, но воодушевляющее послание Фрейда:

ОЧЕНЬ ХОРОШО, ЧТО ВЫ ПРИЕЗЖАЕТЕ! ПРИВОЗИТЕ С СОБОЙ ВСЕХ ДЕТЕЙ И ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ! УЙМА КОМНАТ, РАСПОЛОЖЕНИЕ В ЦЕНТРЕ, МНОЖЕСТВО ХОРОШИХ МАГАЗИНОВ ДЛЯ ДЕВОЧЕК (СКОЛЬКО ДЕВОЧЕК?) И ПАРКОВ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ И ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ, ГДЕ МОЖНО ПОИГРАТЬ. ПРИВОЗИ ДЕНЬГИ, НАДО БУДЕТ РЕОРГАНИЗОВАТЬСЯ С ТВОЕЙ ПОМОЩЬЮ. МЕДВЕДЬ ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ. УМНЫЙ МЕДВЕДЬ, СОВСЕМ ДРУГОЕ ДЕЛО. ТЕПЕРЬ МЫ СМОЖЕМ РАБОТАТЬ С АМЕРИКАНСКИМ КОНТИНГЕНТОМ. А КАК ТОЛЬКО МЫ ПЕРЕКЛЮЧИМСЯ НА НОВЫХ КЛИЕНТОВ, У НАС БУДЕТ ОТЕЛЬ, КОТОРЫМ МОЖНО БУДЕТ ГОРДИТЬСЯ. ДУМАЮ, ТВОЙ АНГЛИЙСКИЙ ВСЕ ЕЩЕ ХОРОШ, ХА, ХА! ЛУЧШЕ ПОДУЧИТЬ НЕМНОГО НЕМЕЦКИЙ, ПОНИМАЕШЬ? ПОМНИ, ЧУДЕСА НЕ СЛУЧАЮТСЯ ЗА ОДНУ НОЧЬ, НО ЗА ДВЕ НОЧИ И МЕДВЕДИЦА МОЖЕТ СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ. ХА, ХА! Я СОСТАРИЛСЯ — В ЭТОМ ВСЯ ПРОБЛЕМА. ТЕПЕРЬ У НАС ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. ТЕПЕРЬ МЫ ПОКАЖЕМ ВСЕМ ЭТИМ СУКИНЫМ ДЕТЯМ И ДОЛБАНЫМ НАЦИСТАМ, ЧТО ЗНАЧИТ ХОРОШИЙ ОТЕЛЬ! НАДЕЮСЬ, ДЕТИШКИ НЕ ПРОСТУДЯТСЯ, И НЕ ЗАБУДЬ СДЕЛАТЬ ЖИВОТНЫМ НЕОБХОДИМЫЕ ПРИВИВКИ.

Так как единственным нашим животным был Грустец, которому требовалась реставрация, а никак не прививки, мы задумались: неужели Фрейд полагает, что Эрл до сих пор жив?

— Конечно нет, — сказал отец. — Он говорит вообще о животных, он просто старается быть полезным.

— Убедись, чтобы Грустецу были сделаны все прививки, Фрэнк, — сказала Фрэнни, но у Фрэнка дела с Грустецом шли хорошо, над ним иногда можно было даже пошутить по поводу восстановления чучела — и он, кажется, попробовал переделать его и придать ему, ради Эгга, более жизнерадостную позу.

Нам не позволялось наблюдать за великим преображением собаки, но сам Фрэнк возвращался из биолаборатории в хорошем расположении духа, так что мы могли только надеяться, что на этот раз Грустец будет «хорошим».

Отец прочитал в книгах про австрийский антисемитизм и задумался над тем, правильно ли Фрейд сделал, что назвал свой отель «Гастхауз Фрейд»; из прочитанных им книг отец не мог уяснить себе, любят ли австрийцы другого Фрейда. И он все недоумевал, кто же имеется в виду под «сукиными детьми и долбаными нацистами».

— Я вот все недоумеваю, сколько же Фрейду сейчас лет, — сказала мать.