Мужчины не ее жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 169

Харри выбрал стихотворение, которое хотел бы прочитать на свадьбе. Он не знал, что Алан на своей панихиде завещал Эдди прочесть стихотворение Йейтса, и выбрал стихотворение Йейтса для своей и Рут свадьбы. Хотя от этого стихотворения у Рут, Ханны и Эдди слезы навернулись на глаза, для Рут это стало еще одним подтверждением правильности ее выбора. В нем говорилось о том, что такое «быть бедным», каковым (в сравнении с Рут) и был Харри. И бывший сержант прочел это стихотворение с такой же бескомпромиссной решимостью, с какой начинающий полицейский может зачитывать преступнику его права.

Стихотворение называлось «Он мечтает о парче небес», и Эдуардо с Кончитой, пока Харри читал, держались за руки, словно это была их свадьба.

Владей небесной я парчой

Из золота и серебра,

Рассветной и ночной парчой

Из дымки, мглы и серебра,

Перед тобой бы расстелил, —

Но у меня одни мечты.

Свои мечты я расстелил;

Не растопчи мои мечты [54] .

Грэму поручили держать кольца, но он, не расслышав, решил, что его миссия — не держатель колец, а зарыватель колец [55] , и когда пришло время отдавать кольца, Грэм возмутился, что упущена столь важная часть ритуала. Когда он должен был зарывать кольца и где? По завершении церемонии, поскольку Грэм был в отчаянии из-за того, что казалось ему умалением символического смысла колец, Рут позволила мальчику зарыть ее с Харри кольца у корней бирючины, высившейся над бассейном. Харри точно засек место захоронения, чтобы по завершении определенного торжественного промежутка времени Грэму можно было показать, где нужно откопать кольца.

В остальном вторая свадьба Рут прошла без сучка без задоринки. Только Ханна обратила внимание, что ни Рут, ни Эдди вроде бы не ожидают появления Марион, а если она и присутствовала в их мыслях, то они никак этого не демонстрировали. Сама Ханна, которая, конечно, никогда не видела матери Рут, редко думала о Марион.

Привезенной Рут и Харри из Вермонта на День благодарения индейки хватило, чтобы кроме Рут, Харри, Ханны, Эдди, Эдуардо и Кончиты можно было накормить еще целое семейство. Рут всучила половину остатков индейки уходившим домой Эдуардо и Кончите. Грэм, с подозрением относившийся к индейке, потребовал разогретый на гриле сэндвич с сыром.

В ходе длинного обеда Ханна осторожно спросила Рут, сколько та просит за сагапонакский дом. Сумма была настолько внушительна, что Эдди выплеснул себе на колени изрядно клюквенного соуса, а Ханна холодно сказала Рут:

— Может, поэтому ты его так и не продала. Может, тебе стоит спустить цену, детка.

Эдди уже расстался с мыслью, что этот дом когда-нибудь будет принадлежать ему, и, конечно, ему давно уже не хотелось разделить его с Ханной, которая все еще пребывала «между любовниками», но тем не менее умудрилась блистать красотой весь уик-энд на День благодарения. (Рут заметила, что Ханна в обществе Харри предпринимает немалые усилия, чтобы выглядеть красоткой.)

Теперь, когда Ханна опять уделяла внимание своей внешности, Эдди не замечал ее — ее прелести мало что для него значили. Рут была так очевидно счастлива, что отчаяние целый год тосковавшего по ней Эдди перестало быть таким острым; он снова, как то ему и полагалось, был влюблен в Марион. Но была ли у него хоть малейшая надежда увидеть Марион или хотя бы получить от нее весточку? Два месяца уже прошло с того дня, когда он отправил ей свои книги, но он так и не получил от нее ни слова в ответ. Эдди (как и Рут, которой Марион тоже не ответила) уже расстался с надеждой получить письмо от Марион.

Да и чего можно было ждать по прошествии почти сорока лет? Что Марион представит хвалебные отзывы о своем поведении в Торонто? Что она пошлет им эссе о своем опыте экспатриации? Нет, даже Рут и Эдди не могли ждать ее появления на второй свадьбе Рут.

«В конце концов, — прошептала Ханна на ухо Харри, когда тот подливал вино в ее бокал, — на первой ведь она не появилась».

Харри знал, когда нужно переменить тему. Он просто — импровизируя, как всегда, — начал нечто вроде бесконечной оды огню. Никто не знал, как на это реагировать. Единственное, что всем оставалось, это слушать. Харри даже одолжил грузовичок у Кевина Мертона и привез охапку вермонтских дров на Лонг-Айленд.

Эдди уже заметил, что Харри одержим каминами, дровами и огнем. Эдди не был так уж очарован хвалебными песнопениями Харри, которые продолжались на протяжении всего обеда. (Когда Эдуардо и Кончита отправились домой, Харри все еще продолжал развивать эту тему.) Эдди гораздо больше нравилось, когда Харри говорит о книгах. Эдди встречал не так уж много людей, которые прочли бы столько книг, сколько прочел Харри, за исключением покойного отца Эдди — Мятного.

После обеда, пока Харри и Эдди мыли посуду, а Ханна готовила Грэма ко сну и собиралась прочесть ему какую-нибудь сказку на ночь, Рут стояла под звездами у бассейна — его уже накрыли на зиму, а воду частично спустили. В темноте имеющая форму буквы U живая ограда из бирючины, окружавшей бассейн, служила огромной оконной рамой, сквозь которую она смотрела на звезды.

Рут даже не помнила тех времен, когда здесь не было ни бассейна, ни бирючины, когда газон был нескошенным лугом, вызывавшим споры между ее отцом и матерью. Теперь ей пришло в голову, что в другие холодные ночи, когда кто-то другой мыл посуду, а ее отец или бебиситтер укладывали в постель ее и рассказывали ей какую-нибудь сказку, ее мать, возможно, стояла в этом дворе под этими же безжалостными звездами. Марион тогда не устремляла взгляд в небеса и не чувствовала себя счастливой, как сейчас ее дочь.

Рут знала, что ей повезло.

«Моя следующая книга должна быть о счастье, — подумала она. — О том, что счастье и несчастье распределяются неравномерно если не в момент рождения, то в ходе жизни, под юз-действием независящих от нас обстоятельств, в ходе, казалось бы, случайных и никак не связанных между собой событий — встреч с людьми, коль скоро мы встречаемся с ними, и в зависимости от того, встречают ли (и если да, то когда именно) эти люди кого-то другого».

На долю Рут выпала лишь малая толика несчастий. Почему ее матери достался такой жребий?

«Ах, мамочка, — сказала Рут холодным звездам, — ну, приди, порадуйся своему внуку, пока еще не поздно».

Наверху в главной спальне — и на той же самой двуспальной кровати, где она занималась любовью с Тедом Коулом, — Ханна Грант все еще пыталась читать перед сном внуку Теда Коула, которого тот так и не увидел. Продвигалась вперед Ханна с трудом; ритуал чистки зубов и выбор пижамки занял больше времени, чем она предполагала. Рут сказала Ханне, что Грэм помешан на книгах о Мадлен [56] , но Грэм вовсе не был в этом уверен.